Алексей Дуров - Прямые пути

• Название: Прямые пути
• Автор: Алексей Дуров
• Жанр: Фэнтези

Во время переселения Людей Побережья, которых Воля императора сорвала с Родных мест, воин Рес встречает девушку. Ну и что, спросите вы, мало ли парней и девушек встречаются каждый день? Да, всё верно, вот только вместо еды или ценностей, которые обычно тащат в мешках беженцы, она несёт старинные свитки. А на неё левой груди есть татуировка, пусть она очень маленькая и размытая, но на неё изображён Дракон. Древний враг людей…

---

И рассказал. Было и проще, и сложнее, чем с Квирасом: с одной стороны, не приходилось думать вместо Панха, он сам все обдумал, с другой стороны, у него оказалось много мелких тайн. Не припрятанного золота или подлых поступков — нет, в этом отношении Панх был чист — а страхов, переживаний и желаний, которых стыдился. Порой тайны казались глупыми даже Ресу, побывавшему у Панха в душе, можно было спокойно выдавать их кому угодно, не осудили бы. Подумаешь, съел в детстве последнюю сушеную грушу, не поделившись с сестрой, а застряла вина в душе, как стрела с гарпунчиком. А порой стыдился того, чем можно гордиться, к примеру, защитил женщину от пьяного рудокопа. Да, испугался поначалу, так тем более молодец, что пересилил страх.

— Негусто, — досадливо покачала головой Леск.

Действительно. Почти ничего важного не узнали — и без того уже слышали рассказы, как беженцы хитрыми путями покидали империю, как потом отбивались от разбойников, как устраивались. Ну, выяснили, что Эйка, подружка Леск, жива. Еще Рес вспомнил кое-что, чему Панх не придал значения — после боя с разбойниками легко раненый наемник сказал Шиск: «Хорошо, оберег у меня настоящий, так бы гореть мне». Панх посчитал это суеверием, однако плохо он знал наемников — у них обычаи свои, особые, если кто и суеверен, то не признается. Разве что оберег и вправду защитил, причем все это видели. Видимо, морские разбойники освоили какое-то огненное колдовство, пожалуй, собирались им достать беженцев на скале. А потом против наемников попробовали, но тех обереги защитили. Год назад Рес подивился бы (Леск вряд ли), а сейчас привык, что колдовство действует, и все сильнее. И теперь уже ничего странного нет, что даже среди морских разбойников появились колдуны, а наемники обзавелись оберегами. Спросил о другом:

— И как же это обереги от огненного волшебства защищают? От волшебства разума, понятно, как — ему сперва в разуме угнездиться надо, так оберег и мешает. Но огненное не такое, его же, когда выпустишь, то оно и есть огонь, сколько я понял, так оберег, стало быть, от любого огня спасет? От пожаров, там?

— От уже освобожденного огня не спасет, но колдун, пожелавший направить огненное волшебство против носителя оберега, теряет силу. Не навсегда, и не всякий колдун. Можно и обмануть оберег.

— А ты можешь?

— А, я как раз, из не всяких — обереги не действуют против чистых душ.

— Вон, значит, как. Ты уж, тогда, береги чистоту души на всякий случай.

— А ты уж, как посредник, проследи, чтобы я берегла.

Рес ничего обещать не стал. Душа такая штука, что ее даже мыслью случайной можно обелить или очернить, а над мыслями волшебство разума, и то полной власти не дает.

— Заклинание как, действует еще? — спросил Рес.

Леск резко повернулась:

— Да… ты считаешь — стоит?..

— Да вроде никакой опасности нету, кроме как спиться. А мы ничего особо не узнали, выходит, что зря старались. Особенно, если сейчас бросим это дело. А если не бросим, то получится, что и эти два раза не зря были, а вроде как пристреливались мы.

— И в кого же ты хочешь… вселиться?

— В кого-то, кто знает много — в начальство какое-то, повыше. Хотя и средние начальники много знают, еще и неизвестно, с кого больше пользы.

— Это очень сильно зависит от того, что нам нужно узнать.

— Да чего там — самое важное, это что там за война в других мирах идет, никто ж ничего не знает, и от волшебных зеркал толку нет!

— Про колдовство нужно узнать. Только в колдуна лучше не вселяться… на всякий случай сосредоточься на этом. А еще важно, что с нашим народом — из-за чего нас преследовали в империи. Нет, важнее — теперешние замыслы имперских властей насчет побережников. И насчет нас с тобой.

— И то верно. Ну что, попробуем на начальника поохотиться?

Леск задумчиво куснула губу, покачала головой с недовольством. Но вздохнула:

— Сосредоточься на этих вопросах.

* * *

— Тебе повезло, что во время войны запрещены поединки, — с подчеркнутым спокойствием говорил имперский дворянин, глядя в глаза степняку. — Я первый меч Устричного залива.

Степняк лишь усмехнулся, и Тарджи облегченно выдохнул — продолжи степняк оскорблять Империю, пришлось бы его с дворянином разнимать. А то и вешать обоих, как сам же и грозил. Однако рано Тарджи успокоился: ехавшие рядом вольники принялись переговариваться. По-своему, но кто поручится, что дворянин их языка не знает, тем более, что он сродни речи предгорников, которые в Империи живут?

— А чего это означает — первый меч? — строил из себя дурня обвешанный оружием дюжий вольник.

