Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

• Название: Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды
• Автор: Виктор Некрас
• Жанр: Фэнтези

После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…

---

И на миг в тумане и дыме над костром Невзору привиделось…

Тёмно-синие громады гор с белыми вершинами вздыбились в недосягаемую синь неба, цепляя одинокие проплывающие облака.

Хрустальные и каменные переплетения дворца богов вздымались ещё выше.

Метнулся облачно-синий занавес, дворец исчез, и сквозь небесный полог проступило лицо.

Суженные глаза и твёрдый взгляд из-под косматых бровей. Густые усы, отливающие золотом, полуседой чупрун.

Грянул орлий клёкот над ухом, взмах огромных крыльев пригнул травы и овеял лицо ветром. Издалека ползли грозовые тучи.

Перун?!

Но и лицо бога исчезло, оставив только овеянное синевой ромашковое поле.

Неуж сам Перун?

Никто не даст ответа, только ты сам.

А к вечеру все шестнадцать уцелевших в бою бывших отроков уже красовались друг перед другом бритыми головами, короткими пока что чупрунами на темени да цветным знаменом на левом плече — Перунов Огнецвет, а за ним — два перекрещённых меча.

3. Кривская земля. Орша. Лето 1067 года, червень, день десятый

Солнце слепило. Месяц червень — макушка лета, не зря же говорят. Владимир Мономах вскинул руку к глазам, прикрыл их от солнца, вгляделся. На другом берегу Днепра, среди искрящихся на воде солнечных всплесков, едва заметно виднелось мельтешение тёмных точек и чёрточек.

— Ну что там? — спросил за спиной кто-то еле слышно.

— Да вроде едут, — молодой ростовский князь досадливо поморщился — слепило всё равно — и отворотился, роняя руку. Звякнуло кольчужное плетение рукава. Вот тоже — и кто выдумал в этакую жару в кольчугах париться — не в бой же идти, в конце-то концов!

Война с Всеславом, неожиданно тяжёлая и непонятно жестокая, к лету затихла как-то сама собой. Ополонились и озипунились вдосыть южные гридни и кмети, попродали полон киевским, черниговским, волынским, переяславским боярам, а волна запроданных купцам-рахдонитам невольников перехлестнула уже и берега Русского и Хвалынского морей, досягнув до Синдики и Ширвана, Гургана и Табаристана…

Большой поход Ярославичей на Витебск и Полоцк, намеченный на конец травеня, не состоялся. Совокупная рать Ярославичей уже шла на Полоцк, чтобы покончить с кривским оборотнем, Святослав и Всеволод ушли далеко вперёд, а великий князь чуть задержался, добирая остатки рати от Турова и Овруча. Под самым Смоленском великий князь встретился со спешащим от Ростова Мономахом. И тут их и нагнали гонцы.

Один — из Берестья, с вестью про вторжение полоцких шатучих загонов.

Другой — из Смоленска, с точно такой же вестью.

Мономах следил взглядом за мечущимся туда-сюда по шатру Изяславом, и в глазах юного ростовского князя стыло что-то непонятное — не то удивление, не то непонимание… По его пониманию, великий князь не должен был себя так вести. Тем более, что, по его мнению, ничего особо непоправимого не произошло.

Изяслав вдруг остановился и подозрительно уставился на сыновца.

— А ты чего так глядишь? — прошипел он. Понимал, видимо, что окончательно теряет уважение в глазах Мономаха — мальчишки! — но не смог превозмочь собственную злобу. — Презираешь меня, Владимире?

Ростовский князь мотнул головой, опустив глаза.

— Тоже верно, — кивнул холодно великий князь. — Неведомо ещё, как бы ты сам на моём месте…

Оборвал сам себя и сел на уложенное на войлок седло, сумев, наконец, превозмочь гнев.

— Дивишься, с чего юродствую? — впился он взглядом в Мономаха. Ответа не дождался, да не особенно и ждал. Продолжил горячечно-быстро, то и дело переходя на шёпот. — Помнишь ли, почему мы пошли в поход зимой, в мороз?!

Владимир помнил.

— Если бы не пошли в зиму, Всеслав бы сейчас уже в Смоленске был! — великий князь дёрнул бородой, сжал кулаки. — А так мы уже идём на Полоцк. А теперь!.. Теперь мы застрянем у Смоленска, у Берестья… Полоцка нам в это лето не видать!

— Почему? — Мономах искренне не понимал. — Почему мы не можем идти дальше?

— Как это? — не понял великий князь.

— Смоленск Всеслав ещё не взял, Берестье тоже… да пусть там эти Всеславичи буйствуют. Возьмём Полоцк, схватим Всеслава, посадим в поруб — сами утихнут!

