Ричард Рив - Чрезвычайное положение

• Название: Чрезвычайное положение
• Автор: Ричард Рив
• Издательство: Правда
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Романа южноафриканского писателя посвящён событиям 28–30 марта 1960 года в Кейптауне — кровавому подавлению режимом апартеида выступлений против введения пропускной системы.

---

— Я этого не знаю.

— Их надо бить по самому больному месту. По их карману, а не по совести.

— Пожалуй, ты прав. Но когда я увидел Джастина в наручниках, у меня что-то перевернулось внутри. Хотя толком и не могу объяснить, что я испытал при этом.

В октябре вспыхнули волнения в Порт-Элизабет. В Нью-Брайтоне белый полицейский пытался арестовать африканца, укравшего банку краски. Друзья попробовали вызволить его из-под охраны, и тогда полицейский выстрелил в толпу. Ситуация становилась все более напряженной, на место происшествия был спешно вызван полицейский отряд. И тогда началась схватка. Четверо белых было убито, десятки африканцев ранены, семеро смертельно.

В ноябре полиция прибегла к силе в Ист-Лондоне. Участникам религиозного собрания было приказано немедленно разойтись. Приказ полиции остался без внимания, и тогда в ход были пущены дубинки. Многим африканцам раскроили черепа. Это переполнило чашу терпения. Возмущенная толпа напала на белую монахиню, которая посвятила себя многолетнему служению африканцам в Ист-Лондоне, и убила ее.

Эндрю понимал бессмысленность своей затеи и тем не менее подал заявление с просьбой сохранить за ним место учителя в этой школе на следующий год. Ван Блерк, должно быть, охарактеризовал его начальству как активного агитатора, потому что в полученном на заявление ответе говорилось, что, к сожалению, его должность уже занята. Позже он узнал, что вместо него взяли студента университета без диплома. Эндрю оказался в тяжелом положении, но тут на помощь пришел Эйб.

— У нас в школе есть вакансия учителя английского языка и истории в старших классах.

— Чудесно.

— Мы с Альтманом рекомендовали тебя.

— Разумеется, иначе и не могло быть. Альтман работает в одной школе с тобой. Как поживает старик?

— Как всегда. Кстати, у нас директор — человек здравомыслящий.

— Этого не скажешь о дорогом ван Блерке. Так кто же твой босс?

— Де Ягер.

— А, теперь я вспомнил. Можешь ему сказать, что у меня десятилетний стаж. Год работы у ван Блерка стоит десяти в любом другом месте. Интересно, будет мой любящий шеф скучать обо мне?

Ван Блерк был чрезвычайно рад расстаться с Эндрю и на будущее решил комплектовать штат учителей за счет покладистых и далеких от политики студентов последнего курса.

Глава восьмая

В апреле 1953 года состоялись очередные всеобщие выборы. К участию в голосовании были допущены только белые и — в порядке исключения — цветное население мужского пола в Капской провинции. На этот раз Националистической партии удалось увеличить количество мест в ассамблее до девяноста четырех, и, захватив обе палаты, она фактически избавилась от серьезной оппозиции (В парламенте.

И снова последовала целая серия законов. Закон «Об общественной безопасности». Генерал-губернатор может в любое время объявить чрезвычайное положение в какой-нибудь области или по всей стране. Чрезвычайное положение без каких-либо дополнительных объявлений может существовать в течение целого года. Закон «О разделении различных средств обслуживания». Отныне сегрегация на транспорте и в общественных местах приобретает силу закона. Закон «О внесении изменений в уголовное законодательство». Любое лицо, выступающее против расистских законов или подстрекающее к подобным выступлениям других, может быть подвергнуто штрафу. Закон «О школьном образовании банту». Правительство целиком принимает на себя контроль за образованием африканцев. Миссионерские, или приходские, школы должны отвечать требованиям правительства, в противном случае он «будут закрыты. И так далее и тому подобное.

Эндрю был счастлив очутиться в стеенбергской средней школе вместе с Эйбом и Альтманом. Последний преподавал в младших классах и был вполне доволен своей новой должностью ассистента учителя младших классов. М-р Ягер оказался отличным человеком, отзывчивым, тактичным и не очень дотошным. Если у него и был какой-нибудь недостаток, то это излишняя набожность. Иногда на общих молебнах он читал молитву более получаса, обращаясь к ученикам и к богу на обоих государственных языках страны — на английском и африкаанс. И все же это было бесконечно лучше, чем ван Блерк и Тирвлай. Жизнь потекла приятно и размеренно. После общего молебна — урок закона божьего и еще три урока. Потом большой перерыв на обед, снова три урока — и вместе с Эйбом домой. Чаще всего их подбрасывал на машине Де Ягер, живший недалеко от Солт-ривер, а иногда они ехали на поезде от Стеенберга до Кейптауна и оттуда на автобусе в Уолмер-Эстейт.

