Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

• Название: Шпион в Юрском периоде
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018256-2

Геннадий Мартович Прашкевич (р. в 1941 г.) — геолог и фантаст, впервые опубликовавшийся в 16 лет Блестящий рассказчик, писатель, в 1994 г. удостоенный премии “Аэлита” за вклад в развитие отечественной фанта-стики. Сейчас работает над очередной книгой.

Геннадий Прашкевич — автор книг “Разворованное чудо” (1978), “Война за погоду” (1988), “Пять костров ромбом” (1989), “Фальшивый подвиг” (1990), “Великий Краббен” (2002) — и многих других произведений.

В настоящем сборнике впервые полностью представлен остросюжетный фантастический цикл о приключениях промышленного шпиона — последняя часть этой эпопеи не издавалась еще никогда. Также в сборник вошли повести “Шкатулка рыцаря” и “Агент Алехин” и потрясающий образец мемуаров Прашкевича “Адское пламя”.

---

— Я знал одного Санчеса, — сказал он. — Он играл в футбол и играл плохо”.

7

“…Пыльный, помятый, я попал домой.

Патрульные отпустили меня, узнав, что я обитаю в квартале Уно.

Не такой богатый квартал, как, скажем, Икер, где всю жизнь прожил мой приятель Кристофер Колонд, но все же. Я толкнулся в дверь, открыла Маргет. Маленькая, темная, всегда загорелая, живая, с живыми блестящими глазами — она невероятно зажигала меня. Как утреннее солнце. Даже шепот ее действовал на меня, как чашка обандо.

— Где ты так извозился?

Я покачал головой. Мне не хотелось хаять патрульных. Они ведь не избили меня, а только выяснили мое имя. Им это полагалось по службе. В конце концов, я сам виноват. Незачем было тянуть время, раздумывать.

— Устал?

Маргет повернулась к зеркалу, проводя какую‑то абсолютно неясную для меня косметическую операцию.

— Странно, Кей, да? Ты ничего не делаешь, а устаешь. А новый президент никогда не устает. У него много помощников, но все главные дела он решает сам. Окно его кабинета светится даже ночами. Это проверено. Я даже сама ходила смотреть на его окна. — Полураздетая Маргет молитвенно сложила руки на красивой груди. Я бы предпочел, чтобы она их опустила. — Как думаешь, Кей, новый президент пользуется стимулирующими препаратами?

Я пожал плечами:

— Зачем?

— Ну как? — удивилась Маргет. — Чтобы снимать усталость.

— Чашка обандо. Этого достаточно.

— Ладно, — засмеялась Маргет. — Твоя вечерняя чашка на столе. Но жизнь, Кей, начинается новая. Совсем новая. Об этом все говорят. Новый президент обещает всем дать работу.

— Даже физикам? — усмехнулся я.

— Даже физикам.

— А предыдущий президент обещал покончить с обандо, — напомнил я. — Любопытно будет взглянуть на нового.

— Он обещал работу всем, Кей. Напрасно ты злишься.

Я кивнул.

Знаю, что не подарок.

Много лет назад в Лондоне я тоже не был подарком.

Но там жили только два альтамирца — я и Кристофер Колона. И мы легко находили общий язык, несмотря на то что Кристофер провел детство в самом богатом квартале Альтамиры. Собственно, весь квартал Икер, где жил Кристофер, принадлежал только одной семье — Фершей–Колондов. Эта семья дала Альтамире пять президентов, это, соответственно, позволяло Кристоферу не ломать голову над будущим, не помнить о финансовых сложностях, о которых никогда не мог забыть я. Он часто меня выручал, но по–своему. Мог, например, играя с тобой в карты, бросить их, когда ты был в выигрыше. А если я просто приходил занять денег, мог сказать: “У меня, Кей, сейчас ничего нет, но ты можешь пойти к Тгхаме”. Тгхама был негр, то ли из Камеруна, то ли из Чада, и чаще всего сам занимал деньги. “Вот увидишь, Тгхама тебя выручит”. Я шел к Тхгаме, и, как это ни странно, он выручал. Когда я приходил к нему, оказывалось, что он только что получил очередное наследство. В его стране все время убивали каких‑то принцев и принцесс, и все они были его родственниками.

Кристофер никак не объяснял свой тихий дар предвидения.

Да никто этим и не интересовался. Это ведь только самому Кристоферу его странный дар приносил неприятности. Еще в детстве. Вдруг приходила недолгая, но резкая головная боль, с головокружением, с тошнотой, затем все вроде бы входило в норму, но Кристофер начинал ясно видеть прошлую жизнь каждого попадающегося ему на глаза человека — что случилось и что он натворил. И столь же ясно перед ним открывалось будущее этих людей — что случится и что они еще натворят. “Ма, — говорил Кристофер за обедом. — Ты принесешь мне такое же маленькое миндальное пирожное?” — “Какое миндальное пирожное?” — бледнела госпожа Ферш–Колонд, а отец добродушно улыбался: “Кристофер, мы позвоним и нам доставят любые пирожные. Зачем утруждать маму?” — “Нет, — настаивал Кристофер, — я хочу такое же пирожное, какими господин Ахо Альпи угощает в спальне”. — “Что такое? В спальне? Какая спальня? — бледнел отец, и усы его вздергивались, как живые. — Ты был в спальне у господина Ахо Альпи?” — “Ну что ты, папа. Кто меня туда пустит? Но мама там собирается быть”.

