Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

• Название: Инженеры Кольца
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-062-7

В сборник вошли одно из самых знаменитых произведений У. Ле Гуин «Левая рука тьмы», получившее высшие премии в области фантастики — «Хьюго» и «Небьюла», — и продолжение прославленного романа «Мир-Кольцо» Ларри Нивена «Инженеры Кольца».

Содержание:

Урсула Ле Гуин. Левая рука тьмы. Перевод М. А. Кабалина

Приложение

Ларри Нивен. Инженеры кольца. Перевод И. Е. Невструева

Словарь

Параметры Кольца

Иллюстрации: В. Васильевой

Форзацы: В. Ана

На обложке использованы работы: Б. Вальехо

---

Мы спали. Шел снег. Он шел всю ночь, весь день и всю следующую ночь моего сна танген, который обычно сменяет дот. Это не была настоящая метель, но это уже был первый большой снег этой зимы. Когда я наконец пришел в себя и встал, чтобы осмотреться, наша палатка оказалась наполовину засыпана снегом. Под яркими лучами солнца ослепительную белизну снежного покрывала пересекали кое-где голубые тени. Очень далеко и высоко на востоке чистое небо затягивал единственный плюмаж серого цвета — дым Уденуршреке, самого близкого из Огненных Холмов. Вокруг маленькой палатки лежал снег — сугробы, холмики и холмы сверкающего белизной чистейшего снега.

Силы еще не совсем вернулись ко мне, я был еще слабым и сонным, но, как только я смог подняться, я начал давать Аю бульон, понемногу, но часто — и к вечеру этого дня к нему вернулась жизнь, хотя еще не вернулось сознание. Он сел и закричал, как кричат от ужаса насмерть перепуганные люди. Когда я опустился около него на колени, он хотел убежать, и, по-видимому, это усилие было для него слишком велико и непосильно, потому что он тут же потерял сознание. Этой ночью он все время что-то говорил на непонятном языке. Странно было в этой темной тишине безлюдья слышать, как он бормочет слова, которые он узнал совсем в другом мире, невероятно далеко отсюда. Следующий день оказался тяжелым, потому что, как только я пытался им заняться, он принимал меня за стражника из Пулефена, который собирается ввести ему какой-то наркотик. Он начинал говорить на смеси орготского и кархидского языков и умолял не делать этого, а потом отталкивал меня с истерической силой. Это все повторялось и повторялось, а так как я был еще в танген, периоде психического и физического изнеможения, я боялся, что вообще не смогу ему помочь. Я подумал тогда, что ему не только давали наркотики, но и превратили его либо в безумца, либо в идиота. И я сожалел, что он не умер, когда я вез его на санках, что поначалу удача благоприятствовала мне, что меня не арестовали при выезде из Мишнори и не сослали на какую-нибудь ферму, где я работал бы на собственную смерть.

Я проснулся и встретился с ним глазами.

— Эстравен? — спросил он тихо и удивленно.

Это вдохновило меня. Я мог теперь его успокоить и заняться его физическим состоянием. В эту ночь мы оба спали нормально.

На следующий день он чувствовал себя гораздо лучше и сел, чтобы поесть. Язвы его начинали заживать. Я спросил его, отчего они появились.

— Не знаю. Думаю, что от наркотиков. Мне ведь делали какие-то уколы…

— Для того, чтобы предотвратить наступление кеммера? — Такую версию я слышал от людей, бежавших или освобожденных из добровольных ферм.

— Да. И еще какие-то другие, может быть, заставляющие говорить правду. Я очень плохо переносил их, всегда болел после этих уколов, а они продолжали мне их делать. Чего они от меня хотели, что я мог им такое рассказать, чего не рассказал бы без этих препаратов?

— Может быть, это были не столько допросы, сколько порабощение, искусственное создание привыкания и физиологической зависимости?

— Как это «порабощение»?

— Обретение покорности путем принудительного введения какого-нибудь препарата, производного оргревы. Методика эта известна и в Кархиде. А может, проводили на вас какие-то эксперименты. Я слышал, что на фермах на заключенных проводятся испытания влияющих на психику препаратов и методик. Тогда я в это не хотел верить. Теперь верю.

— Есть ли такие фермы в Кархиде?

— В Кархиде? Нет.

Он в раздражении потер ладонью лоб.

— Я думаю, что в Мишнори мне бы тоже сказали, что ничего подобного в Оргорейне нет.

— Скорее, наоборот. С гордостью продемонстрировали бы ленты и снимки, сделанные на добровольных фермах, где асоциальные элементы проходят ресоциализацию, а находящиеся под угрозой вымирания племенные меньшинства находят убежище. Кроме того, они могли бы вас провести по Добровольной Земледельческой ферме Первого Округа, недалеко от Мишнори, заведению, как всем известно, образцовому. Если вы думаете, что такие фермы существуют в Кархиде, то вы нас переоцениваете, господин Ай. Мы люди простые.

Он лежал молча довольно долго, засмотревшись на раскаленную докрасна печурку, которую я включил на полную мощность, пока в палатке не стало невыносимо жарко. Потом перевел взгляд на меня.

