Алексей Дуров - Прямые пути

• Название: Прямые пути
• Автор: Алексей Дуров
• Жанр: Фэнтези

Во время переселения Людей Побережья, которых Воля императора сорвала с Родных мест, воин Рес встречает девушку. Ну и что, спросите вы, мало ли парней и девушек встречаются каждый день? Да, всё верно, вот только вместо еды или ценностей, которые обычно тащат в мешках беженцы, она несёт старинные свитки. А на неё левой груди есть татуировка, пусть она очень маленькая и размытая, но на неё изображён Дракон. Древний враг людей…

---

Ясно, что рыбаки и беженцы не по козьей тропинке пришли, и можно догадаться, что ведет сюда еще и какой-то ход внутри скалы. И колодец тоже явно был — сновали люди с ведрами и кувшинами, к середине скалы с пустыми, оттуда уже с тяжелыми от воды. Панху не говорили, где ход и где колодец, и не стоило спрашивать — чужие тайны безопаснее не знать.

Особое недовольство вызвали островяне — они узлы с добром сюда притащили, теперь не знали, где их приткнуть. Повторяли на разные лады, что дешевле было от разбойников откупиться, а теперь они разрушат деревню, а то и, не допусти Небо, сожгут лодки. Им возражали, что от Дониса не откупишься, и что платить разбойникам вообще не стоит. Все говорили о какой-то помощи, которая должна вскоре прийти, и все равно готовились обороняться — стрелы пересчитывали, клинки точили, камни складывали так, чтобы под рукой, когда понадобятся во врагов бросать. Панхом занялась целительница — снова воткнула иголки в запястья, чтобы не больно было, и зашила порез на лбу. Не нитью, а сушеными бараньими кишками, которые сами потом рассосались. Успокоила, что шрам останется небольшой, и будет вовсе незаметным, когда Панх разживется морщинами поглубже.

Потом обступили огородники, взялись расспрашивать, что там, внизу происходит. Недовольны были Панхом — мало видел, мало запомнил. И за любую подробность цеплялись, требовали больше. Панху удалось точно описать сапоги убитого Эйкой разбойника — врезались в память, — и огородники тут же заявили: сапоги южанские, с острова Желтый Лист, недавно там Донис побывал и грабил селения южан.

Потом все отвлеклись на Эйку, расспрашивали ее, что там в империи. А Панх уснул. Чувствовал себя в безопасности — ну что могут сделать разбойники? На штурм полезут, так их камнями закидают, на этой скале можно в одиночку от армии отбиться. Осады тоже не выйдет — нельзя разбойникам подолгу задерживаться. Еще они могут обстрелять укрепление из каких-нибудь дальнобойных самострелов, но на скале хватает укрытий.

Проспал Панх с полдня, а потом растормошили:

— Разбойники пришли.

Снизу доносился уверенный низкий голос:

— Нам не нужно ни ваше барахло, ни сети, ни лодки! И жены ваши тощие не нужны! Нам камешки нужны! И от золота не откажемся!

— А на серебро согласитесь?! — крикнул Шкелс. — Двух колец хватит?! Или, может быть, медью возьмете?!

— Торговаться на рынке будешь! Мы-то знаем, что у вас камешки в поясе зашиты!

Панх на мгновение удивился — это ж у него сапфир в поясе, откуда разбойник знает, не колдовство ли? Однако слишком легко догадаться, что побережники не нищими из империи сбежали.

Пока Шкелс перекрикивался с разбойником, остальные на скале тихо суетились — разбирали оружие, занимали места у частокола. Панху в этот раз лука не досталось, только куцая пика. Зато место занял хорошее — с той стороны, где шли переговоры. Поначалу ничего особого не увидел — разбойник, опасаясь стрел, укрылся за валуном, и оттуда пытался торговаться:

— Нам все ваши богатства не нужны, половины хватит. Просто заплатите, и мы уйдем.

А Шкелс торговаться и не думал:

— Мы вам не верим! И не просто не верим, мы знаем, что вы обманете, сколько бы мы вам не дали, вы захотите все остальное!

— И на что же вы надеетесь?! Что мы так просто уйдем?!

— Нет, мы ждем помощи!

Неизвестно, что там для себя решил разбойник, но высунулся — из-за валуна показалась голова в островерхом железном шлеме. Хотел, было, что-то сказать, но уже свистели на лету с десяток стрел. Парочка прошли мимо, несколько ударили в шлем, а две попали в левый глаз, еще одна точно в рот. Голова дернулась и скрылась. Кто-то там, за камнями, равнодушно ругнулся, донеслось позвякивание и шуршание — видать, мертвеца раздевали. Огородники заговорили про вылазку, но Шкелс решил:

— Не время.

Здешние принялись расспрашивать Шкелса, правда ли, что идет какая-то помощь. Он нетерпеливо отмахнулся: конечно правда, зачем бы врать? То есть, получается, он уже про помощь рассказывал, а сейчас осажденные усомнились, потому что рассказал и разбойнику. Так и спросили:

— Ты зачем им все выдал? Они же теперь настороже будут!

