Роман Мережук - Солнценосец

• Название: Солнценосец
• Автор: Роман Мережук
• Жанр: Фэнтези

---

Он посмотрел в сторону тканого полотнища. Гэллос и Аллана в ореоле неземного света обнимали пульсирующую сферу. Начинавшаяся под куполом, поддерживающимся десятью колонами, тянущаяся во весь рост Обители Веры и ласкавшая язычками-кисточками отполированные панели ткань неплохо оттеняла человека, стоявшего перед ней. Со стороны казалось, что он невелик и неплохо сложен. Но как только Лотт пригляделся, понял, что смотрит на толстяка, уплетающего что-то напоминающее ватрушку.

Это мог быть архигэллиот. Скопцы склонны к полноте.

Лотт продолжил осмотр. Трое церковников вели размеренную беседу у опорной колонны, сделанной в виде архангела. Посланник богов держал на плечах своды, но на лице его скульптор высек вечную улыбку. Он страдал и радовался этому. Мука превратилась для него в развлечение.

Марш хмыкнул. Он и сам ощущал нечто подобное. Кажется, Лотт чувствовал легкое возбуждение от передряг, выпавших ему дорогой. И все бы ничего, но погибли люди. Погибла Кэт. Желтоглазая не смогла удержаться на веревке. Лотт все еще балансировал. Он смог выжить. Это было несправедливо. Он чувствовал себя ублюдком. Он радовался тому, что жив. Где-то в глубине души он знал, что еще побарахтается перед смертью. Но с другой стороны, сколько человек способны принять смерть как данность? Сказать себе, вот и конец, ты умираешь. Люди хватаются за жизнь. Они могут сделать последний вдох и не смогут надышаться. И будут сильно удивлены, когда легкие изменят им.

"Слишком молоды для архигэллиота", подумал Лотт, отводя взгляд.

Юркий священник с вздернутой кверху бородкой на южный манер ковылял к амвону. Он опирался на клюку и подволакивал ногу. Собравшиеся вежливо приветствовали его поклонами. Алланесы приседали в глубоком реверансе.

Лотт вздохнул.

Бесполезно. Все могут быть архигэллиотом. Старики похожи друг на друга. Дряхлые. С распухшими от подагры конечностями, маразмом и подводящим по ночам мочевым пузырем.

- Я бы не ставил на него.

Лотт мало что не подпрыгнул. Рядом с ним расположился церковник. Лотт не считал себя великим воином, но каким же нужно быть растяпой, чтобы к тебе подсели, а ты даже этого не заметил?

- Простите?

- Ты ищешь Иноккия, разве не понятно? Того, по чьему приказу тебя доставили в Обитель Веры.

- Вы знаете обо мне?

Лотт оценил монашка. Грубо тканая ряса говорила об аскетичном образе жизни. На шее у незнакомца болталась желтая монетка. Значит, с ним говорил медник. Монах был стар, но по нему трудно было сказать, сколько десятилетий осталось за плечами. Шесть, семь? Восемь? Он не был упитанным, но и голодающим этого человека сложно назвать. Монах напоминал Лотту старого капеллана Кабаньей Норы. Обычный человек, чья зрелость плавно перешла в старость, да так там и осталась. Казалось, медник только всю жизнь и дожидался того, чтобы поседеть, нажить морщины с пигментными пятнами и начать поучать молодых как следует жить.

- Все знают о тебе, - благодушно сказал агапит. - Почему, как думаешь, они сегодня здесь? Почему ведут себя как болванчики, намалеванные в Книге Таинств?

Монах с хитрым видом достал из-за спины плетеную бутыль с подозрительно темной жидкостью, плещущейся внутри. Поразительно здоровыми и крепкими зубами откупорил горлышко и сплюнул пробку прямо на пол. Не обращая внимания на потерявшего дар речи Лотта, он выпил изрядную часть содержимого.

- Будешь?

- Они знают...

Мысли завертелись с бешеной скоростью. Эти люди устроили представление ради него. Лотт все еще не понимал происходящего. Зато он догадался, почему старец с острой бородкой не подходит на роль архигэллиота. Облаченный в красную хламиду священнослужитель был чересчур любезен с молодыми монахинями, поющими в хоре. Марш видел, что тот смотрит на них не как пастух на отару, но как хищник, подбирающийся к добыче. У него наверняка кое-что болтается между ног.

Священник понял, что Лотт не станет его собутыльником и отставил вино в сторону.

- Конечно. И стараются показать себя во всей красе.

- Мне? Но почему?

- Кто сказал, что речь идет о тебе, Лоттар Марш? - Медник спрятал ладони в широких рукавах рясы, словно ему стало холодно и неприятно. - Они стараются отличиться перед Церковью.

Лотт еще минуту переваривал сказанное.

- Под церковью вы понимаете архигэллиота?

Медник молча смотрел на него и это было даже лучше утвердительного ответа.

- Иноккий использовал меня, чтобы выяснить, кто из них верен престолу?

