К. Харрис - Что приносит тьма

• Название: Что приносит тьма
• Автор: К. Харрис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013

Англия эпохи Регентства, сентябрь 1812 года.

После бессонной ночи из-за трагической смерти давнишнего армейского приятеля расстроенный виконт Девлин узнает о новом несчастье: Рассела Йейтса, некогда лихого капера, который год назад женился на Кэт Болейн, застали над трупом Даниэля Эйслера, влиятельного торговца драгоценными камнями. Йейтс утверждает, что невиновен, но его наверняка повесят, если Себастьяну не удастся разоблачить настоящего убийцу.

Ради женщины, которую он когда-то любил и потерял, Сен-Сир погружается в водоворот предательских интриг. Хотя в число клиентов Эйслера входили принц-регент и император Наполеон, торговец был негодяем, имевшим множество врагов и опасных, тщательно оберегаемых секретов, в том числе увлечение мистическими сочинениями и черной магией. Центральное место в расследовании занимает великолепный голубой бриллиант, считавшийся частью сокровищ французской короны и исчезнувший в ночь смерти Эйслера. По мере прослеживания цепочки владельцев алмаза Себастьян раскрывает факты, которые свидетельствуют о причастности к делу влиятельного эксцентричного финансиста по имени Хоуп и уходят корнями в смутные времена Великой французской революции.

Убийца становится все отчаяннее и опаснее, а в это время непродолжительный брак Себастьяна и Геро испытывается на прочность преданностью Девлина своей первой любви, особенно когда возникают подозрения, что Кэт умалчивает о собственных тайнах. А когда наступает критический момент, Сен-Сир вынужден взглянуть в лицо горькой правде: он менее чем честен с той бесстрашной женщиной, которая теперь является его женой.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

---

– А ты знаешь басню про мышей и кота? – спросила Эмма, поднимая на Себастьяна большие серые глаза своего отца.

Они сидели у скудного огня в крошечной гостиной Уилкинсонов в Кенсингтоне. Девлин, как и обещал, пришел рассказать малышке историю перед сном. Он ожидал чувства неловкости, поскольку не имел большого опыта общения с детьми. Но когда Эмма поудобнее устроилась у него на руках, и Себастьян ощутил прикосновение к своему подбородку младенчески мягких кудряшек, то с удивлением обнаружил, что его мысли устремились к ребенку, который должен был родиться у Геро всего через несколько коротких месяцев.

– Эта история – моя любимая, – добавила девочка.

– Возможно, я расскажу ее немножко не так, как твой папа.

– Ничего страшного, – уверила Эмма. – Он каждый раз рассказывает чуть-чуть по-другому.

Девлин бросил взгляд туда, где в сумерках дождливого дня сидела Энни, штопая простыню. И по стремительно поднявшейся и опустившейся груди понял, что от вдовы тоже не ускользнуло употребленное малышкой настоящее время.

– Ну что ж, – начал он. – Давным-давно в небольшой деревенской лавке мирно и счастливо жила-поживала мышиная семья. Мыши были сыты и довольны. А вот хозяина лавки вовсе не радовало, что все эти грызуны воруют его зерно и лакомятся его сыром. Поэтому он завел кота, который сторожил лавку и скоро до того запугал несчастных мышей, что те боялись вылезать из своих норок в стенах, даже чтобы перекусить.

– А какой был кот? – поинтересовалась девочка.

– Огромный, черный, с пушистым хвостом.

– А папа всегда говорит: «Усатый-полосатый».

– Извини.

Эмма хихикнула.

– Как бы там ни было, – продолжал Себастьян, – мыши быстро смекнули, что если не сделать что-нибудь с котом, они либо умрут с голоду, либо окажутся съеденными. Вот и собрались все вместе, чтобы попробовать отыскать решение. Было много споров и крика, но никто не смог предложить ничего толкового. Наконец один умный мышонок вскочил и сказал: «Вся беда в том, что кот ходит очень тихо, и мы не слышим, как он подкрадывается. Нужно всего лишь привязать ему на шею колокольчик – так мы всегда будем знать, когда он приближается». Остальные мыши сочли эту мысль отличной. Все радовались, хлопали мышонка по плечу, восклицали, какой же он умница, и называли его героем. Все, кроме одного дряхлого мыша, такого старого, что его шерстка побелела, словно от инея. Старый мыш откашлялся, поднялся и промолвил… – Себастьян заговорил грубым голосом с резким акцентом уроженца Глазго: – «Не спорю, колокольчик на шее этого страшного зверя наверняка предупредит нас о его приближении. Есть только одна ма-а-хонькая загвоздка». Он сделал паузу, обвел взглядом собравшихся обеспокоенных сородичей и спросил…

– «Кто привяжет колокольчик коту?!» – воскликнула Эмма, подпрыгнула, хлопая в ладоши, и упала Себастьяну на грудь, заливаясь смехом.

– Ты уже слышала эту историю, – с притворной серьезностью попенял рассказчик.

– Всего лишь какую-то сотню раз, – подтвердила Энни, откладывая штопку, и подошла взять дочку на руки. Взгляды хозяйки и гостя встретились поверх темноволосой детской головки. – Спасибо.

– Мне самому было в удовольствие. Честно.

На губах вдовы промелькнула слабая улыбка.

– Из тебя получится замечательный отец.

Впоследствии Себастьян раздумывал, было это сказано просто из вежливости или же на его лице отразились какие-то потаенные мысли и чувства.

Позже тем же вечером Девлин просматривал книгу о Французской революции, между тем как Геро изучала добытый у Абигайль Макбин английский перевод «Ключа Соломона». Черный кот лежал возле супругов, свернувшись клубочком у камина.

