Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

• Название: Человек. Цивилизация. Общество
• Автор: Питирим Сорокин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Культурология
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01297-3

В сборнике впервые осуществлена попытка дать целостное представление о творчестве одного из основоположников русской и американской социологических школ — Питирима Александровича Сорокина (1889–1968). В издание включены сочинения по культурологии, социально-политической, социологической и философской проблематике, написанные в России, а также переводы наиболее известных работ, отражающих почти полувековой период его исследований в США.

Адресуется всем интересующимся историей, философией и социальной мыслью XX века.

---

Ответить исчерпывающе на эти вопросы мы не беремся. Но тем не менее я хочу сказать, что одним из существенных условий, делающих те или иные морально-правовые убеждения (а соответственно и акты, ими вызываемые) устойчивыми, является факт повторения и привычки. А именно, чем большее число раз мне приходилось совершать тот или иной акт на почве моих убеждений, тем более и более устойчивыми делаются как сами убеждения, так и вызываемые ими акты, и на почве этого, в конце концов, образуются определенные диспозиции, импульсивно заставляющие отвергать иное поведение.

Это положение подтверждается многочисленными наблюдениями и фактами. Одним из таких фактов является факт борьбы с «искушениями». Предположим, что мы имеем перед собой первобытного человека, который только что усвоил принцип «не кради» как «должную» норму поведения. Предположим далее, что он находится в условиях, допускающих безнаказанную кражу… Если он ее не совершит в этот раз, в другой, в третий и т. д., то в конце концов этот принцип войдет «в плоть и кровь» данного человека и он чисто импульсивно будет отвергать возможность совершения подобного акта. Кража в силу простой импульсии, выработанной на почве подобного повторения, будет вызывать в нем отвращение. А в силу этого тем энергичнее он будет противодействовать обратному акту, требуемому карой или наградой. Мы думаем, что наше «естественно-импульсивное» отвращение к подобным актам, как и к актам лжи, убийства, насилия и т. д., — выработалось именно таким путем, который может создавать в нашей душе соответствующие диспозиции. Одного «убеждения» для «неделания» подобных актов еще недостаточно. Мы из обычной жизни знаем, что есть много людей, которые имеют прекрасные убеждения, но поступают очень «непрекрасно». Их убеждения очень непрочны, неустойчивы и то и дело нарушаются по той простой причине, что они не осуществлялись в жизни, не повторялись, не вошли в привычку. Такие неосуществляемые убеждения «висят в воздухе» и вполне понятно, что они очень непрочны и легко поддаются мотивационному действию кар и наград. Факт же их реализации при каждом соответствующем условии, иначе говоря, их повторения все более и более укрепляет эти убеждения, делает их все более и более устойчивыми и создает в конце концов при благоприятных условиях такую устойчивость, которая иногда совершенно не поддается действию санкций[113].

То же относится и ко всем другим актам, вызываемым убеждениями. Если я считаю «должным» возвращать взятые мной в заем деньги и возвращаю их раз, два, три и т. д., то у меня это убеждение, благодаря реализующему его повторению, превращается в нечто прочное, устойчивое и способное сопротивляться всякому искушению. Иной исход получится, если я, имея это убеждение, его нарушаю раз, два, три и т. д. Тогда убеждение превращается в «бесплотную идею», очень шаткую, неустойчивую и неспособную сопротивляться даже весьма малым давлениям выгод и невыгод.

Аналогично с этим получится и с убеждением «не лгать».

Повторение акта «нелгания» укрепляет это убеждение и делает его устойчивым. Человек импульсивно отталкивает в этом случае всякий акт лжи. Иным будет результат, если он, имея это убеждение, будет его нарушать, то есть не будет иметь повторения акта «нелгания». В этом случае убеждение его «не лгать» не может быть устойчивым.

Подобных фактических аргументов можно привести сколько угодно. Мало того… Благодаря отсутствию повторения убеждение не только делается непрочным, а потому легко подверженным давлению кар и наград, — оно может даже совсем исчезнуть и, при повторении актов, противоположных убеждению, может даже смениться убеждением противоположным.

Эта перемена одного убеждения другим, противоположным, в огромном большинстве случаев обязана именно повторению акта противоположного убеждению.

Все «взяточники» начинают брать взятки, имея убеждение моральной ее непозволительности. Но мало-помалу, при частом «взимании взятки», в их сознании убеждение «нельзя брать взятки» — слабеет, и в конце концов они берут взятку без всяких упреков своей совести, как нечто вполне позволительное, допустимое и т. д.

