Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

• Название: Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)
• Автор: Виктор Ерофеев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-03113-8

Виктор Ерофеев — автор и ведущий программы «Апокриф» на телеканале «Культура», лауреат премии Владимира Набокова, кавалер французского Ордена литературы и искусства, член Русского ПЕН-центра. В новый том собрания сочинений Виктора Ерофеева вошли сборники рассказов и эссе «Страшный суд», «Пять рек жизни» и «Бог Х.». Написанные в разные годы, эти язвительные, а порой очень горькие миниатюры дают панорамный охват жизни нашей страны. Жизни, в которой главные слова — о женщинах, Сталине, водке, красоте, о нас самих — до сих пор не сказаны.

---

Беда людей заключается в том — разговорился, разрумянился Сисин — что они целиком вовлечены в жизнь — благодаря сложению случайностей, везению и уму я достиг редкой степени свободы — которую могло бы подорвать лишь горе — этот отрезок достаточно краткий — без горя — но я сумел им воспользоваться — я воспользовался искусственными обстоятельствами — в результате мой опыт уникален — но очень неутешителен — по отношению к людям я сделал вывод, об этом смотри в ВП, что они поголовно нижепредоставленной им свободы — уровни несвободы рассматриваются мною весьма беспощадно — оставаясь на этих уровнях в течение даже наиболее удачных отрезков жизни, юманитэв свой генофонд занесло столько несвободы, что справиться с ней уже нет никаких сил — какой вкусный мармелад! — перебила его Манька — извини, пожалуйста! — ничего — валютный — ешь еще — сказал Сисин — короче, в своей изначальной форме, когда пизду даровал людям Бог, она была прозрачным знаком вещей, так как походила на них — в наказание людям прозрачность была уничтожена — пизда распалась на составляющие — начался пиздячий Вавилон — Жуков дивился тому, как у такого натуралиста, как Сисин, можно найти невообразимую смесь точных описаний, таблиц и классификаций в духе таблицы Менделеева, заимствованных цитат, компьютерных обработок, небылиц, взятых без всякой критики, замечаний, касающихся в равной степени анатомии, геральдики, зон обитания, мифологических характеристик — действительно, обратившись к ВП, видно, что раздел «О Пизде вообще» строится согласно таким подразделам: экивок (то есть различные толкования слова пизда), синонимы и этимология, различия и подвиды, форма и описание, анатомия, природа и темперамент, совокупление и рождение потомства, голос, движения, антипатия, симпатия, способы ловли, смерть и ранения, причиненные пизде и пиздой, способы отравления, злоупотребления, лекарства, эпитеты, идиоматические выражения, названия, чудеса и предсказания, чудища, аллегории и мистерии, иероглифы, эмблемы и символы, боги, которым посвящена пизда, поговорки, девизы, геральдические знаки, монеты, частушки, сказки, исторические факты, сны, живописные изображения и статуи, прочие применения — особенность же словесного состава пизды состоит в том, что всякое ее называние, вольное и невольное, ведет к утрате аромата и