Геннадий Прашкевич - Брэдбери

• Название: Брэдбери
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

«Фантасты не предсказывают будущее, они его предотвращают». Эти слова принадлежат большому писателю Рею Дугласу Брэдбери, который всю свою жизнь, создавая светлые или страшные фантастические миры, словно поводырь вел человека стезей Добра, освещая ему дорогу Любовью, постоянно предупреждая об опасностях и тупиках на его нелегком пути.

МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ, 451° ПО ФАРЕНГЕЙТУ, ВИНО ИЗ ОДУВАНЧИКОВ — повести и рассказы американского фантаста знают во всем мире, они переведены на многие языки и неоднократно экранизированы, но по- прежнему вызывают интерес, остаются актуальными, потому что в них есть жизнь, и во многом — это жизнь самого Брэдбери.

Путешествуя по фантастическим мирам своего героя, автор этой книги, известный писатель, поэт и переводчик Геннадий Прашкевич, собрал прекрасную коллекцию ценнейших материалов для написания биографии, которая, несомненно, заинтересует читателя.

[В электронной версии исправлены многочисленные ошибки и опечатки, содержащиеся в бумажной версии, в том числе в биографии и библиографии Брэдбери.]

---

Предложение Джона Хьюстона взволновало писателя.

Написать киносценарий по огромному классическому роману!

Брэдбери остро чувствовал глубину, даже величие предстоящей работы. Это его пугало и в то же время влекло. Он не раз повторял на встречах с читателями: «Бросайтесь в пропасть и отращивайте крылья по пути вниз». Была даже карикатура на эту тему: стоят люди у края пропасти, в которую что-то со свистом падает. «А, это Брэдбери опять!» При всей сентиментальности и чувствительности Рей Брэдбери был упорен в достижении поставленных целей. Он справится с предложенной ему работой! Он напишет сценарий по «Моби Дику». К тому же, когда еще представится случай утвердить себя в большом реалистическом кино, доказать всем, что ты вовсе не pulp-поэт — жалкий творец «ужастиков»?

Брэдбери внимательно изучил «Моби Дика» и иллюстрации Рокуэлла Кента. Этот художник очень много сделал для популярности романа, извлеченного из архивов после почти семидесятилетнего забвения. Океанские бездны, светящиеся рыбы, изгибы зеленых глубинных течений, матросы, застывшие в звездном сиянии на деревянной палубе китобойного судна «Пекод», мрачный капитан Ахав, опирающийся на свою искусственную ногу…

Предлагая написать сценарий молодому писателю, Джон Хьюстон, конечно, рисковал. Он прекрасно знал, что репутация Рея Брэдбери в глазах многих серьезных критиков основана пока что только на успехе «Марсианских хроник» (повесть «451° по Фаренгейту» еще не вышла в свет).

«Под вечер, когда древнее море было недвижно и знойно, и винные деревья во дворе стояли в оцепенении, и старинный марсианский городок вдали весь уходил в себя, и никто не выходил на улицу, мистера К можно было видеть в его комнате, где он читал металлическую книгу, перебирая пальцами выпуклые иероглифы, точно струны арфы. И книга пела под его рукой, певучий голос древности повествовал о той поре, когда море алым туманом застилало берега и древние шли на битву, вооруженные роями металлических шершней и электрических пауков…»

Какие-то иероглифы… Какой-то загадочный мистер К… Металлические шершни… Электрические пауки… Середина XX века, а за Реем Брэдбери волочится погромыхивающий хвост дешевых поделок… «Скелет»… «Надгробный камень»… «Крошка-убийца»… «Помяните живых»… «Попрыгунчик»… «Поиграем в “отраву”»… «Город мертвых»… Все эти космические монстры, взрывающиеся ракеты, марсиане во всех видах — от смуглых и золотоглазых до почти невидимых призрачных… Всякие доисторические твари… вампиры… татуированные фрики…

Не каждый решился бы пригласить такого писателя.

Но Джон Хьюстон решился. И как позднее признавался, роль в этом сыграло не только то, что ему искренне нравились некоторые рассказы Брэдбери (тот же «Ревун», например). Прекрасный психолог, Хьюстон сразу уловил некоторую внутреннюю неуверенность Рея, его склонность к неумеренным разговорам, которыми он защищался от внешнего мира, к игре образами. Таким людям, как Рей Брэдбери, считал Хьюстон, легче навязывать свои мысли, заставлять их делать то, что нужно тебе. Он нуждался именно в таком послушном, как ему казалось, помощнике. К тому же Джон Хьюстон обожал эффекты. Кто такой этот Брэдбери? — спросят его профессионалы. А-а-а, — ответит он, — певец золотоглазых…

Джон Хьюстон вырос в семье известного артиста.

В 14 лет он бросил школу, чтобы стать боксером.

И стал боксером. И выиграл любительский чемпионат Калифорнии в легком весе.

В 19 лет Джон Хьюстон дебютировал на сцене, но не выдержав слишком ровной и скучной, на его взгляд, жизни, уехал в Мексику, где служил в кавалерии и занимался разведением лошадей. По просьбе отца он все же вернулся в Голливуд и занялся кино.

Поначалу дела у Джона складывались превосходно.

