Сергей Марков - Земной круг

• Название: Земной круг
• Автор: Сергей Марков
• Издательство: Современник
• Жанр: История
• Год: 1976

Книга С. Маркова «Земной круг» — это монументальное научно-художественное историко-географическое повествование. Основная линия повествования — эволюция представлений о географической изученности Сибири и Дальнего Востока, великие дела русских людей на крайнем северо-востоке Азии — раскрыта автором правдиво и художественно, на большой научной основе.

---

Следовательно, и у Спафария были догадки о близости Америки к русскому побережью Тихого океана, Восточный конец единой «каменной горы, которая от Байкала идет», посол в Китай помещал между устьями Лены и Амура и оговаривал, что гора протянулась «в море далеко». Со стороны Амура плавают морем до «иных рек меньших» и до самой горы, а дальше хода нет, заключал Спафарий.

В этой «каменной горе» мы узнаем оба полуострова — Чукотку и Камчатку. Насчет Носа Спафарий ничего по говорит.

Сочинитель «Описания чего ради невозможно…» весьма недоверчиво смотрел и на возможности поисков речных путей в Китай и Индию. Но московское правительство не согласилось с этими выводами.

Снова — единство действий в отношении Сибири, Индии и Китая. Заметим, что в те годы индийскими делами, особенно торговыми, очевидно, не случайно ведал Сибирский приказ.

Одновременно с отправлением Спафария в Пекин через Сибирь, а не через Астрахань и Яик, как предлагало «Описание», в Индию, к Великому Моголу был послан Мамет Юсуп Касимов. Он повез к подножию «Павлиньего трона» дружественные подарки — соболей и «рыбий зуб», добытый, возможно, на Анадырской корге.

Было решено «изыскать из Индейского государства водяной путь к городам царского величества, чтоб к Российскому государству тот водяной путь был сподатен и безопасен реками Обью, Яны, Шерью и Селенгою или Иртышем»[177].

Василий Даудов, назначенный в Бухару, тоже должен был узнавать «водяной путь» в Индию. Направление в Индию через Персию в расчет не бралось[178].

Заботы русских о восточных делах, разумеется, не укрылись от «любознательности» иноземцев.

Бальтазар Койэт, состоявший в свите голландского посла, в 1675 году начал свои разведки с Архангельска. Койэт осмотрел гордость беломорского города — похожий на крепость каменный гостиный двор с башнями для орудий. Голландец описал северные корабли, паруса которых наполнялись ветрами Новой Земли.

Узнав важные новости о Поморье, Койэт стал разведывать о Сибири и Китае. Он описал длинную дорогу от Енисейска до Селенгинска.

В то время Евстафий Филатьев, оценщик сибирской меховой казны, принимавший когда-то соболей из рук Дежнева, послал в Пекин своих людей по кратчайшему новому направлению Селенгинск — владения халхаского хана — Калган.

Караван благополучно вернулся из Пекина.

Койэт каким-то образом необычайно быстро узнал о новой караванной дороге. Он обратил внимание и на водное сообщение между Селенгинском и Амуром и писал, что из устья Амура можно проплыть Великим океаном на Никанские острова. Правда, он спутал Южный Китай с Японией и приписал ему островное положение. Но это ошибка самого Койэта, а не русских землепроходцев, прекрасно знавших, что Никанское царство не имеет ничего общего «с островом Япан»[179].

Было бы большой ошибкой думать, что при такой слаженности действий, направленных к изучению стран Тихого океана и Азии, наши предки предавали забвению исследование морского пути вокруг Чукотки и Камчатки. Нет конечно!

Нам веками вредило «чужебесие», о котором с гневом писал Юрий Крижанич. «Инородческие вольности» на Руси приводили к тому, что плоды наших трудов и открытий оказывались в надежных тайниках Западной Европы. Все, кому не лень, пользовались нашими сочинениями, замечательными чертежами, а потом нас же высокомерно упрекали в невежестве или снисходительно поучали.

Можно только предполагать, какие огромные научные богатства были выкрадены из наших архивов и увезены за границу. Не будь этого, мы бы в более ранние сроки узнали замечательные подробности истории великого движения русского народа в сторону Северной Америки, Индостана, Китая.

До самого XX века прослеживается все это «чужебесие», тормозившее дело великих открытий.

Труды Николая Спафария

В самом начале 1678 года Николай Спафарий возвратился в Москву. Его поход в Китай длился два года и восемь месяцев. Спафарий выложил на стол Посольского приказа три драгоценных рукописи: статейный список, дневник странствия через Сибирь и «Описание первые части вселенныя именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции»[180].