пыльцы, ослаблению полнозвучия, оскудению глоссолалий, а следовательно, к постепенному вымиранию и полной гибели представления как такового — останавливаясь конкретно на Веке Пизды, Сисин анализировал не столько ничем не связанное наслажденчество, сколько современный брак несвободы и удовольствия — указав предельную цель, сосредоточившись на пизде, культура, по сути дела, попятилась в небытие — и когда в музее на Кэ д’Орсей он увидел маленького «боннара» с кричащей пиздой — он вскрикнул от своей правоты — искусство сообщало о приближении финала — вместо хуя оно предлагало обратно укрыться в пещере — если греческий сатир, расставив ноги, выставлял свои здоровые яйца, цветущий и ненапряженный вид которых указывал на молодость мира, то соскальзывание интереса с лица, с грудей, вниз, туда — Сисин по-семейному указал на Манькин треугольник в штанах — свидетельствует об окончании цикла, который открыла Греция — со своими полноногимиколоннами — которые я впоследствии обнаружил на Сицилии — и испытал долгожданное облегчение — там храмы похожи на собак, крепко стоящих на четырех лапах — без всяких христианских подпрыгиваний и крылышек — Греция предлагала спокойнобудущее, пизда отсылала назад, все замкнулось — возможно, я несколько утрирую роль наслажденчества — я никогда не согласился бы с тем, что Ленин и Гитлер в XX веке были сильнее раскрытой пизды как знака утопии — их прорывы к чистому будущему — без евреев или капиталистов — были тоже не фаллическими идеалами — там тоже много от пизды — но, когда я говорю: — Век Пизды — это не значит однонаслажденчество — русская пизда в значении Века Пизды имеет куда более широкое толкование, куда больше коннотаций, чем это разошлось в заграничных переводах — тем более в рецензиях — где Сисина бесконечно склоняли вместе с Фроммом, Миллером, Лоуренсом, Юнгом и, ясное дело, с Фрейдом — в то время как отечественные мудаки, перепутав все на свете и ненавидя Сисина за все сразу, называли в лучшем случае Розанова — в худшем — Баркова — или псевдо-Баркова с его, или не его, или брата Пушкина апокрифом: — пизда — создание природы, она же символ бытия— Сисин намеренно назвал аббревиатурно — ВП— без расшифровки, которую, естественно, ради коммерции сделали иностранцы, особенно французы — в какой-то момент, потеряв всякую память, я расшифровывал ВПеще и как Время Презрения, пока не спохватился — такое уже было у французского попутчика— короче, когда он писал ВП, Сисин позволил себе опираться на разные значения, вплоть до Военного Переворота — впрочем, не зафиксированного твердо во времени — речь также шла о Вере Павловне с ее снами — Сисин реабилитировал поруганного в соседнюю эпоху разночинца — он готов был все принять — именно это вело его к помешательству — выразившемуся в конкретном деле голосов — совещаний — гавайских инициаций — наконец — нового откровения — когда он получил неслыханную власть над миром — и стал склоняться к идее нового потопа — без сожаления — нет, с некоторым сожалением — потому что нужно что-то менять в своей жизни — складывать вещи — куда-то перебираться.