Ответил не Шкелс, а здешний клинный:

— Наоборот. Донис никому не верит, будет уверен, что никто нам на помощь не придет.

А Панху было страшно. Не разбойников боялся, а осажденных: мирные люди — рыбаки, ремесленники, земледельцы, — а с каким равнодушным хладнокровием убили. И сразу же забыли, будто сами ничуть не лучше разбойников. Будто не они подобрали в лесу раненого беглеца. Однако присмотревшись, понял, что хладнокровны только огородники и Шкелс, остальные подавлены, как и Панх.

Какой-то островянин замямлил, было, что надо заплатить разбойникам, раз предлагают, но его свои же подняли на смех. Огородники рвались устроить вылазку, Шкелс не позволял. Панх и сам решился высказать мнение:

— Они же могут засаду устроить. Могли найти по следам, где начинается ход, которым вы сюда попали, поставить там стражу…

— Не могли, — хитро усмехнулся Шкелс. Панх сразу заподозрил, что никакого подземного хода нет, а на самом деле что-то другое. Колдовство, например.

А на ужин была свежая морская рыба. И креветки. Панх от удивления их даже попробовал, и ему даже понравилось. Хочешь, не хочешь, а пришлось спрашивать, откуда все это, чтобы не выглядеть подозрительно нелюбопытным. Ответили, что под островом целая путаница ходов, иные выводят прямо в море. Панх больше не расспрашивал. Соврали, нет — не важно, тем более, что не разберешь. Это побережники с их тонким слухом различают вранье — когда врешь, то, как ни старайся, а голос, хоть чуть, но дрогнет. Трудно представить, как они умудряются жить вообще без лжи. Человеку-то хочется знать правду, если кому удается распознать вранье, сразу подозрения возникают: «А чего это они не хотят мне честно все рассказать? Не замышляют ли чего против меня?» А на самом-то деле соврать могут всего лишь потому, что лень объяснять. Или не хотят по пустякам расстраивать. А побережники, насколько успел разобраться Панх, научились прощать двуличие, вернее — уважать чужие тайны. Зато сами врут мастерски, если записать, что рассказывают, то явно видна ложь, а послушаешь — верится. Договоры нарушают редко, так ведь как раз потому, что с самого начала выторговывают себе больше выгоды, чем другие могли бы. Совсем уж грабительских условий не навязывают, и все равно получили славу подлого народа. Пожалуй, не только за это: сейчас они те еще подлости обсуждали, хоть и против разбойников придуманные. Отравленное вино подсунуть — еще невинная, а то предлагали вызвать на поединок Дониса и убить самым коварным способом, вроде отравленной иголкой плюнуть в упор. Другие тоже не прочь сподличать на войне, те же разбойники, но им ума не хватит, чтобы устроить все, как следует.

Собрались, было, ночью на вылазку — пострелять по разбойникам издали, ведь побережники и в темноте хорошо видят. А погонятся разбойники, заманить их в какую-то теснину и камнями закидать. Однако уже под вечер что-то услышали или унюхали, и решили пока не рисковать бойцами.

А ночью Панха опять растолкали, теперь суета поднялась из-за зарева на севере.

— Селение горит?! — испугался Панх.

— Нет, оно западнее! — успокоил ближайший островянин. — И нечему там так гореть. Это разбойничий корабль.

Панх удивился:

— Наши подожгли? Но никто не отлучался…

— Это наемники ваши подоспели! То есть, не ваши, побережников…

Понятно — та самая помощь, про которую Панх не собрался спросить. Все побережники из круга наемников тоже бежали из империи, и нашлась им работа — защищать беженцев от разбойников. Быстро добрались, видимо недалеко были. А вызвали их сюда колдовством, больше нечем.

Потом побережники еще свист расслышали какой-то особенный, огородники сразу же ушли все вместе. Панх так и не понял, куда — днем по укреплению прошелся, никаких входов под землю не нашел. Неужели таки колдовство? Другие побережники, кто помоложе, тоже хотели в бой, но Шкелс их решительно остановил, сказал, что скалу нельзя оставлять без защиты. Смотрел, почему-то, на Панха, хотя тот лучше всех понимал, что много не навоюет по неопытности. И без того страшно было.

На скале установилась тишина, только ветер свистел — все прислушивались. Панх и островяне ничего и не слышали, кроме ветра, а побережники улавливали крики, топот множества ног, щелчки тетивы, иногда звон клинков. И радовались, по всему выходило, что разбойники проигрывают. Закончился бой быстро — снизу прокричали пока не спускаться, потому что надо остров прочесать при дневном свете, вдруг не всех разбойников переловили. И на скале все улеглись спать.

На рассвете спустились. Панх — по тропке, вместе с несколькими парнями. Позвали, и пошел, так и не узнал, подземный ход вел на скалу, колдовство или что-то еще.