Ефим Черняк - Тайны Старого и Нового света.Заговоры.Интриги.Мистификации.

• Название: Тайны Старого и Нового света.Заговоры.Интриги.Мистификации.
• Автор: Ефим Черняк
• Издательство: Острожье
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-86095-065-9

Эта книга о тайнах истории, поражавших воображение современников и оставивших в недоумении потомков.

Ее герои — Иуда, Пилат, Нерон, Талейран, Фуше, капитан Кидд, леди Гамильтон, Бловиц, Барбаросса, Линкольн.

Отделяя вымыслы от реальности, автор знакомит читателя с наиболее драматическими эпизодами истории Старого и Нового Света.

---

У этих дельцов ничего не осталось от благородного огня, которым некогда горел Тадеуш Стивенс, похороненный, по его желанию, на скромном негритянском кладбище (даже собственную смерть он хотел превратить в демонстрацию против расовой дискриминации, борьбе с которой он отдал свою жизнь). Шли годы. У северной буржуазии было все меньше причин и охоты ссориться с южными плантаторами. Когда в 1877 году Гранта сменил в Белом доме республиканец Хейс, с реконструкцией Юга было покончено. Негры были преданы республиканской партией, в южных штатах воцарилась система жесточайшего расового гнета. Таков был эпилог единственного в истории США суда над президентом.

Законы и коррупция

Маленький великий человек

Рабочие Марселя, следуя примеру Парижа, 28 марта 1871 года захватили власть в главном портовом городе южной Франции. Революционеры овладели почтой и телеграфом, установили контроль над отправляемой корреспонденцией.

Глава версальского правительства Тьер поручил восстановление буржуазного «порядка» в Марселе генералу Эспивану де ла Вильбоа. Это был тупой монархист и клерикал, сделавший карьеру угодливостью в гостиных знатных дам и выказавший полную неспособность в войне против Пруссии. Теперь этот чванливый и жестокий палач, обрадованный приказом кровавого карлика из Версаля, собирался взять реванш в сражении с коммунарами, не имевшими ни патронов, ни продовольствия. И тут генералу предложил свои услуги другой карлик — франтовато одетый маленький, толстый человечек на непомерно коротких кривых ножках и с огромной уродливой головой. Жирное лицо карлика, окаймленное «солидными» баками, украшали рачьи глаза и оттопыренная нижняя губа. Его жена, разъяснил он, сдавала в своем доме квартиру Восточной телеграфной компании, которая имела свой собственный кабель до города Оран в Алжире. Компания разрешила присоединить этот кабель к кабелю, идущему к Версалю. Так была установлена связь с правительством Тьера, и генерал Вильбоа получил окончательные инструкции о расправе с инсургентами.

Марсельская коммуна была потоплена в крови. А супруг домовладелицы за свои шпионские заслуги был уполномочен лично сообщить об этом в Версаль.

Карлик на кривых ногах звался Генрих Георг Стефан де Бловиц. Он родился в 1825 году в Чехии, в немецкой дворянской семье. Однако мы знаем историю ранних лет жизни Бловица только из его собственных «мемуаров», а они скорее напоминают не воспоминания, а плутовской роман, правда, очень подпорченный непомерным тщеславием автора и главного героя этого повествования. Если верить Бловицу, когда ему было 16 лет, цыганка в глухой деревне на хорватской границе предсказала его дальнейшую судьбу.

«Когда колдунья подошла ко мне, — рассказывает Бловиц, — она внезапно оживилась, и ее тусклые глаза засверкали.

— Никогда еще не видела я такую руку, как у тебя, — сказала она. — Тебя ждет завидная судьба.

— Что именно? — спросил я.

— Ты будешь сидеть рядом с королями и обедать вместе с принцами».

И действительно, воспоминания Бловица до краев заполнены рассказами о его непрерывных успехах в высшем свете, о благосклонности монархов, дружбе с министрами и встречах с другими титулованными особами рангом, конечно, не ниже графов и князей. Нет недостатка, разумеется, и в галантных приключениях, в которых Черномор с дипломатическими бачками нередко предстает в амплуа первого любовника. Как-то раз, повествует он, Бисмарк и германская разведка подослали к нему прекрасную и коварную красавицу княгиню Кральта разузнать одну важную тайну. Находясь вечером в салоне княгини, Бловиц был настолько покорен ее красотой и несравненным обаянием, что готов был проболтаться. Но тут он обратил внимание на одну необычную вещь: «Я заметил, что пламя свечи в канделябре, стоявшем у зеркала, отклонилось и стало вдруг мерцать. Меня это удивило, так как двери и окна были заперты. Я не мог определить, откуда идет ток воздуха, отклонявший пламя свечи. Подойдя к канделябру, я почувствовал, что дует от зеркала. Тут я сразу понял, что попал в ловушку. Внимательно исследовав зеркало, я заметил, что оно состоит из двух створок, между которыми теперь был слабый промежуток. Очевидно, там стоял кто-то и подслушивал. Я указал княгине на мерцающую свечу и на скважину в зеркале и сказал возможно более спокойно:

— Сударыня, ваши хитрости бесполезны. Я понял все.

