К. Харрис - Что приносит тьма

• Название: Что приносит тьма
• Автор: К. Харрис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013

Англия эпохи Регентства, сентябрь 1812 года.

После бессонной ночи из-за трагической смерти давнишнего армейского приятеля расстроенный виконт Девлин узнает о новом несчастье: Рассела Йейтса, некогда лихого капера, который год назад женился на Кэт Болейн, застали над трупом Даниэля Эйслера, влиятельного торговца драгоценными камнями. Йейтс утверждает, что невиновен, но его наверняка повесят, если Себастьяну не удастся разоблачить настоящего убийцу.

Ради женщины, которую он когда-то любил и потерял, Сен-Сир погружается в водоворот предательских интриг. Хотя в число клиентов Эйслера входили принц-регент и император Наполеон, торговец был негодяем, имевшим множество врагов и опасных, тщательно оберегаемых секретов, в том числе увлечение мистическими сочинениями и черной магией. Центральное место в расследовании занимает великолепный голубой бриллиант, считавшийся частью сокровищ французской короны и исчезнувший в ночь смерти Эйслера. По мере прослеживания цепочки владельцев алмаза Себастьян раскрывает факты, которые свидетельствуют о причастности к делу влиятельного эксцентричного финансиста по имени Хоуп и уходят корнями в смутные времена Великой французской революции.

Убийца становится все отчаяннее и опаснее, а в это время непродолжительный брак Себастьяна и Геро испытывается на прочность преданностью Девлина своей первой любви, особенно когда возникают подозрения, что Кэт умалчивает о собственных тайнах. А когда наступает критический момент, Сен-Сир вынужден взглянуть в лицо горькой правде: он менее чем честен с той бесстрашной женщиной, которая теперь является его женой.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

---

Сделав большой, медленный глоток, он окинул взглядом посетительницу:

– Ты приехала не без причины. В чем дело?

– Девлин хотел, чтобы я расспросила тебя о Мэтте Тайсоне.

– Я уже сказал Девлину, что знаю лейтенанта лишь постольку-поскольку, – нахмурился Йейтс. – Чего же еще?

– Где ты с ним познакомился?

– В одном из «домов молли» на Пэлл-Мэлл. А что?

Актриса резко втянула в себя воздух:

– Так Тайсон – «молли»?

– Ну да. Как и Бересфорд.

Остатки света в небе стремительно иссякали.

Кэт понимала, что ей давно пора быть в театре и готовиться к вечернему представлению. Но вместо этого пошла прогуляться по цветочным рядам рынка Ковент-Гарден.

Площадь уже лежала в глубоких сумерках, немногие оставшиеся продавцы овощей и фруктов старались сбыть по дешевке свой увядающий товар перед тем, как закрыться на ночь. Только цветочницы, садовники и разносчицы букетов по-прежнему бойко торговали, продавая цветы в театр, мюзик-холл, управляющим рестораций и джентльменам, которые желали преподнести презент своим возлюбленным. В воздухе витали смех, оклики и знакомое смешение сладких ароматов, всегда переносившее Кэт в иное место, в иное время.

Когда она была маленькой и росла в белом домике с видом на туманную изумрудную полосу дублинских лугов, мать с отчимом часто брали девочку на рынок, который каждую среду разворачивался на мощеной средневековой площади их приходской церкви. Кэт помнила, как в радостном возбуждении перебегала от одного прилавка к другому, восторгаясь разложенными атласными лентами, кружевными воротничками и резными деревянными гребнями. Но любимыми лотками для ее матери всегда были те, где продавались охапки желтых нарциссов и разноцветных тюльпанов, горшки с болотной мятой и рутой или рассада шток-розы и черенки шиповника. Она приносила растения домой и высаживала в узеньком палисаднике рядом с крыльцом их сельского коттеджа. Даже сейчас, спустя все эти годы, закрывая глаза и делая глубокий вдох, Кэт видела сильные материны руки, погруженные в плодородную темную почву, вспоминала легкую, рассеянную улыбку удовольствия на ее губах.