В них содержалось неисчислимое множество новых истин и догадок. Спафарий уже пытался решить вопрос о северных и восточных границах Азии, проводя рубежи по Ледовитому океану и Восточному морю, упоминал об Америке.

Блестяще описывая Китай и Корею, приводя данные о Японии и Формозе, русский посол не раз обращал свой взор в сторону Амура. Спафарий был сторонником установления морского сообщения с Китаем именно от амурского устья. Он писал, что там «лес есть великой» для корабельного строения. Спафария несколько смущал лишь «нос морской» — Корейский полуостров. Он, по мнению ученого посла, затруднял свободный ход к Ляодуну и Тяньцзину.

От Амура можно пройти и в «Епонской великой остров». В связи с этим Спафарий рассказывал, что однажды казаки, сведывавшие устье Амура, получили от туземцев в подарок… шляпы. Эти головные уборы были вывезены будто бы с большого «острова», лежащего в океане далеко к востоку от Амура.

Казаки — а с ними и Спафарий — решили, что такие шляпы должны носить «аппонские жители». «Остров великой» был отождествлен с Японией.

Что же касается головных уборов, привезенных к амурским казакам, то хорошо известно, что алеуты носят «шляпы» из древесной коры. Известно также, что индейцы-тлинкиты щеголяли в самых настоящих пестро разрисованных шляпах с широкими полями[181].

Спафарий писал, что те же казаки — всего вероятнее, спутники Пояркова или Нагибы — наткнулись близ устья Амура на остатки большого корабля европейского образца, похожего на те суда, «какие ходят к Архангельскому городу».

Нам не известно ни одного сообщения, исходившего от географов и историков Западной Европы, о том, что близ Амура в XVI веке потерпел крушение какой-либо корабль. Зато вспомните, как настойчиво расспрашивал Иван Петлин пекинских «подьячих» про недавний «разбой корабельный» у китайского берега.

История с кораблем заставила Спафария задуматься над возможностями освоения Северного морского пути со стороны Архангельска. Русский посол решил, что «той путь гораздо был бы близок и подателей ходити с торгом в Китай и Индию».

Так Спафарий признал выгодность дороги через Ледовитый океан. Находку разбитого корабля он принял за знак близости Японии и Китая к устью Амура и правильно определил конечную цель плавания неизвестных мореходов.

Он уже несколько по-иному описывал теперь Чукотку, Анадырь и «каменную гору», устремившуюся в Восточное море. Если раньше Спафарий думал, что Азия и Америка соединены скалистым перешейком, то теперь утверждал, что этот «Камень» трудно обходить только из-за льдов. Следовательно, в океане у конца «Камня» не было сплошной преграды и существовал проход.

«От того камени до реки Колымы бегают парусами на кочах однем летом, а как льды не пропустят, и в то время ходят года по два, по три и больши», — писал Спафарий[182].

Далее он изображал трудности обхода каменной морской горы. При ветрах там начинают качаться края великих льдов, море наполняется шумом, заглушающим голоса человеческие, водяные валы встают над морскою бездной. С вершины «Камня» видны «оба моря по обе стороны». Если это Камчатка, то ценность свидетельства Спафария тем более увеличивается. Оно говорит о том, что после Дежнева были попытки плаваний не только до Анадыря, но и до самой Курильской Лопатки.

Выше говорилось, что, по словам Спафария, со стороны Амура до «каменной горы» корабельный ход уже существовал. Спафарий перечислял Анадырь, Охоту, Пенжину, Камчатку, Гижигу и другие реки за Колымой, указывая, что русские ходят на них для добычи моржовой кости.

Между прочим, когда Спафарий жил в Пекине, богдыхан присылал к нему чиновника с требованием рассказать подробно о том, что представляет собой зверь, на которого охотятся русские ради «рыбьего зуба». Такое впечатление произвела на императора Китая отборная моржовая кость, привезенная Спафарием в Пекин.

Так моржовые клыки, добытые на Анадыре или на лежбищах Охотского моря, попали в богдыханский дворец. Как видно, они считались в Китае большой диковиной, раз богдыхану потребовались справки об образе жизни анадырского моржа.

Ученый хорват Юрий Крижанич

Теперь мы рассмотрим некоторые свидетельства о Северо-Востоке, относящиеся ко второй половине XVII века.