Геннадий Прашкевич - Брэдбери

• Название: Брэдбери
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

«Фантасты не предсказывают будущее, они его предотвращают». Эти слова принадлежат большому писателю Рею Дугласу Брэдбери, который всю свою жизнь, создавая светлые или страшные фантастические миры, словно поводырь вел человека стезей Добра, освещая ему дорогу Любовью, постоянно предупреждая об опасностях и тупиках на его нелегком пути.

МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ, 451° ПО ФАРЕНГЕЙТУ, ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ — повести и рассказы американского фантаста знают во всем мире, они переведены на многие языки и неоднократно экранизированы, но по- прежнему вызывают интерес, остаются актуальными, потому что в них есть жизнь, и во многом — это жизнь самого Брэдбери.

Путешествуя по фантастическим мирам своего героя, автор этой книги, известный писатель, поэт и переводчик Геннадий Прашкевич, собрал прекрасную коллекцию ценнейших материалов для написания биографии, которая, несомненно, заинтересует читателя.

[В электронной версии исправлены многочисленные ошибки и опечатки, содержащиеся в бумажной версии, в том числе в биографии и библиографии Брэдбери.]

---

Американцы испытали настоящий шок.

Они были убеждены, что о создании атомного оружия в СССР, в стране, только что перенесшей тяжелейшую войну, не могло быть и речи.

Но в 1953 году в Советском Союзе была испытана уже и термоядерная бомба.

На месте металлической башни, на которой эта бомба монтировалась, возникла громадная воронка, а почва превратилась в сплошную спекшуюся стекловидную массу — желтую, испещренную трещинами, покрытую оплавленными комками. Чем дальше от эпицентра, тем повреждений было меньше, но везде, абсолютно везде желтела эта ужасная оплавленная корка, а дальше — тянулась черная обугленная земля и, наконец, поля сохранившейся травы. В траве изумленные люди увидели множество беспомощных жалких птиц. Свет и грохот ядерного взрыва разбудил всех местных пичуг, они взлетели, и излучение спалило им крылья.

«Когда Игорь Васильевич Курчатов вернулся после испытаний в Москву, — вспоминал академик А. П. Александров,74 — я поразился каким-то его совершенно непривычным видом. Я спросил, что это с ним, и он ответил: “Анатолиус! Это такое ужасное, такое чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы атомное оружие начали применять”…»75

8

«Марсианские хроники» были полны темной тревоги.

А вот повесть «451° по Фаренгейту» — это уже не тревога, не ожидание.

Это — мир, в котором многое (если не всё) уже случилось. Это мир, описанный многими, очень многими писателями, но всё еще не понятый, — да и бывают ли времена, когда мы всё понимаем?

Задним числом рассказывать об Америке 1950-х годов глазами современного русского человека, на мой взгляд, не совсем корректно. Уж лучше предоставить слово Аллену Гинзбергу (1926-1997) — американскому поэту, современнику Рея Брэдбери, основателю движения «битников» наряду с Джеком Керуаком76 и Уильямом Берроузом.77 В стихах Аллена Гинзберга нет подтасовок — это взгляд изнутри. Конечно, Гинзберг усиливал какие-то специфические для США моменты, но ведь и Рей Брэдбери в те годы не раз вступал в политические дискуссии. В стихах Аллена Гинзберга — вся душная атмосфера Америки, атмосфера огромного мира, который вдруг на глазах миллионов людей стал уменьшаться, съеживаться как листок горящей бумаги. Пока атомное оружие находилось в одних руках (американских), всеобщий страх казался американцам еще более или менее терпимым — в конце концов, будучи единственным обладателем столь невероятного оружия, можно силой навязывать миру какую-то свою вполне определенную волю, но теперь…