Кэт смутно осознавала, что, будучи ребенком, ревновала мать к радости и умиротворению, которые та обретала в своем садике. Но никак не могла определить, проистекал ли ее эгоизм из желания, чтобы Арабелла находила такую истинную, ничем не омраченную отраду единственно в своей дочери, или же она просто завидовала подмеченной в лице матери безмятежности. И теперь Кэт было стыдно вспоминать, как она злилась на те недолгие минуты материного покоя и счастья.

В короткой жизни Арабеллы Ноланд их было так мало.

Сейчас, вдыхая хмельные запахи сентябринок, папоротника и хризантем, Кэт задавалась вопросом, не материн ли дух привел ее сюда, в это идиллическое место. Или любовь к растениям была чертой, передавшейся по наследству, как темные волосы и актерский талант? Склонностью, которая таилась глубоко в душе все это время, ожидая момента, чтобы проявиться?

От таких мыслей Кэт заулыбалась. Но улыбка угасла, когда актриса почувствовала внезапно возникшую в обстановке напряженность, услышала топот тяжелых ног. Кто-то из торговцев пронзительно взвизгнул:

– Эй! Вы чего это вытворяете?!

Кэт распахнула глаза.

Грубые руки обхватили ее со спины. Она рванулась вперед из крепкого захвата невидимого мужчины, пытаясь закричать. Но мозолистая ладонь впечаталась ей в лицо, придавливая губы к зубам и сплющивая нос, так что пришлось побороться, чтобы сделать вдох. Кэт обдало духом немытого тела, лука и зловонного дыхания, когда неизвестный прижался небритой щетиной к ее щеке и шепнул:

– Топай со мной по-тихому, и я пригляжу, чтоб тебе не сделали больно.

ГЛАВА 39

Дернувшись из цепких рук незнакомца, Кэт почувствовала, как ее сдавило железной хваткой. Злоумышленник потащил пленницу спиной вперед к узкому темному проулку, шедшему вдоль древнего, покрытого пятнами копоти церковного нефа. Она попыталась укусить душившие ее толстые, грязные пальцы, но те нажимали так сильно, что не получалось вцепиться зубами.

– Эй, слышьте-ка, – проблеял один из торговцев цветами, выступая из-за своего прилавка. – Так негоже!

Второй из бандитов – жилистый, черноволосый тип с изрытыми оспой щеками и маленьким, острым носом – развернулся и ткнул цветочнику в лицо мушкетный пистолет:

– Занимайся своим делом, а не то мозги вышибу.

Его английское произношение было чистым и четким, однако Кэт безошибочно распознала едва заметные французские интонации и испытала новый прилив страха.

Торговец с вытянувшимся лицом опустил руки и попятился.

Сердце Кэт неистово колотилось, во рту болезненно пересохло, окрики лоточников отдавались в голове странным эхом, как если бы она находилась на дне колодца. Рыночная площадь завертелась вокруг нее размытыми пятнами испуганных лиц, мокрых булыжников мостовой, разбросанных хризантем. С церковной паперти взметнулась стая голубей, взбивая бледными крыльями прохладный сырой воздух. Пленница попыталась выкрутиться вбок, но похититель впился в нее безжалостными пальцами и горячо дохнул в ухо:

– Хочешь жить, не доставляй мне хлопот. Слышь, девонька? А то ведь мне решать, как с тобой потом обойтись. Поняла?

Актриса заставила себя обмякнуть, безвольно свесив руки вдоль туловища, будто бы в обмороке от страха, и услышала, как налетчик довольно крякнул.

– Пускай твой приятель подгоняет тот чертов фургон, да побыстрее, – бросил он рябому сообщнику. – Давай убираться отсюдова.