— Так у них же в Империи все исчислено, — важно объяснял его дружок, невысокий, но плечистый, с притороченным к седлу луком в рост человека. — Каждый куст в свитки внесен. Этот, стало быть, первый по списку вышел. Подсуетился, чтобы на виду быть.

— А чего меч? Он же человек, вроде.

— Так у них в Империи испокон все путают. То человека мечом запишут, то гуся императором.

— Хватит! — гаркнул по-командирски Тарджи. — А не то в развале войска обвиню, а это пособничество врагу!

Вольники зло зыркнули, но на что большее не решились. Уважают.

Угораздило же Тарджи попасть в командиры разноплеменного отряда — имперцы, степняки, алмазники, да еще и вольники, которых одних бы хватило, чтобы самого спокойного начальника довести до буйства. Были времена, полагал, что вольница верховьев Горькой это легенда такая. Вольники тоже удивились, что в войске Закатных островов есть конница, хотя Тарджи в ней как раз служил и не видел в службе своей ничего удивительного. Хотя правда, что мало их, морских конников. Пока еще лошадей приучают через корабельный борт прыгать и к берегу выплывать, где надо, сколько их до водобоязни пугается или вовсе тонет, порой со всадниками. К тому же не всякий берег для такой высадки подойдет, и не на всяком острове от конницы больше толку, чем от пехоты. Зато уж если есть толк, то много, потому бойцов в морскую конницу набирают самых лучших, и оружие из казны выкупают отличное — имперские дворяне завидуют — и платят простым бойцам вровень с пехотными десятниками. Тарджи служил смолоду, справлялся. Пять раз в потешных высадках участвовал, раз — в настоящем деле, когда князьки на острове Желтый Лист до крови перегрызлись, утихомиривать пришлось. Высаживались не вплавь, а в порту по сходням, зато потом всю войну конники за разведку отвечали — самое опасное дело. Насмотрелся всякого, особенно, когда князьки объединились против армии, а крестьяне взбунтовались против князьков. До Желтого Листа Тарджи думал всю жизнь служить, а потом засомневался, не уйти ли, как срок выйдет. Соблазнили остаться — должностью десятника. Поскольку морских конников мало, то выслужиться им очень непросто. Уж выше сотника Тарджи дослужиться не рассчитывал.

Не успел заважничать, как покатились события. Сначала побережники из империи прибывать стали. Кораблями, откуда и набралось столько. А еще называют себя маленьким народом. Пока дошли вести до Совета Островов, пока там догадались спросить, из-за чего исход, пока доплыли с почтовыми парусниками распоряжения совета, уже и последний беженец-побережник высадился, а первые домов настроили. Притом, что все уже знали: Император сдурел и решил выселить побережников в какую-то пустыню, только указ еще не разошелся. А потом Император много злее указ издал — хотел вовсе людей побережья извести, грозил тем, кто принимает беженцев. Армию и флот Закатных островов следовало привести в готовность, но не поймешь, к чему: если откажется Совет выдавать беженцев, жди войны с империей, а согласится — то придется побережников вылавливать, а они без крови не сдадутся, не те люди. Не приведи небо что то, что другое. Пожалуй, хуже, если бы пришлось вылавливать беженцев — на островах и без них побережники испокон живут, даже служат на флоте, даже попадали в Совет. И народ они правильный, своих защищают. Мало их, конечно, но морян в помощь возьмут, наемникам заплатят, недовольных поднимут — будет смута на весь океан. И неизвестно, кто победит, Император тоже был уверен, что управится с побережниками. Торгуют-то они честно, а дерутся еще как подло. Наверное, потому Совет решил готовиться к войне с империей — это, хотя бы, не впервой.

Обошлось, не стал Император требовать, чтобы ему выдавали беженцев. Вместо этого придумал повеселее — разорвал Древний Договор. Сам за всех остальных людей решил, не спросясь. Такие вещи с трудом прощаются, и пошли разговоры, что если начнется война с драконами, надо выступать на их стороне. Кто погорячее, предлагали прямо сейчас напасть на империю, приструнить, пока не поздно. Сами Закатные острова не управятся, но можно рассчитывать, что другие страны подсобят.

И снова обошлось — Император всего-навсего заключил новый договор. И, можно сказать, тут же, затеял войну в других мирах, пути в которые открываются из Драконьей Пустоши. Бойцов звал, обещая несметные богатства и по Равнинной Империи каждому наемнику. Не верилось, пока едва не половина имперской армии и большая часть флота не отправились в Драконью Пустошь. Тогда уже Совет Островов испугался, что империя слишком усилится, отхватив себе несколько миров, и решил присоединиться за долю в добыче. Отправляли только добровольцев, но их набралось неожиданно много. Тарджи тоже вызвался. Сперва не хотел, однако восемь бойцов из подчиненной ему десятки решились, и не смог Тарджи их бросить. Попрощался с женой — дождется ли она — устроил пирушку для семьи с друзьями, оберегов в храме всех богов прикупил, да и отправился. Погрузились на «Злого кита» — приспособленный для морской конницы трехмачтовик-«волк» — и пошли к северу материка, куда много тысяч лет людям путь был заказан. Там уже собралась немалая часть имперского флота, с островов корабли подтянулись, из Алмазного княжества, даже из империи меднолицых приплыли три двухмачтовика с огромными треугольными парусами.