Поездка на поезде, в общем-то, была утомительной, и они обычно коротали время за чтением книг и газет. Но однажды произошло событие, которое внесло разнообразие в эти скучные поездки.

Был один из тех великолепных, напоенных ароматом теплых дней, которые случаются в южных предместьях Кейптауна в сентябре, задолго до рождественской жары, когда люди быстро устают и легко раздражаются. Де Ягер предупредил Эндрю и Эйба, что задержится в школе, а это означало, что им придется добираться на поезде.

В железнодорожной кассе, как обычно, было два окошка — одно для белых, другое для цветных, о чем красноречиво свидетельствовала висевшая над ним табличка с надписью «Только для неевропейцев». Окно для цветных, обращенное на юго-восток, было у самого полотна железной дороги, а потому открыто копоти, в то время как окошечко с табличкой «Только для белых» выходило в аккуратный, хотя и скромно обставленный зал ожидания. Эйб закатил свои зеленые глаза и с притворным отчаянием сказал:

— Как трудно быть небелым!

— Я не понимаю, почему ты должен жаловаться, — возразил Эндрю. — Если бы ты чуть-чуть постарался, то мог бы свободно сойти за белого.

— Во всем виновата моя мать. Нельзя же винить меня за мои очаровательные веснушки и роскошные светлые кудри.

Друзья встали в очередь к окошку для небелых. За последнее время им неоднократно приходилось слышать от учеников жалобы на нового кассира. По-видимому, ко всем цветным он относился с абсолютным презрением. На железнодорожном расписании на станции кто-то карандашом написал: «О белая горила! Цветным билеты не швыряй, как собакам».

— Я не в восторге от стиля, хотя разделяю чувства автора этой надписи, — смеясь, заметил Эйб.

— Творение какого-то безвестного Мильтона, — пошутил Эндрю. — Очевидно, это очень свободный стих.

— Написание чудовищное. Только ученик из десятого «Б» мог написать так слово «горилла».

— Ну ладно, не могут же все ученики третьеразрядной средней школы в совершенстве владеть английским языком.

— Тем хуже для учеников.

— Наверно, на эту обезьяну в кассе поступает немало жалоб.

— Да, наверно. Сначала обслуживает белых, а потом уже не спеша выдает билеты нам, черным.

— Откуда эта начальственная спесь?

Очередь двигалась очень медленно.

— На днях я слышал, как он поносил одного нашего старшеклассника.

— Я бы на твоем месте не удивлялся. Ведь это как-никак Южная Африка, а люди, подобные этому кассиру, представляют собой рабочую аристократию.

— Из числа белых?

— Нет, я имею в виду вообще всех.

Тем временем подошла очередь Эйба. Кассир был грузный человек с землистым лицом и щеголеватыми усами а-ля Гроучо Маркс[Гроучо Маркс (род. в 1895 г.) — популярный актер мюзик-холла.]. Неизвестный бард был прав. В его внешности было что-то типично обезьянье.

— Один билет первого класса до Кейптауна, пожалуйста.

Кассир медленно поднял глаза, озадаченный чистотой выговора.

— Пожалуйста, пройдите к другому окошку, — вежливо оказал он.

Теперь настала очередь Эйба удивляться.

— Прошу прощения.

— Пройдите за угол, сэр. Эта касса для неевропейцев.

— Ах, вот оно что, понимаю, — оказал Эйб. Он развеселился, поняв, что ввел кассира в заблуждение светлой кожей. — Но ведь я же цветной или так называемый цветной.

— Пройдите к другой кассе, пожалуйста, — твердо повторил кассир.

— Послушайте, не надо осложнять дело, — начал Эйб. — Я предпочитаю получить билет здесь.

— Здесь я не имею права обслуживать белых.

— Простите, что вы сказали?

— Здесь я не имею права обслуживать белых.

— Я не белый и никогда в жизни не был в Европе.

— Пройдите за угол, пожалуйста.

Кассир отошел к другому окошку, чтобы обслужить кричаще одетую брюнетку.

— Черт знает что такое, — не переставал удивляться Эйб.

— Проклятый дурак, — согласился Эндрю.

— Теперь мне надо бороться за то, чтобы доказать свою принадлежность к цветным.

— Это еще впереди.

— С ума можно сойти от всего этого.

Очередь росла, и стоявшие за ними люди, главным образом домашние хозяйки и строительные рабочие, начали проявлять нетерпение. Эйб сердито постучал монетой по прилавку.