— Да, вы мне говорили сегодня утром об этом, я знаю, но я был еще не совсем в сознании. Где мы сейчас находимся и как мы сюда попали?

Я рассказал ему об этом еще раз.

— Вы так просто вынесли меня?

— Господин Ай, каждый из находящихся там узников или даже все вместе могли бы спокойно выйти оттуда любой ночью. Если бы только они не были так истощены, обессилены, деморализованы и одурманены. И еще — если бы у них была зимняя одежда и им было куда бежать… В этом-то вся трудность. Куда им идти? В город? Без документов там им нечего делать, нечего там искать. В лес? Без крыши над головой им и там искать нечего. А летом они наверняка усиливают охрану. Зимой же сама зима — лучший стражник.

Он слушал меня, затаив дыхание.

— Вы не смогли бы перенести меня на расстояние и в сто метров. А что уж говорить о том, чтобы пробежать со мной на плечах несколько километров, да еще в темноте…

— Я находился в доте.

— По собственному желанию? — спросил он.

— Да.

— Вы ведь приверженец ханддары?

— Я был воспитан в учении ханддары и пробел два года в крепости Ротерер. В Керме большинство людей из внутренних очагов исповедуют ханддару.

— Я слышал, что после окончания дота истощение всех резервов организма требует довольно длительного периода как бы коллапса, оцепенения…

— Да, это танген, черный сон. Он продолжается значительно дольше, чем период дот, и когда человек вступит в период регенерации, восстановления, этот процесс прерывать нельзя. Я спал день и две ночи, однако все еще нахожусь в периоде танген и не дошел бы даже до вон того сугроба. С этим связано и чувство голода. Я сейчас съел большую часть того количества еды, которого в обычных условиях хватило бы мне на неделю.

— Ну хорошо, — сказал он торопливо и резко. — Вижу, верю, в конце концов у меня нет другого выхода, кроме как верить вам. Вот вы здесь, и я тоже здесь. Но я все равно не понимаю. Не понимаю, зачем вы все это сделали?

Вот тут я почувствовал, что мои нервы не выдерживают, и я принялся внимательнейшим образом всматриваться в ледовый нож, который лежал у меня под рукой, чтобы только не взглянуть на него и не ответить ему, пока не овладею собой и своим гневом. К счастью, в моем сердце было не очень много огня и я объяснил себе, что он человек из другого мира, а в нашей жизни и обычаях несведущий, обманутый и напуганный. Так я вернул себе утраченное равновесие и ответил ему:

— Я считаю, что отчасти и я несу ответственность за то, что вы оказались в Оргорейне, а затем — и в Пулефене. Я стараюсь исправить последствия своих ошибок.

— Но вы не могли иметь ничего общего с моим появлением в Оргорейне.

— Господин Ай, мы видели одни и те же события, но смотрели разными глазами, а я ошибочно полагал, что мы видим их одинаково. Позволю себе вернуться к прошедшей весне этого года. Приблизительно за полмесяца до начала торжеств в Эргенранге — празднества по поводу закладки замкового камня — я начал убеждать короля Аргавена, чтобы он подождал, чтобы он не принимал решения по вашему вопросу и вопросу вашей миссии. Аудиенция уже была назначена, и казалось, что самое правильное — отправиться на нее, не ожидая, однако, от этой аудиенции никаких результатов. Я думал, что вам это все понятно, и в этом была моя ошибка. Некоторые вещи я считал сами собою разумеющимися, и я не хотел задеть или обидеть вас, давая вам советы. Я думал, что вы понимаете опасность, возникшую с внезапным возвышением Харджа рем ир Тайба в кворреме. Если бы Тайб решил, что вы представляете для него какую бы то ни было опасность, он обвинил бы вас в проведении фракционной политики, и Аргавен, подталкиваемый страхом, скорее всего приказал бы вас уничтожить. Я хотел, чтобы вы на какое-то время ушли в тень и в безопасности переждали период правления Тайба. Случилось так, что я был устранен в то же самое время. Все шло к тому, но я не думал, что это случится в тот самый вечер, когда вы были у меня в доме. У Аргавена премьеры долго не удерживаются на своем посту. После вручения мне указа об изгнании я не мог связаться с вами, потому что это бросило бы на вас тень моего позора и увеличило бы опасность, в которой вы находились. Я прибыл сюда, в Оргорейн, и пытался внушить вам, чтобы вы сделали здесь то же самое. Через тех людей из числа Тридцати Трех, которые вызывали у меня наименьшее недоверие, я добился, чтобы вам был разрешен въезд в Оргорейн. Без их поддержки это было бы невозможно. Они видели в вас, не без моей помощи, путь к власти, выход из нарастающего конфликта с Кархидом и возвышение к свободной торговле, может быть, шанс преодолеть могущество Сарфа. Но они перестраховщики, они боятся действовать. Вместо того, чтобы объявить о вашем присутствии, кричать о нем на всех перекрестках, довести его до всех и каждого, они прятали вас, упуская свой шанс, а потом выдали вас Сарфу, чтобы спасти собственную шкуру. Я слишком рассчитывал на них, и в этом моя вина.