Видимо, Кристофер не понимал тогда, что время делится на будущее и прошедшее. Одновременно он жил там и там и не совсем точно представлял время, в котором его мама пробовала сладкие пирожные в спальне господина Ахо Альпи, и то время, в котором она еще только обдумывала такую возможность. Вообще Кристофер тогда считал, что все люди чувствуют время точно так же, как он. Лишь к студенчеству, к дням нашего пребывания в Лондоне, он понял, к чему ведут подобные предвосхищения, и научился определять текущий момент. То есть научился жить в определенном моменте постоянно текущего времени, хотя и оставлял для себя небольшой зазор. Этот зазор давал ему возможность в любой компании чувствовать себя свободно. Впрочем, должен заметить, подобный эффект дает и чашка обандо. При этом можно было обойтись без головной боли и головокружения, при употреблении обандо это приходит позже. Думаю, что Кристоферу, как и мне (хотя и по разным причинам), будущее казалось столь же скучным, как прошедшее. Сегодня президент Ферш, завтра президент Фоблес, послезавтра Бельцер, но ведь там, впереди, если смотреть внимательно, опять Ферш, опять Фоблес, опять Бельцер.

И все похожи друг на друга.

Я помню, например, президента Къюби.

Он был отчаянно усат и предельно решителен. И был не худшим президентом, по крайней мере именно при нем Кристофер Колонд и я уехали учиться в Лондон, и нам оплатили дорогу и проживание. Потом Къюби расстреляли как предателя революции, а его место занял Сесарио Пинто. Он не имел никакого веса среди военных, поэтому быстро попал в башни Келлета. Потом был Ферш, за ним Ферш–старший, которого на параде застрелил племянник Къюби — Санчес Карреро. Но он тоже не долго управлял Альтами–рой. Новый президент, который произвел такое впечатление на Маргет, подумал я, тоже, наверное, какой‑нибудь Ферш. И, видимо, я сказал это вслух, потому что Маргет кивнула:

— Истинно так. А зовут президента Кристофер.

— А фамилия? У него есть фамилия?

— Почему ты так говоришь? — испугалась Маргет.

— Потому что за именем обычно следует фамилия, — улыбнулся я. — Всегда хочется, чтобы имя и фамилия стоили друг Друга. Ты говоришь — Кристофер. Но какой Кристофер? Если, например, из Фершей, то, видимо, Колонд.

— Ты знаешь, — разочарованно протянула Маргет.

Я пожал плечами. О том, что у нас новый президент, я, конечно, знал, но его имя меня нисколько не интересовало. И то, что новый президент оказался однофамильцем моего старого приятеля, тоже меня ничуть не взволновало. Уютно устроившись в кресле, я принял чашку обандо и похотливо косился на Маргет, заканчивающую вечерний туалет.

— Вчера я до полуночи простояла под окном президента, — радовалась Маргет. — Нас было много. Мы стояли, затаив дыхание. Было совсем темно, но свет в кабинете президента так и не погас.

— Наверное, президент придумывал занятия для патрулей, — усмехнулся я.

— Каких патрулей, Кей? О чем ты говоришь?

— Военных, Маргет.

— О чем ты? Я весь день провела в городе и не встретила ни одного патруля. Ни военного, ни гражданского.

— Выгляни в окно, — посоветовал я.

— Ну, выглянула.

— Что ты видишь?

— Улицу… Сад Кампеса…

— Зачем смотреть так далеко? Смотри под деревья.

— Ой! — испугалась Маргет. — Там офицер. И сидят солдаты. Зачем они там, Кей?

— Не знаю. Но, кажется, это мой офицер, Маргет, и мои солдаты. — Я произнес это с заслуженной гордостью. — Наверное, им приказано следить за мной. Раньше за мной следил какой‑то мелкий шпик, а теперь настоящий военный патруль. Значит, положение в стране стабилизируется”.

— Что вы там устроили в этой Альтамире, Джек?

— Слушай внимательнее. Было бы хорошо, если б ты ничего не понял.

8

“…Ночь тянулась долго.

Мешала яркая звезда в открытом окне.

Она колола глаза и только к утру исчезла.

Все равно я встал невыспавшимся. Почему‑то меня взволновало неожиданное совпадение имен нового президента Альтамиры и моего приятеля по Лондону. Нервничая, я решил наведаться к старой мельнице Фернандо Кассаде. Патруль, конечно, не спал, но я сумел выйти из дома незамеченным и так же незаметно часа через три вернулся. Этот маленький подвиг наполнил меня неожиданной уверенностью. Я не знал, зачем патруль приставлен ко мне, но понял, что любой патруль можно обвести вокруг пальца. Разумеется, эту уверенность мне внушили две или три чашки обандо. Но все равно это была уверенность.

Маргет, вернувшаяся с работы, оценила мое состояние:

— Хорошо, что ты дома. Тебе не надо ходить на мельницу. Мне не нравятся твои патрульные. Я специально пригляделась к ним, у них нехорошие лица, Кей. А ты скоро получишь работу.