Алексей Дуров - Прямые пути

• Название: Прямые пути
• Автор: Алексей Дуров
• Жанр: Фэнтези

Во время переселения Людей Побережья, которых Воля императора сорвала с Родных мест, воин Рес встречает девушку. Ну и что, спросите вы, мало ли парней и девушек встречаются каждый день? Да, всё верно, вот только вместо еды или ценностей, которые обычно тащат в мешках беженцы, она несёт старинные свитки. А на неё левой груди есть татуировка, пусть она очень маленькая и размытая, но на неё изображён Дракон. Древний враг людей…

---

— Держи!

Обменялись — подорожная на серебро. И степное войско с тем же топотом копыт двинулась дальше.

Сперва Квирас радовался — диск больше половины долга покрывал. Но потом, глядя, как мимо проезжают длиннющая, словно бесконечная, вереница всадников и сменных коней, подумал, что можно было просить больше за такую-то толпу. И расстроился.

Глава 13

Рес очнулся неожиданно, без перехода. Только что был равнинником Квирасом, смотрел на проезжающую по дороге конницу, и вот уже побережник Рес, смотрит на почти прогоревший костер. И почувствовал огромное облегчение.

— Ну что? — напряженно спросила Леск.

— Ну что… получилось. Я и вправду в чужую душу влез… если это можно назвать душой.

Леск перепугалась:

— Ты вселился в животное?! Или в демона?!

— Лучше бы в животное… В равнинника я вселился.

— И… что?

— Да теперь от самого себя тошнит. Квирас этот… тупой, ленивый, жадный, трусливый, злой. Только и надо ему, что пожрать да выпить. В последнее время только выпить, даже женщины ему не нужны. Раз в жизни сходил к шлюхе, да потом денег жалел, что не пропил их.

— Но он же равнинник!

— Ты больше слушай, что равнинники про себя врут. У них принято хвастать, что легко женщин соблазняют. Как у наших про рыбу.

— Все равно. Хотя, безусловно, южные горцы лучше равнинников и как любовники, и как соблазнители.

— А ты откуда знаешь?!

— Читала. В любом случае, по одному равниннику нельзя правильно судить о всем его народе.

— А по сотне можно? Нет, представь, если бы где на юге или в Дельте, или на островах человек свою семью вырезал, а потом и себя?

— Такое случилось в Дельте лет сорок назад. Нож был в руке мужчины, но никто не поверил. Стражники все побережье обыскали, но и без них люди заподозрили контрабандистов. Там все были с контрабандой связаны, и все разом с ними порвали. Перестали покупать и продавать мимо таможни. И даже доносили на контрабандистов стражникам.

— Дельтовики?!

— Хотя у них не принято доносить, но всему есть предел.

— Да… Вот, видишь. А эти хуторяне, можно сказать, точно знали, кто семью с детьми вырезал, и знаешь, что сделали? Ничего. А началось с того, что этого Тобрала Куницу… которого потом зарезали — так вот, его всем обществом заставили написать жалобу дворянину на скупщиков зерна. Спрятались за его спиной… А потом стонут, что их дворяне притесняют.

— Зато их никогда не переселят на Песчаный полуостров. Такие подданные нужны Императору. Ты узнал что-то полезное для нас?

— О-ох… обдумать надо. Понимаешь, этот Квирас много чего видел, а не задумывался, теперь мне вместо него придется… Он не знал даже, что «соколиные крылья» и «сосновые иголки» это названия степняцких клинков, не знал, что «Священная звезда» это самый большой корабль на свете. Да, пожалуй, придется мне с самого начала рассказывать, с детства его. А смысл — даже и не знаю, есть ли он.

— Нет, лучше о том, что происходило недавно.

— Ага… Ну, что конные латники и другие служивые получше, отправились воевать куда-то в иные миры, мы знаем уже. И что дороги сейчас охраняет кто попало, тоже… Ага, вот: Квирас стоял в заставе ночью… Он прислужником в армию нанялся, а сейчас в дорожной страже оказался. Так через их заставу прошел отряд степняков при легком оружии. Три тысячи бойцов со сменными конями. И у них была подорожная на всех.

— Да, это важно, — рассеяно отметила Леск. — Ты знаешь, заклинание еще действует. Можно тебя еще в кого-то вселить.

— Что, опять в Квираса?!

— Даже не знаю… трудно прицелиться.

— Тогда давай. Может, перебьет этого Квираса, а то меня и самого уже на выпивку тянет.

— Это не от Квираса, твоя душа и твоя тень не изменились. Это от расстройства. Тебе не нравится, что есть на свете такие, как Квирас.

— Я и так знал, что они есть, чего же не спился? И чего меня в него вселило — я же в Ринка хотел.

Немного подумав, Леск пожала плечами:

— Ты, наверное, был зол на Ринка, что он от нас спрятался, и потому попал в того, кто тебя особенно злит.

— Сложно все…

— Да, мир очень сложен.

— Ну да ладно. Давай попробуем еще кого-то.