Но 25 сентября 1933 года, находясь за рулем своей машины, Джон Хьюстон сбил на дороге женщину, которая скончалась от полученных травм. Луи Б. Майер — директор студии «Метро-Голдвин-Майер» — дал чиновникам взятку чуть ли не в 400 тысяч долларов только для того, чтобы замять уголовное дело и не допустить огласки в печати. Пришлось уехать в Европу, но и там Хьюстон жил по-своему: зарабатывал уличным пением в Лондоне, изучал живопись в Париже.

Только в 1938 году он вернулся в Голливуд и с той поры занимался только кино.

Он писал сценарии, снимал мелодрамы и триллеры, вел бурную жизнь (в 1945 году в пьяной драке чуть не искалечил известного актера кино Эррола Флинна). Фильмы «Мальтийский сокол», «Через океан», «В этом наша жизнь», «Мы были чужими», «Сокровища Сьерра-Мадре», «Асфальтовые джунгли», «Ки-Ларго», «Алый знак доблести», а особенно «Африканская королева» и «Мулен Руж» (о жизни французского художника Тулуз-Лотрека) принесли Джону Хьюстону настоящий успех.

И вот — замысел «Моби Дика».

По контракту, заключенному с Джоном Хьюстоном, Рею Брэдбери полагалось 12 500 долларов — за написание сценария, а также 600 долларов еженедельно в течение семнадцати недель, отпущенных на работу; также он должен был понедельно получать 200 долларов на мелкие бытовые расходы.

Работать над сценарием предстояло в Ирландии.

Мать обещала Рею и Мэгги присмотреть за их домом, а стареющий Леонард Сполдинг неожиданно расчувствовался и даже подарил Рею старинные дедовские часы с надписью: «Waukegan, Illinois».

«Я посмотрел в глаза отца и вдруг понял, что он будет скучать обо мне».

В суете этих сборов слова жены сценариста Вертела: «Джон Хьюстон — это сукин сын, он вас уничтожит» — как-то забылись.

27

Кроме Рея и Мэгги в далекое путешествие отправились их дочери — Рамона и Сусанна с няней Региной, опытной, любящей детей. 12 сентября 1953 года выехали по железной дороге в Нью-Йорк. В поезде, пересекавшем штат Юта, Брэдбери набросал первую сцену будущего фильма, но работать в такой обстановке было трудно. В Чикаго пришлось заняться покупкой пеленок и распашонок для Рамоны, потому что часть вещей была благополучно забыта дома. В первый же вечер в Чикаго Рей и Мэгги отправились к Дону Конгдону, где к ним присоединились Ян Баллантайн и Стэнли Кауфман. Поднимали тосты за успех, за классическую литературу — Рей чувствовал, что его писательская репутация меняется к лучшему.

На теплоходе были сняты две каюты.

В одной разместились Рей и Мэгги, в другой — Регина с девочками.

Во Франции — в Гавре, там они собирались пересесть в поезд до Парижа, ждал своего сценариста Джон Хьюстон.

Эх, на море шторм гудит —
От души резвится кит,
Он хвостом своим вертит.
Вот так славный и забавный,
вот игривый, шаловливый,
вот шутник и озорник
старикан-океан, хей-хо!

Эту лихую песенку Брэдбери вычитал у Мелвилла.

Она пришлась кстати: переход через океан выдался неспокойным.

Сыплет в кубок он приправу,
Ну и пена, боже правый!
Разгулялся пир на славу.
Вот так славный и забавный,
вот игривый, шаловливый,
вот шутник и озорник
старикан-океан, хей-хо!

Оказалось, что весь этот «чертов Моби Дик» — не просто роман, а одна сплошная метафора, так сказать, черновой набросок мира.

«Несомненно, — вчитывался Брэдбери. — Несомненно, что наиболее древний из существующих портретов, хоть в какой-то мере напоминающий кита, находится в знаменитой пагоде-пещере Элефанты в Индии. Брамины утверждают, что в бессчетных статуях, заключенных в древней пагоде, запечатлены все занятия, все ремесла, все мыслимые профессии человека, нашедшие там свое отражение за целые столетия до того, как они действительно появились на земле. Неудивительно, что и благородный китобойный промысел там предугадан. Индуистского кита, о котором идет у нас речь, можно увидеть на отдельном участке стены, где воспроизводится сцена воплощения Вишну в образе левиафана, ученое имя которого Матсья-Аватар. Однако несмотря на то, что изваяние представляет собой наполовину человека, а наполовину кита, хвост его все же изображен неправильно. Он похож больше на сужающийся хвост анаконды, чем на широкие лопасти величественных китовых плавников…»

Или картина Гвидо,93 читал дальше Брэдбери.

На картине этого художника Персей спасает Андромеду от страшного морского чудовища, о котором только и можно сказать: это кит. Но где, интересно, увидел Гвидо такое немыслимое создание?

Да и Хогарт94 — не лучше. Грандиозная туша написанного им исполина покачивается почти целиком на поверхности океана. «На спине у этой туши находится нечто вроде слоновьего седла с балдахином, а ниже — широко разинутая клыкастая пасть, в которую вкатываются соленые валы…

Или киты — придуманные переплетчиками. Они будто виноградная лоза обвивают стержень корабельного якоря…

Для Рея Брэдбери, считавшего себя созданием библиотек, это был мир, конечно, необычный, но вполне представляемый, почти реальный. Лишь бы от постоянных раздумий не разбежались рептилии его собственного воображения — лови их потом!