– Только послушай, – и виконтесса зачитала вслух: – «Заклинаю вас, духи, всеми патриархами, пророками, апостолами, евангелистами, мучениками, исповедниками, девами и вдовицами, святым Господним городом Иерусалимом, небесами и землей, и всем сущим на них, и всеми добродетелями, и элементами мироздания, и Святым Петром, апостолом римским, и терновым венцом с головы Сына Божьего…» – Геро вскинула глаза: – И эту книгу считают написанной царем Соломоном?

– Мелочи, мелочи, – отозвался Себастьян, поднимая голову при донесшемся отдаленном стуке во входную дверь.

– Кого-то ждешь? – спросила Геро.

Девлин отрицательно покачал головой.

Через минуту на пороге появился дворецкий.

– К вам граф Гендон, милорд.

Виконт почувствовал на себе молчаливый взгляд жены. Со времени их свадьбы граф так и не нанес визита на Брук-стрит, равно как и Себастьян не побывал с супругой в просторном отцовском особняке на Гросвенор-сквер. И все же Геро ни разу не задала мужу напрашивающийся вопрос: «Почему?»

Морей прочистил горло:

– Его светлость утверждает, что у него дело чрезвычайной важности. Я взял на себя смелость препроводить графа в библиотеку.

Себастьяна охватило дурное предчувствие. После всех сказанных между ним и Гендоном слов Девлин мог вообразить себе очень немного событий, которые побудили бы графа явиться сюда.

Ни одно из них не было приятным.

– Прошу прощения, – извинился Себастьян перед женой и вышел из комнаты.

Гендон стоял у незажженного камина в библиотеке, сцепив руки за спиной. Тяжелые черты его лица вытянулись от беспокойства.

– Что такое? – без предисловий спросил Девлин. – Что случилось?

– Нынче вечером на Ковент-Гарденском рынке напали на Кэт.

– Она цела? – вопрос прозвучал резче, чем хотелось.

– Да, – кивнул граф. – К счастью, торговцы и владельцы лотков пришли ей на помощь и помогли прогнать налетчиков. Немного повредила руку, но больше ничего.

Не говоря ни слова, Девлин подошел, налил бренди в два бокала и протянул один собеседнику.

Тот принял предложенную выпивку без колебаний.

– Кэт утверждает, будто ей неизвестно, ни кто были эти типы, ни почему они на нее напали.

Себастьян сделал длинный, медленный глоток, ощущая, как бренди прокладывает обжигающую дорожку к желудку.

– Вы не верите ей?

– Я не знаю, чему верить, – хотя, если честно, склонен подозревать, что инцидент имеет отношение к треклятым делишкам Йейтса.

– Если имеет, с какой стати Кэт скрывать это от вас?

– Ума не приложу. Я надеялся, может, ты знаешь ответ.

Девлин покачал головой:

– Боюсь, происходит слишком много такого, в чем я пока не разобрался.

Гендон уставился в свой бокал.

– Кэт говорит, ты взялся доказать невиновность Йейтса.

Когда Себастьян промолчал, граф откашлялся и хрипловато поблагодарил:

– Спасибо.

– Я делаю это не ради вас.

Залегла долгая, мучительная пауза.

– Нет. Конечно же, не ради меня, – наконец произнес Гендон, отставил в сторону нетронутое бренди и потянулся за шляпой. – Передавай супруге мои наилучшие пожелания.

А затем откланялся и ушел.

Виконт немедленно распорядился заложить коляску. В ожидании опираясь одной рукой на каминную полку и глядя на холодный очаг, он витал мыслями где-то далеко, когда почувствовал, как об ногу трется черный кот, а подняв глаза, увидел наблюдавшую за ним Геро.

– Извини, – выпрямился Себастьян. – Я не услышал, как ты вошла.

– Это впервые. – Наклонившись, жена подняла на руки мурлыкавшего кота. – Что-то случилось?

– Сегодня вечером в Ковент-Гардене напали на Кэт Болейн. Она не пострадала, но этот инцидент вызывает… беспокойство.

Между серых глаз появилась морщинка.

– Думаешь, нападение как-то связано с убийством Эйслера?

– Да.

– Почему граф приносит тебе вести о Кэт Болейн?

Взгляды супругов встретились. И Себастьян поймал себя на мысли: «Когда враги становятся друзьями, а затем любовниками, в какой момент рушатся последние преграды? Когда раскрываются сокровенные тайны?» Геро уже почти два месяца как его жена, она каждую ночь делит с ним постель и носит его ребенка. Но они еще столь многого не знают друг о друге, столь о многом он никогда ей не рассказывал, столь многое они никогда не обсуждали.

И ни один из них ни разу не произнес три простых, но могущественных слова: «Я люблю тебя».

– Кэт – родная дочь Гендона, – без обиняков ответил Девлин. – Никто не знал об этом до прошлой осени. Сказать, что обнаружение родства стало для нас потрясением, было бы преуменьшением года.

В глазах жены Сен-Сир увидел ошеломленное осознание и одновременно что-то, чего не ожидал.

– О Боже, – прошептала Геро. – Себастьян… Мне так жаль.

Он допил свое бренди и поставил пустой стакан.

– Если ты воображаешь наш причудливый семейный круг действующими лицами великой трагедии, не стоит. В конечном итоге это открытие – каким бы отталкивающим и скандальным оно ни было – оказалось лишь первым актом спектакля, который с тех пор напоминает не более чем безвкусный фарс.