* * *

Панх смотрел, как одевается Фупа. Хороша. Зубы кривые, ноги короткие, сама костлявая, как мальчишка. Поставить ее рядом с остальными женщинами, что были у Панха, так могут и за самую худшую признать, а все равно хороша. Особенно в постели — такое устраивает, что потом Панх весь день сонный и раскорякой ходит. Да просто нравилось слушать ее голос, смотреть, как она двигается. А еще Фупа нравом веселая, готовить умеет. Жениться, что ли? Пожалуй, пора. Хватит женщин перебирать, все равно не найдешь самую лучшую.

Любопытно, отец порадуется за сына, что тот наконец-то решил остепениться, или опечалится, что тот из успешного торговца драгоценными камнями превратился в полунищего беглеца? Порадуется. Уже хотя бы тому, что сын жив.

Повезло тогда Панху, что задержался у одной стареющей красавицы-дворянки — не могли друг от друга оторваться, — да и опоздал к обозу, с которым собирался ехать в Камышовый Затон. Поехал с селянами на телеге, запряженной тяжеловозом. Вовсе медленно, в дороге ночевать пришлось. В город въехали почему-то с запада. Панх и вспомнил, что тут недалеко живет одна вдовушка-равнинница. Стерва, но в меру, а до любви жадная. Как не зайти? Так что еще на ночь задержался. Кормить его с утра вдовушка и не подумала, зашел в обжорную лавку лепешку с мясом съесть. Туда же заглянул приятель и нашептал, что торговцев драгоценностями стража хватает — что-то там старшины цеха накрутили с налогами. Панх знал, что ни в чем не виноват, но приятель предположил: «Может, не в налогах дело. Может, кто-то из ваших у мытаря женщину увел». А запросто, у Панха было столько подружек на одну ночь, что не перечесть, и любая могла оказаться женой мытаря. Или дочерью. Или матерью. Потому к цеху Панх шел с оглядкой, а когда стражники впереди переглянулись и навстречу двинулись — свернул в переулок и бегом. Погнались и гнали до самой реки. Со свистом, чтобы других стражников подозвать. Панх, как выскочил на берег, то глянул в одну сторону, в другую и прыгнул в воду. В Камышовом Затоне река Тихая не оправдывает свое название — стремительно течет. Понесла, едва не утоп. А еще преследователи бежали вдоль берега и стреляли из луков. Стрел Панх не слишком боялся — обычный городской стражник не попадет по движущейся цели, особенно на бегу. Зря не боялся — когда выплыл к другому берегу, одна стрела вонзилась-таки в ногу, в икру. Больно было, жуть. Выдернул стрелу, а наконечник-то остался — он съемный был и с заусенцем. Забыл Панх, что стрелы надо не выдергивать, а проталкивать. Укрывшись в кустах, залил рану мочой, кое-как перевязал обрывком рубахи. И похромал, неизвестно на что надеясь. Все же повезло: дождь пошел, наверное поэтому никто не гнался — сначала не хотели мокнуть, а потом следы смыло.

А сам он заблудился. Не представлял до сих пор, что леса Приморских Равнин такие дикие. Уже на следующий день и следов человеческих не было, а Панх все хромал, ждал, что начнется лихорадка от наконечника — рана-то глубокая. Но жара не было, только нога болела. Аж повеселел немного, уже надеялся встретить охотничью заимку или лесной хутор, лишь бы с гостеприимными хозяевами. Лучше всего, чтобы одинокая женщина попалась, тогда Панх точно не пропал бы. А в лесу с раненой ногой… нет, не выжить. Хорошо, что после дождя часто попадались грибы, так бы голодал. А еще не хватало фляги: забрел в совсем непролазный подлесок, да к тому же сухой, и аж два дня воды не пил, жаждой мучился. Потом нашел-таки лужу — ничего вкуснее этой затхлой, считай болотной, воды в жизни не пробовал.

Потом, уже сбившись со счета дням, нашел дорогу, точнее — давно нехоженую широкую тропу. На запад вела, ну и побрел по ней, лишь бы в зарослях не путаться.

И неожиданно увидел посреди тропы человека — парня не старше двадцати пяти лет. Тонкокостный, но видно, что не хлипкий, а жилистый и сухой, волосы черные, глаза светлые, на поясе жуткого вида тесак. Побережник. Стало быть — жди коварства. Вот почему он не тянет руку к оружию? Умеет быстро выхватывать из любого положения? У него метательный нож в рукаве? А может он колдун и, если что, атакует волшебством? Впрочем, жди коварства, не жди, все равно будет неожиданным, иначе не коварство это.

Сошлись, поздоровались. Побережник назвался Синтом из рода хранителей янтаря стальной дороги и напрямую спросил, с кем имеет счастье встретиться в диких лесах. Панх честно ответил, что удирает от имперской стражи — побережники во вранье хорошо разбираются, чуют его. Этот пожал плечами и сказал кому-то за спиной у Панха:

— Не врет.

Панх быстро обернулся и увидел, как из кустов выходят двое побережников с луками. Да уж, коварство.