Возьмите историю большинства рецидивистов-воров и «закоренелых» убийц… Все они начинают свою «карьеру» с убеждения, что красть нельзя, что убивать нельзя. Но однократное нарушение этого принципа уже ослабляет это убеждение; чем большее число раз повторяется акт, противоречащий этим убеждениям, тем меньшее и меньшее противодействие оказывают последние, и кончается очень часто дело тем, что первоначальное убеждение «нельзя красть и убивать» сменяется противоположным, возводящим в принцип кражу и убийство.

Как видно из сказанного, здесь мы имеем в виду рикошетное влияние тех или иных актов на психику индивида. Это влияние является частным случаем общего положения теории Джемса — Ланге, согласно которой в основе всяких психических аффектов лежат те или иные органические (физические и физиологические) изменения. Эта теория, неприемлемая целиком, несомненно, права постольку, поскольку она утверждает вообще способность самих актов влиять на психику индивида.

И действительно, приведенные примеры доказывают вполне правильность сказанного. В качестве дальнейших примеров можно привести такие общеизвестные факты. Часто преднамеренное и искусственное совершение ряда актов, например гнева, ярости, печали, улыбки и т. д. (соответствующие движения, мимика, характер голоса и речи и т. д.), фактически ведет к подлинному психическому переживанию гнева, ярости и т. д. Самый факт частого выполнения этих актов преобразует строй психических переживаний и навсегда кладет печать на психику индивида. Солдат, идущий в битву сначала лишь по приказанию начальства, выполняя ряд действий борьбы, гнева и ненависти, в конце концов благодаря одному факту выполнения этих актов действительно проникается ненавистью, переживаниями вражды и т. д. Артист, выполняющий ряд актов короля Лира или Отелло, в конце концов действительно довольно часто преображается в своего героя и переживает именно те эмоции, которые должны быть у героя — Отелло, Лира… Сами мы знаем, что достаточно иногда рассмеяться (акт, выражающий веселье), и печаль может смягчиться.

Из этих примеров видно, что, повторяя достаточно часто тот или иной акт, индивид благодаря именно повторению может изменить, ослабить или укрепить те или иные психические струны и убеждения. Не чем иным, как этим фактом объясняются те явления, что человек, вначале с отвращением берущийся за ремесло палача, в конце концов благодаря частому исполнению актов палача меняет свои убеждения, перестает чувствовать отвращение к ремеслу и не только по актам, но и по психическим убеждениям превращается в подлинного изверга; преступник, подходя к жертве без злостных эмоций, выполняя акты нападения, выражающие вражду, гнев, ненависть и т. п., сплошь и рядом настолько «увлекается», что действительно «наполняется» ненавистью «к своей жертве»; отсюда — бесцельные раны, истязания и зверства над жертвой или ее трупом, которые так часто встречаются в уголовной хронике.

Обобщая все эти случаи в применении к нашему положению, мы можем сказать, что сам факт многочисленного повторения тех или иных актов (под влиянием кар и наград) может (благодаря рикошетному влиянию акта на психику) как усилить, так и расшатать уже имеющиеся убеждения. Многократная реализация моральных убеждений укрепляет и делает их устойчивыми, многократное же нарушение их вытравляет, расшатывает и может даже совершенно уничтожить имеющиеся убеждения и выработать убеждения противоположного характера.

Отсюда понятно, что факт привычки и повторения не есть факт безразличный по отношению к устойчивости «должных» убеждений и должного поведения, а тем самым и к степени мотивационного влияния кар и наград.

Этим я не хочу сказать, что устойчивость «должного» поведения всецело сводится к явлениям повторения, а хочу только сказать, что повторение играет в этом отношении одну из самых существенных ролей.

Это положение может быть подтверждено и в обратном отношении, а именно: путем кар и наград можно отучить от какого-нибудь поступка гораздо скорее того человека, который его многократно не повторял, чем того, который повторял его многократно.

Эту истину выражает народная пословица, гласящая: «Трудно что-нибудь сделать в первый раз»; и действительно, для человека, на своем веку зарезавшего 100 человек, в 101-й раз зарезать будет уже не так трудно. И, пожалуй, довольно сильные кары и награды нужны, чтобы удержать его от этой «привычки», тогда как достаточно легкого неодобрения для того, чтобы удержать от убийства человека, еще не практиковавшегося в этом ремесле. Человека, только что начинающего курить, очень легко отучить от этого путем простого уговора или порицания, тогда как отчаянного курильщика заставить бросить курение, действуя той же наградой или карой, едва ли удается.