Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

• Название: Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды
• Автор: Виктор Некрас
• Жанр: Фэнтези

После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…

---

Прямо над головой зацвиркала какая-то птаха, — Несмеян не шевелясь, улыбнулся, тихонько открыл глаза, но увидеть пичугу не успел — она вдруг резко вспорхнула и исчезла. Ощущение покоя сгинуло.

Рядом зашевелилось. Несмеян покосился в ту сторону, не меняя позы и почти не двигаясь. Кто-то подползал. Витко?

Нет. Витко в плену у великого князя, если жив ещё. Могли и отвести к ближнему оврагу, да и смахнуть голову к упырячьей матери. Подползал Мальга, беглый херсонесский акрит.

После побега из стана великого князя Несмеян едва успел догнать уходящую Всеславлю дружину. Он не винил ни Бреня, ни Славяту — Всеславу Брячиславичу они уже ничем помочь не могли — а вот дружину спасти было надо!

— Ушёл?! — только и бросил ему воевода Брень.

— Сумел! — так же коротко ответил гридень.

— Что князь?

— Схватили князя, — поник Несмеян головой. — И княжичей тоже схватили. И Витко, побратима моего… а остальных — всех порубили.

Брень глянул на него хмуро, но ничего не сказал, хотя мог бы — а ты, мол, чего сбежал тогда? Смолчал. Для князя сейчас лишний друг на воле лучше, чем ещё один погибший за него кметь.

— Я рать уведу в леса, — сказал Брень хмуро. — Биться сейчас нельзя — князя погубить можем. А ты бери с собой кметей и лети в Витебск, там сейчас княгиня с младшими княжичами. Спрячь их, где хочешь спрячь! Они не должны попасть в руки Ярославичей.

— Рать великого князя будет в Витебске самое большее через седмицу, — задумчиво сказал Несмеян. — Успею.

С собой Несмеян взял только шестерых — больше и не требовалось. Сколько воев с собой ни возьми, Мстиславлю рать с ними всё одно не остановить, а эти шестеро ведомы ему как собственные пальцы. Все, кроме одного.

Добрыня Кривой. Любой, слыша это имя, невольно ожидал увидеть старинного витязя, ан нет. Добрыня родился хилым и больным, родители его и назвали так, чтоб рос сильным да здоровым. В сильные да здоровые увы, Добрыня не вышел, но в войском доме стал сильным и жилистым, хоть и остался всё таким же низкорослым и худым. Кривым его прозвали, когда на охоте ему вырвал левый глаз медведь, и жутковатая рана навек скрылась под чёрной повязкой. На окружающих Добрыня глядел единственным глазом холодно и равнодушно, двигался медленно, говорил скупо. С первого взгляда можно было его и тупоумным посчитать. Ан нет — в бою удержу ему не было.

Щербина. А вот этот — истинно старинный витязь — гора мяса, перевитая тугими жилами. Но вечно мрачен и неспроста. Был когда-то Щербина весел и улыбчив — когда жил в большом лесном погосте в словенской земле. А вернулся раз с охоты — поседел в двадцать пять лет. Погост сожгли каратели-христиане, охотники за остатками древней веры. Тогда и пропал смех у Щербины.

Горяй и Пластей — братья-близнецы. Оба молоды — едва на год старше Несмеянова старшего, оба веселы, оба зубоскалы и отчаюги, ловкие и мастеровитые, и прекрасные бойцы. Одинаковые во всём, высокие и светло-русые, только у Горяя глаза серые, а у Пластея — голубые. В деле ни тот ни другой ещё толком не бывали — не поспели к Немиге — вот и доучатся тому, чего в войском доме постичь не успели, — подумал невольно Несмеян. Они и сейчас стараются казаться спокойными и солидными, да только на губах у обоих одновременно то и дело возникает улыбка на все тридцать два.

Радим. Такой же молодняк, как и близнецы, только чёрен, как грач. Этот молчун, изо всех сил старается казаться бывалым воином. Ан нет — то и дело ему за это влетает от истинных бывалых, таких, как Добрыня, к примеру.

И — Мальга, которого, невзирая на год его службы у Всеслава Брячиславича, Несмеян всё ещё знал плохо.

— Ну? — почти беззвучно спросил Несмеян. — Чего надо, двенадцать упырей?

— Брось ты, — прошипел Мальга весело. — Всё одно никого пока не видно…

— Когда они появятся, будет поздно отползать на своё место.

— Ой уж, — насмешливо сказал беглый акрит уже громче — почти вполголоса. — Может, я отсюда лучше выстрелю? Откуда ты знаешь?

Несмеян мысленно плюнул.

— Я не впервой в бою… — процедил Мальга.

Тут возразить было нечего — и вправду не впервой.

Княгиня Ольга Глебовна весть о пленении мужа и старших сыновей встретила достойно — без плача, излишних криков и заламывания рук. Только глянула огромными глазами в огромных тенях на бледном, как-то сразу запавшем лице. И прошептала что-то бескровно-бледными губами.