Америка, я отдал тебе все, и теперь я ничто.
Америка, два доллара и двадцать семь центов, 17 января, 1956-го.
Я не выношу себя,
Америка, когда люди перестанут воевать?
Оттрахай себя своей атомной бомбой.
Мне нехорошо, не беспокой меня.
Я не допишу свой стих, пока я в своем уме.
Америка, когда ты будешь ангельской?
Когда снимешь с себя всю свою одежду?
Когда взглянешь на себя сквозь могилу?
Когда будешь достойна миллионов своих Троцких?
Америка, почему библиотеки твои полны слез?
Америка, когда ты отошлешь свои яйца в Индию?
Меня тошнит от твоих нелепых требований.
Когда я смогу пойти в супермаркет и купить то, чего требует моя красота?
Америка, после всего, это ведь мы с тобой, и мы точно еще не погибли.
Твоя структура чересчур для меня.
Ты заставила меня хотеть быть святым.
Но ведь можно и как-то еще объяснить все это.
Берроуз в Танжере, и я не думаю, что он воскресит его зло.
Ты зла или это просто такая шутка?
Я пытаюсь прийти к чему-нибудь.
Я не стану отказываться от своей одержимости.
Америка, не доставай меня, я знаю, что делаю.
Америка, падает сливовый цвет.
Я не читаю газет месяцами; каждый день кто-нибудь идет на распятие за убийство.
Америка, ребенком я был коммунистом, и я не жалею об этом.
Я курил марихуану, когда только мог.
Целыми днями я сижу у себя дома и таращусь на розы в унитазе.
Когда я иду в Чайна-таун, я напиваюсь, но никогда не падаю.
Мой разум выдуман, случится беда.
Вам стоило бы взглянуть на меня, когда я читаю Маркса.
Мой психоаналитик говорит, что я абсолютно здоров.
У меня бывают мистические видения и космические вибрации.
Америка, я все еще не рассказал тебе о том, что ты сделала с дядей Марксом по возвращении его из России.
Я обращаюсь к тебе.
Ты позволишь «Тайм Мэгэзин» определять наши эмоции?
Я одержим «Тайм Мэгэзин».
Я читаю его каждую неделю.
Его обложка таращится на меня каждый раз, когда я прокрадываюсь за угол конфетной лавки.
Я читаю его в подвале Публичной библиотеки Беркли.
Он всегда говорит мне об ответственности. Коммерсанты серьезны. Режиссеры серьезны. Все серьезны, но не я.
Я начинаю думать, что Америка — это я.
Я вновь обращаюсь к себе самому.
Азия восстает против меня.
У меня нет и шанса китайца.
Лучше я посчитаю свои национальные запасы.
Мои национальные запасы состоят из двух косячков марихуаны, миллионов гениталий, не издаваемой личной литературы, которая делает 1400 миль в час, и двадцати пяти тысяч ментальных установок.
Я не буду говорить ни о своих тюрьмах, ни о миллионах нищих, которые живут в моих цветочных горшках под светом пятисот солнц.
Я уничтожил бордели Франции, Танжер — следующий по списку. Моя мечта — стать президентом, несмотря на то, что я католик. Америка, как я могу писать святые литании, когда у тебя такое глупое настроение.
Я продолжу как Генри Форд, мои строфы так же неповторимы, как и его автомобили, и более того — они разных полов.
Америка, я продам тебе свои строфы по 2500 долларов за штуку со скидкой 500 долларов на твою старую строфу.
Америка, освободи Тома Муни.
Америка, спаси испанских лоялистов.
Америка, Сакко и Ванцетги не должны умереть.
Америка, я — это парни из Скоттсборо.
Америка, когда мне было семь, мама брала меня на собрания коммунистической партийной ячейки.
Они продавали нам нут — полную горсть за билет. Билет стоил пятак, и наши речи были свободными, все были ангельскими и жалели рабочих, все это было так искренне, что ты и понятия не имеешь, какой прекрасной вещью была партия в 1935-м. Скотт Ниринг был великим стариком, настоящая меньшевичка Матерь Блур заставляла меня плакать, однажды я увидел Израильские страны равнин, — каждый, должно быть, был шпионом.
Америка, на самом деле тебе не хочется идти воевать.
Америка, это всё эти подлые Русские.
Эти Русские, эти Русские и эти Китайцы. И эти Русские.
Россия хочет съесть нас живьем. Русская власть — сумасшедшая.
Она хочет забрать наши машины из наших гаражей. Она хочет захватить Чикаго.
Ей нужен «Ридерс Дайджест». Ей нужны наши автозаводы в Сибири.
Ее громадная бюрократия управляет нашими заправками.
Это плохо. Уф! Россия научит индейцев читать. России нужны большие черные негры. Ха! Россия заставит работать нас по 16 часов в день. Помогите.
Америка, это довольно серьезно.
Америка, это то, что я вижу — глядя в телевизор.
Америка, ведь все это правда?
Я лучше начну работать.
Я не хочу идти в армию или крутить станки на фабриках высокоточных
деталей, как бы то ни было, я близорук и у меня бывают припадки. Америка, я поддержу тебя своим безумием.78

Весь мир виден через эти стихи.

Мир — меняющийся, теряющий прежние свойства.

В феврале 1952 года в Токио было подписано Административное соглашение, оставлявшее за армией США все ее военные базы в Японии и обязывавшее японское правительство выделять ежегодно 155 миллионов долларов на содержание американских оккупационных войск…

В том же году США, Великобритания и Франция подписали Общий договор с ФРГ (без какого-либо участия Советского Союза)…

А тремя годами раньше была создана Организация Североатлантического договора (North Atlantic Treaty Organization) — мощный военный блок, способный и должный, по замыслу его создателей, полностью защитить Европу от разлагающего советского влияния…

В НАТО вошли 12 стран: США, Канада, Исландия, Великобритания, Франция (впрочем, при генерале де Голле Франция вышла из военной программы блока), Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Норвегия, Дания, Италия и Португалия.

Конечно, Советский Союз незамедлительно ответил на инициативу бывших союзников постановлением «О проектировании строительства объекта 627» (первой советской атомной подводной лодки)…

Психоз нарастал, состоятельные люди в США обзаводились личными атомными убежищами. Сам Рей Брэдбери в те годы, по его собственному признанию, боялся не столько конкретной атомной или водородной бомбы, он боялся вообще каких-либо серьезных научных открытий — ведь за каждым угадывались совершенно неожиданные и грозные продолжения…