Они проходили мимо последнего в ряду грубо сколоченного навеса, где продавалась глиняная посуда. Хозяин лотка, вытаращив глаза, съежился у шаткого каркаса, будто пытался слиться с обшарпанным столбиком за своей спиной. Похититель теперь полутащил, полунес повисшее мертвым грузом тело Кэт, прикладывая больше усилий, чтобы удержать жертву в вертикальном положении, чем чтобы не дать ей вырваться.

Резко выбросив одну руку в сторону, Кэт сдернула с края прилавка за носик увесистый кувшин и грохнула им налетчика по голове. Тот взревел, от неожиданности и боли ослабляя хватку.

Пленница извернулась, не обращая внимания на резь, пронзившую запястье, когда бандит с опозданием попытался ее удержать.

– Ах ты сукин сын! – взвизгнула она, хватая с прилавка тарелку и разбивая ее о физиономию злоумышленника. – Я вырву твою паршивую печень и скормлю ее воронам!

Из порезов на лице похитителя брызнула кровь. Он взвыл и вскинул ладони, защищая голову, поскольку Кэт запустила в него еще и миской.

– Эй, что это вы делаете с моей посудой? – заскулил горшечник.

– С твоей растреклятой посудой?! – заорала актриса, разворачиваясь и швыряя тарелку уже в торговца. – Никчемный, вонючий трус! Торчишь тут и смотришь, как меня убивают!

– Дурень! – прогорланил рябой налетчик своему напарнику, в то время как к ним устремилась шумная, разозленная толпа лоточников, садовников и цветочниц. – Не стой столбом. Хватай ее!

– Руки прочь от леди! – взревел черноволосый здоровяк-носильщик.

– Не суй нос не в свое дело, – огрызнулся рябой, размахивая пистолетом.

Пролетевший над прилавками гнилой помидор багровыми брызгами расплескался об его физиономию.

В воздухе засвистел непроданный за день товар: подпорченная репа и перезрелые дыни, заплесневелые груши и подгнившие яблоки. Какое-то время налетчики не сдавались. Но тут в голову тому бандиту, который был покрупнее, шмякнулась очищенная и выпотрошенная куриная тушка. Он повернулся и припустил прочь, спотыкаясь и поскальзываясь на гнилых овощах, раздавленных фруктах и побитой посуде. Его сообщник какой-то миг поколебался, затем ринулся следом, обогнул ступеньки церкви и нырнул в переулок.

– Протяните еще раз ко мне свои лапы, и я вас прикончу! – бушевала актриса, швыряя последнюю глиняную миску вслед злоумышленникам, убегавшим к фургону. Сейчас она была не Кэт Болейн, любимицей лондонской сцены – она была Кэт Ноланд, задиристой, острой на язык юной сиротой, старавшейся выжить в смрадных закоулках огромного, неприветливого города. – Слышите?! Оттяпаю ваше убогое хозяйство и выброшу бродячим псам на мурфилдском пустыре! А кишками разукрашу Лондонский мост! Я…

Но налетчики уже взбирались в ожидавшую их повозку. Кучер щелкнул бичом, пуская лошадей в бешеный галоп, и фургон, накренившись, исчез за углом.

Кэт опустила руку. Ее пальцы до сих пор крепко сжимали край грубого кувшина, а сердце гулко ухало в груди.

– А ты знаешь басню про мышей и кота? – спросила Эмма, поднимая на Себастьяна большие серые глаза своего отца.

Они сидели у скудного огня в крошечной гостиной Уилкинсонов в Кенсингтоне. Девлин, как и обещал, пришел рассказать малышке историю перед сном. Он ожидал чувства неловкости, поскольку не имел большого опыта общения с детьми. Но когда Эмма поудобнее устроилась у него на руках, и Себастьян ощутил прикосновение к своему подбородку младенчески мягких кудряшек, то с удивлением обнаружил, что его мысли устремились к ребенку, который должен был родиться у Геро всего через несколько коротких месяцев.