Несмеяну вдруг показалось, что она знала заранее о чём-то подобном.

— И что же теперь ты можешь сказать, гридень Несмеян Нечаевич?

Несмеяна враз будто в ледяную воду окунули — понял, ЧТО хотела сказать княгиня. Но стыда Несмеян не чувствовал — верил, что князь не осуждает своего ближнего гридня за бегство.

— От Орши сюда идёт рать великого князя, а головой там — Мстислав Изяславич. Надо уходить.

— Куда? В Полоцк? — княгиня смотрела с надеждой.

— Нет, — помотал головой Несмеян. — Полоцка воеводе Бронибору не удержать.

— Почему это?

— Мыслишь ли ты, княгиня, что полочане не сдадутся, если им к воротам связанного князя приведут альбо кого из княжичей с ножом у горла?

Вот теперь ей стало страшно взаболь, хоть она и старалась того не показать — не к лицу бояться женщине из древнего волховьего рода.

— Потому и Брень-воевода рать увёл, чтоб к Ярославичам в руки не попала. Потому и нам бежать надо сейчас.

— А если найдут… — у Ольги не хватало слов — видно, въяве представила, как и ей — ей, жене и матери! — вот так же приведут Всеслава альбо Рогволода…

— Пусть сперва найдут! — гордо и дерзко бросил Несмеян, вскидывая голову. Так, что даже княгиня ободрилась: и впрямь — в кривской-то дебри.

После того всё завертелось стремительно и неудержимо — суматошные сборы, плач мамок и нянек, суровое лицо Глеба Всеславича с прыгающими губами, которые он безуспешно пытался сжать, чтобы придать своему лицу твёрдость, бешеная скачка через леса в сторону Мяделя.

— Да ты хоть скажи, куда мы едем-то? — в отчаянии спросила княгиня на одном из коротких привалов, когда со стонами пыталась разогнуть занемелую спину. Несмеян следил за ней с лёгкой беззлобной усмешкой — отвыкла княгиня от простой жизни за двадцать-то лет.

— К Мяделю скачем, — ответил Несмеян, когда вопросительная складка на лбу княгини уже начала перерастать в гневную морщину. — Там спрятаться хорошо можно… там войский дом на Нарочи в лесах…

Спрятать княгиню и княжичей гридень рассчитывал в Моховой Бороде, в усадьбе своего покойного тестя, туда, где сейчас опять жила его жена с младшим сыном, и куда прибились сбеги из Менска.

Жарко.

Несмеян невольно представил, что сейчас творится в Степи — доводилось видеть, когда торков зорить ходили с великим князем и его братьями — и покрутил головой. Там сейчас такое!… Хорошо хоть, они — в лесу. В тени сидеть даже на макушке лета хорошо. От болот влагой тянет.

— Мальга, — позвал негромко.

— Чего?

— Ты в Степи бывал?

— Бывал, — ответил кметь односложно.

— Вот и я… бывал, — пробормотал гридень, в который раз уже ощупывая дорогу глазами. Глупо спросил — а то не знал, что дружина Ростиславля целый год в Диком Поле да Ясских горах хороборствовала.

Тянуло на пустую болтовню.

— Да нет, — понял Мальга. — Я же в дружине недавно… даже Ростислава Владимирича уже не застал.

— Как это? — не понял Несмеян. Мальга рассказал.

— Вон что, — потянул гридень, когда бывший акрит смолк.

— До сих пор себе простить не могу, — пробормотал Мальга.

— Чего? — переспросил Несмеян. — Что ты мог сделать?

— Да знаю, что ничего, — отмахнулся Мальга, — а только всё одно — грызёт что-то.

Он вдруг усмехнулся.

— А ты со степняками встречался, Несмеяне?

— Доводилось, — вздохнул гридень, вспоминая торков, средь которых оказалось немало отличных бойцов и честных витязей, и бои с ними.

— Греки болтали, будто они сырое мясо жрут? Под седлом, говорят, разомнут и…

— Брехня, — равнодушно сказал Несмеян. — Не веришь, — попробуй сам. Разомни под седлом кусок мяса, да слопай. Понравится, нет? В рот не возьмёшь от вони, двенадцать упырей.

— Так то я…

— А степняки что — не люди? — Несмеян помолчал и добавил, не отрывая взгляда от дороги. — Мясо под седло они кладут, то верно. Да только не для еды, а чтоб язвы от седла залечивать.

— А-а, — протянул Смета, как показалось Несмеяну, разочарованно. И замолк.

Вот так и рождаются страшные сказки про звероголовых людоедов, — неприязненно думал Несмеян. Сам он подобных небылиц не одобрял, — врага следует ведать и уважать, а не сочинять про него всякие небылицы, вроде того, что и мясо сырое жрут, и вшей собственных…

Несмеян покосился на солнце, которое краем начищенного медного щита задевало уже вершины берёз. Пора бы погоне и появиться уже, а не то и до темноты недалеко.