Молчание затягивалось.

- Чужая душа полна тайн, - наконец ответил агапит. - Может быть, дело только в тебе, а все остальное шутки ради. Одно могу сказать точно - ты не хочешь быть пешкой в чужой игре. Да и кто хочет? Уж точно не я.

Медник решительно поднялся со скамьи. Подал руку.

- Прогуляемся.

- Не думаю, что мне позволят выйти, - недоверчиво ответил Лотт.

- А ты видишь здесь кого-то, кто запретит?

И верно. Шэддоу исчез сразу же после того, как доставил его словно тюк со скоропортящимся товаром. А Галлард сотоварищи дали под зад у самого порога церкви и предоставили Марша самому себе. Или сделали вид.

В любом случае, Лотту нравилась идея хмельного агапита. По крайней мере, он выяснит насколько ослабили поводок.

От мысли, что его не станут пытать, рвать ногти на пальцах, закручивать винт в височную кость и прочие малоприятные радости инквизиционного допроса с груди упал тяжеленный камень.

Им разрешили многое. Медник и Лотт покинули Обитель так же быстро, как покидает бордель не заплативший клиент. К центральной площади примыкал гигантский собор Святого Агапита, чей фасад облепили тусклые кругляши. Гигантская голова пса с острыми башенками-ушами представляла Святой Официум. Позади полумесяцем нависала Обитель Веры. У Лотта глаза заболели от обилия желтизны. Редкий мрамор Костей Земли для постройки завозили флотилиями. Золотые скульптуры теснили одна другую, словно соревнуясь в тщеславии.

Посреди площади красным бельмом застыл невзрачный алтарь. Именно туда и вел его медник. Редкие прохожие оглядывались на них, и Лотт нехотя признал, что и сам чувствовал себя святотатцем, рушащим устоявшийся порядок вещей.

- Подойди, - велел агапит. Монах застыл в шаге от алтаря. Он волновался, хоть и старался не подавать виду.

Лотт медлил. Он знал, как чтут люди империи каменный клык. Сколько здесь умерло людей? А сколько лет насчитывала империя? Одна тысяча двести тридцать девять жертв окропили бездушную штуковину кровью. Ей пропитались белые плиты вокруг. Сам алтарь словно светился извне. Именно здесь Зарок смертельно ранил Гэллоса. Именно здесь его жена Аллана вознеслась на небеса, навсегда забрав с собой солнце.

- Что ты видишь? - спросил медник.

Алтарь кровоточил, словно кто-то всадил лезвие в его нутро. Прозрачные жгуты адского огня, слабые и клонимые ветром, трепетали подобно свече под чужим дыханием. Лотт протянул к ним руку, и тут же отдернул. Язычки лизнули руку и превратились в щупальца. Каждое из них схватило по пальцу, и потянуло к себе. Камень заходил ходуном. Из навершия, напоминающего звериный коготь, потекла тягучая смазка. Она несла в себе знакомые эссенции.

Запах женщины. Смрад трупа. Аромат ладана. Вонь испражнений всех людей мира.

Алтарь сбрасывал шелуху. Он раздвигал неподатливые лепестки подобно невесте, раздвигающей ноги в брачную ночь. Он приглашал заглянуть внутрь, как это делает мухоловка, зазывающая жуков отведать заманчиво пахнущий нектар.

Он видел совокупляющихся ангелов. Его заставляли смотреть на поедающих друг руга детей. Демоны оторвали веки, обнажив глаза.

Вкус праха, меда, крови и сажи заставлял глотать обильную слюну.

Лотт слышал пение и трубный глас. Его вел хруст костей и лопающихся как скорлупа орехов панцирей многоножек. Шестое пекло влекло к себе, и Марш чувствовал, как поддается этому зову.

Ему как никогда хотелось умереть. Перегрызть вены, вырвать язык, чтобы устоять перед искушением и не сорвать одежду, бросившись в разверзшуюся бездну.

Он повернулся к жертвеннику спиной. С удивлением заметил, что по лицу бежит не пот, а слезы. Лотт посмотрел на свои руки. Он сжимал кулаки изо всех сил. Ногти впились в ладони, прочертив на плоти борозды.

Медник подал ему бутылку вина и на этот раз Лотт приложился к ней без колебаний.

- Ты видел.

Он не спрашивал. Утверждал.

- А не должен был?

- Никто не видит. Люди ходят здесь каждый день. Молятся, беседуют. В День Покаяния открываются врата, и мы приносим жертву, чтобы червоточина утолила глад. Только тогда приоткрывается вуаль. Оно не показывает лицо. Только оскал. Он ужасен, но это ничто по сравнению с истинным обликом. Но не сейчас. Никто не знает, что червоточина всегда голодна. Всегда готова прийти в мир. Оно ждет своего часа. Маленького шанса.

Монах говорил, не отводя взгляда от алтаря.

- Лик ада дано узреть немногим. Я один из них.