Возможно, он хотел уточнить, не является ли он орудием собственного помешательства или хтонических сил, которые в его книге корректор в последний момент переправил недрогнувшей рукой на хронические — во всяком случае темнил — или был договор не разглашать — во всяком случае он приехал испуганным — Жуков понял это из его слов — но Жуков, хитрый мужик, хотел было использовать Сисина в деле очередного первоочередногоспасения России — не исключено, что я поверил в него чуть скорее, чем это могло бы случиться, не возьми я в расчет родную страну — убеждая его принести пользу, я уже не мог не верить и попался — но Сисин ничего — не воспользовался этим — он был грустен — о встрече с Папашей лукавил — рискну предположить, что Папаша не слишком отвергал или разубеждал его — то есть был некоторый элемент сотрудничества — хотя Сисин выразил неудовольствие: — ты их задавил чудесами, как танками — впрочем, все это домыслы, домыслы — и, к несчастью, не совсем безопасные — вторгаясь в опасную сферу, хочу подчеркнуть, что скорее всего воспринимаю сисинские дела как безумныймятеж — в связи с чем лишь как уморительную историю — жертвой которой, или одураченным, стал и я, по склонности к водке, мифопоэтическому устройству, расстроенным нервам и прочее — холодно — сказала Манька — ноги замерзли — они поднялись на второй этаж — поставили чай — у меня блядь была — видишь, тапочки оставила — Сисин показал на золотые китайские тапочки Риммы Меч — Манька спокойно посмотрела на тапочки — сегодня утром — Сисин почувствовал себя дураком и стал заваривать чай — я еще маленькая — сказала Манька за чаем — зачем я тебе нужна? — была растерянность, неверие в себя — боязнь проиграть — лучше не любить, но не проиграть — чтобы не было больно — гордость — и подозрение, что Сисин — говно — и неверие в Сисина — за чаем Сисин предрек ей второе замужество — хирурга — добропорядочного — никогда в жизни! — испугалась она — она в самом деле была маленькой девочкой — обсуждавшей с Сисиным-другом свои дела — и единственное, что следовало, это броситься в ее объятья и стать счастливым — допустив только одно: она со временем повзрослеет, выровняется — Сисин хотел в идеале иметь ее вечно и просто — раз-два в неделю без проблем — расплачиваясь исключительно ее радостьюот их общения — ну, еще цветочками — которые она ввела несколько позже как знак внимания — когда развелась с мужем — и Сисин, который никогда не покупал цветы, носился в поисках обжигающе дорогих зимой растений, чтобы явиться с требуемым знаком — он не привык расплачиваться за удовольствие — считая себя самого большим удовольствием — с требуемым знаком внимания, за который по договору выдавался трах — с нежным взглядом, поглаживанием и т. д. — конечно, не совсем так — это и злило Сисина — если у него хватало желания и последовательности думать об этом — потому что в какой-то момент мысль заламывалась, портя конструкцию — демонстрируя непоследовательность человека вообще — что, в сущности, выглядело довольно пессимистически — даже Сисин — чей ум во многом был абсолютным — хотя Манька все-таки настаивала на нормальности Сисина — не мог удержаться на уровне мысли — соскальзывал — это тоже было открытием — он ее забывал, как будто были измерения, которые, как открывшаяся банка консервов, меняли проблему плоскости — создавая неожиданную волну в пространстве — чего греха таить? — как только они расставались, Сисин переключался на иную жизнь и жил в ней настолько напряженно и выкладываясь — что для Маньки не было в ней места — хотя цена потихоньку росла, как температура — после чая Манька сказала, что ноги у нее не согрелись, и она пошла в комнату, сняла сапоги и сунула ноги в носках в батарею — и так сидела — грелась — и тогда Сисин предложил ей залезть под плед — она залезла под желто-коричневый плед — еще побаиваясь Сисина — конечно, он все-таки сильно ее поколотил — хорошо, Аркашка не догадался — усмехнулась она — я замазала синяки макияжем — одетые, они лежали — Сисин стал растирать ей ноги в носках сначала ступнями — он долго растирал ей ноги — волнуясь будто бы о том, чтобы она не простудилась — она была в тех самых джинсах, которые с нее стаскивал Стас — что было довольно больно — впрочем, она сказала, что это совсем другие джинсы — она сказала, что другие, и они стали другими— он снял с нее джинсы — у нее не было колготок — она была мокрая-премокрая — он долго ласкал ее — когда она возбуждалась, у нее глаз косил, как у большинства скаковых коней в мировой живописи — Сисин трахнул ее — потом поцеловал в рот — в обратной последовательности — они хорошо целовались — их поцелуи возбуждали их — это редкость — (говорили они друг другу) — острота поцелуя быстро проходит — тут она, словно не сдержавшись, рассказала про открывашку — про то, что с позвоночником у нее не очень — Сисин вновь отравился — она рассказала ему об открывашке как истории, не вписанной в их совместную жизнь — тогда же, на даче, в силу вошел договор, согласно которому они больше не обсуждают измен — тем более что Сисин оставался с Ирмой — а Манька еще какое-то время жила с математиком — они согласились — в ее формулировке: не по-спортивному — возможно, Сисин следовал общемужскому пути любви как ограниченного действия — я тебя оставлю, но разжалую в рядовые — сказал Сисин — это как? — или в ефрейторы — передумал он — я тебя переоценил — извини, ошибся — я не разбираюсь в погонах и званиях — жалобно сказала Манька — разберешься — сказал жестокий Сисин.