Княгиня взглянула на меня и нажала пуговку электрического звонка. Явился лакей. Не глядя на меня, она указала мне на дверь».

Однако далеко не во всех случаях нашему галантному рыцарю указывали на дверь. Часто он подвизался и в роли благородного спасителя таинственных молодых красавиц (тоже, конечно, сплошь принцесс и герцогинь), при этом угрожая их преследователям — все больше владетельным князьям — чуть ли не военными действиями со стороны концерна великих держав.

На деле влияние Бловицу обеспечила сила, которую называли шестой великой европейской державой, — английская газета «Таймс». Настоящая карьера Бловица началась в кровавые майские дни 1871 года, когда опьяневшие от крови версальцы творили чудовищную расправу с пленными коммунарами под восторженное улюлюканье злорадствующей толпы буржуазных дам. Кровавая оргия в Париже вызвала некоторое смущение даже у вполне респектабельных консервативных газет за рубежом. Тьеру хотелось, чтобы отчеты о массовых зверствах печатались бы с оговорками и умолчаниями, способными как-то смягчить общую картину. Поэтому он был очень доволен, когда узнал, что давно уже знакомый ему Бловиц, бывший ранее второстепенным журналистом, получил временно должность помощника парижского корреспондента «Таймс».

Оба карлика хитрили: Тьер хотел превратить Бловица в орудие для осуществления своих целей, а Бловиц — Тьера. Используя свое знакомство с главой французского правительства, Бловиц добывал первоклассную информацию, которую не получали другие корреспонденты. Однажды Бловиц заметил издалека, что Тьер говорит с одним иностранным (очевидно, немецким) послом. Когда Бловиц подошел к Тьеру, беседа уже закончилась. Глава правительства, имевший несколько смущенный вид, разъяснил временному корреспонденту «Таймс», что посол сообщил ему о своем удовлетворении некоторыми шагами, предпринятыми министерством Тьера. Но Бловиц был не меньшим шулером, чем его собеседник, и по виду премьера понял, что тот лжет. Бловиц воздержался от посылки в «Таймс» сведений, полученных от Тьера, а путем расспросов ряда знакомых лиц сумел установить истинное содержание разговора: посол заявлял резкий протест против действий французского правительства. Когда в «Таймс» появилось сообщение о встрече изворотливого премьера с послом, все соперники Тьера пришли в восторг, а тот, конечно, был в совершенной ярости: «Я никому не говорил о беседе с послом, — кричал он Бловицу. — Вы подслушивали нас, Вы не смели писать об этом!» Но Бловица словами было не пронять, а ссориться даже с временным корреспондентом «Таймс» — не расчет. Карлики вскоре снова нашли общий язык.

В 1874 году Бловиц сумел наконец получить место постоянного парижского корреспондента «Таймс», занять которое стремилось немало влиятельных лиц. Помог ему на этот раз монархический переворот в Испании. Почуяв сенсацию, Бловиц помчался в испанское посольство, пытаясь получить подтверждение известия о захвате власти в Мадриде генералом Кампосом. Посол республиканского правительства старался уверить Бловица и других корреспондентов, что в Мадриде была лишь совершена неудачная и легко подавленная попытка поднять восстание. Бловиц, однако, сделал вывод противоположного характера, наблюдая за положением дел в самом посольстве. Его глава направлял курьера за курьером на телеграф, но из Мадрида не приходило никаких известий. Когда правительство побеждает, размышлял Бловиц, посольство никогда не испытывает недостатка в победных реляциях, когда же, напротив, правительство свергают, наступает очередь послов тщетно бомбардировать начальство телеграммами с просьбой об информации. Словом, Бловиц послу не поверил, но и сообщать о перевороте как о свершившемся факте не решился. Рванулся Бловиц было к находившемуся в Париже претенденту на престол принцу Астурийскому (впоследствии король Альфонс XII), но там никого не пускали дальше ворот, охранявшихся полицией, а около них стояла толпа любопытных и дежурили другие корреспонденты. Все же Бловиц сумел обойти соперников. Он разыскал старого знакомого, графа Бануэлоса, приближенного принца Астурийского, и тот повез его в своей карете к претенденту. Бловиц забился в самый темный угол экипажа. Карету пропустили. В последний момент раздался вопль одураченных конкурентов: «Бловиц в карете!» Посыпались брань и проклятия, но было уже поздно. На другой день «Таймс» — единственная из всех английских газет — напечатала подробности о перевороте, а еще через три недели Бловиц стал ее постоянным корреспондентом в Париже.