Изяслав несколько мгновений обдумывал сказанное сыновцем, потом мотнул головой:

— Нет, Владимире. Всеслав силён сейчас… хоть и не настоль силён, как в прошлом году, потрепали мы его у Немиги…

Невесть ещё кто кого потрепал, — невольно подумалось вдруг Мономаху. Битву на Немиге он помнил хорошо — потери великокняжьей рати на Немиге были не меньше Всеславлих, потому тогда зимой и не решились Ярославичи сразу идти к Полоцку. Да и от Новгорода и Плескова к Всеславу тогда подтянулись полки.

— А если так — пока мы к Полоцку идём, в Смоленске власть Всеславичи возьмут, соберут рать и сзади подопрут нас. Как биться будем? А тем часом они и Берестье заберут, а оттоле и до Турова рукой подать!

Владимир отворотился, пряча в глазах стремительно мелькнувшую недобрую мысль. Известно, вот за что Изяслав больше всего и дрожит — Берестье и Туров принадлежали самому великому князю. Хотя… доля правды тут есть — от Берестья до Турова и впрямь недалеко. А там… от Турова прямая дорога в древлянскую землю.

— А от Смоленска Всеслав и до твоего Ростова доберётся… сколь крепок в Ростове христианский дух-то?

Тут уж Владимир и вовсе потупился — сказано было не в бровь, а в глаз. Сам ездил к языческому святилищу на озере Неро… хоть и не кланяться ездил, а из песни слова не выкинешь!

— Ярополк-князь где? — отрывисто спросил меж тем великий князь у смоленского гонца. — Ведает он, что у него в тылах такая неподобь творится?

— Да откуда ему? — гонец пожал плечами. — Ярополк Изяславич ещё пять дней тому ушёл с дружиной вместе со Святославом и Всеволодом Ярославичами к Полоцку. К нему и послан.

— От кого? — великий князь сощурился, словно собираясь вот-вот вцепиться гонцу в горло.

— От тысяцкого Славена послан, Изяславе Ярославич, — торопливо, но с достоинством ответил гонец.

Тысяцкого Славена великий князь знал. И про его ненависть к полочанам — тоже знал. И верил.

Язычников-полочан крещёный смоленский тысяцкий ненавидел — его отец и двое братьев полегли на Судоме, в битве с полоцким князем Брячиславом, а ещё двое — после, когда кмети Брячиславли охрану побили у поезда великой княгини Ингигерды. Потому и согласили и Ярослав Владимирич, и оба Ярославича — Вячеслав и Игорь — и нынешний князь Ярополк Изяславич с решением смоленской господы поставить Славена тысяцким в отца место. Смоленский стол — соблазн для полоцких князей немалый.

— Добро, — сказал Изяслав и задумался.

Надолго задумался.

Наконец поднял голову.

— Поскачешь дальше, — продолжил так же отрывисто. — Князю Ярополку передашь, что к нему в помощь Владимира Всеволодича шлю с ростовской дружиной. Князьям же Святославу и Всеволоду велю от Всеславля нападения Оршу постеречь, чтобы он от Полоцка не ударил. Понял?

— Понял, княже великий!

Гонец ускакал, а Изяслав оборотился к Мономаху.

— Ты, Владимире, с ростовской дружиной к Смоленску пойдёшь. Самочинно в бой не вяжись, дождись Ярополка — он всё же постарше и поопытней.

Пока Владимир размышлял, не стоит ли обидеться, великий князь продолжил:

— Тем более, что и дружины при тебе немного будет. Суздальский полк со мной к Берестью пойдёт. Поставь над ним гридня доброго.

— Ставко Гордятич пойдёт, — не узнавая своего голоса, сказал ростовский князь.

Пока великий князь со Ставкой Гордятичем шёл спасать от Всеславлих загонов своё Берестье, пока гонялся за ними по всей Чёрной Руси (и то без толку гонялся, правду-то сказать!), пока Ярополк Изяславич и Мономах делали то же самое у Смоленска, ушло такое нужное им время, миновал травень и настал изок. Рати собрали снова, но идти на Полоцк альбо Новгород было уже поздно — дорога уже была перехвачена. Всеслав совокупил полоцкую рать у Орши, пришли полки от всей Всеславлей земли — от Полоцка, Витебска, Усвята, Плескова и Новгорода. А в голове рати стояли немногие уцелелые после взятия города и побоища на Немиге менчане — те, кто ничего не забыл и не простил.

Две седмицы стояли рати Ярославичей и Всеслава друг напротив друга, а после началась пересылка гонцами и послами. Войско Ярославичей понемногу растекалось по домам — как, впрочем, и Всеславля рать — и к тому времени, как полоцкий князь согласился встретиться с южными князьями, при них остались только их дружины. Ростовчан насчитывалось сотни три, и Мономах в глубине души содрогался, представляя, сколько воев осталось у иных князей, у тех, где кмети навычны не только воевать, но ещё и землю возделывать — у киян и черниговцев. Надвигалась жатва, стояли непрополотыми хлеба. Конечно, у многих — да что там у многих, мало не у каждого кметя были и холопы, да только цена холопьему труду всем ведомо какова, без хозяйского-то надзора.