Лев Разумовский - Моя коллекция

• Название: Моя коллекция
• Автор: Лев Разумовский
• Жанр: Биографии и Мемуары

В начале 60-х мне пришлось около года провести на больничных койках, и, лежа с повязкой на глазах, я весь обратился в слух. И тогда я начал запоминать и позднее записывать истории, услышанные в откровенной беседе или просто подслушанные, стараясь сохранить, как можно точнее, не только что рассказывали люди, но и как они говорили. Так началось мое увлечение — собирать кусочки для лоскутного одеяла моего времени.

---

Я бросился к поющим.

— Ребята! Помогите! У меня друг тонет!

Парни жутко обрадовались и с криками «Полундра! Человек за бортом!» побежали вниз, девчонки с радостными воплями «Человек тонет! Человек тонет!» помчались за ними в предвкушении интересного зрелища.

— Э, да тут их двое! — с изумлением воскликнул высокий в кепочке, — а ну, становись в цепочку!

Парни мгновенно образовали цепь. Высокий в кепочке низко нагнулся, подал Алеше руку, тот уцепился — дружный рывок! и Алеша оказался на невском берегу, твердо сжимая в кулаке проклятый поводок.

Совместными усилиями, под аплодисменты девчонок, был вытащен и Умка, который тут же энергично отряхнулся, щедро забрызгав своих спасателей, сменивших аплодисменты на визг и хохот.

— А что, твой друг плавать не учен? — спросил один из парней.

— Ты что? — обиделся я. — Он мастер спорта по плаванию!

Это мое заявление вызвало новый приступ хохота у всей компании. Немного передохнув и набрав в рот воздуха, другой парень спросил:

— А собачка какой породы?

— Это ньюфаундленд, — гордо сообщил я, — или водолаз. Специальная собака для спасения на водах.

Ребята (все они были слегка поддатые) просто повалились друг на друга от хохота, потом подхватили подруг и потопали наверх, бросив нам напоследок:

— Ну, водолазы! С вами не соскучишься!

На другой день я позвонил Алеше и спросил, как он после ноябрьской ванны.

— Я отлично, а Умка заболел.

— Что такое?

— Чихает, кашляет, не ест, нос сухой, температура высокая. Мы с мамой всю ночь не спали, компрессы ставили, под тремя одеялами держим…

— Ну, водолазы! — сказал я. — С вами не соскучишься!

Эфиопочка

Прилетев в Израиль, мы поселились в одноэтажном чистеньком коттедже с белыми стенами, красной черепичной крышей и двумя великолепными темно-зелеными кипарисами. К своему удивлению, мы оказались соседями многодетной эфиопской семьи. На мой вопрос, какое отношение негры имеют к евреям, Таня четко и подробно ответила мне, что, во-первых, эфиопы не негры, а европеоиды, а во-вторых, это племя приняло иудаизм еще во времена царя Соломона и сохранило еврейские традиции до нынешних дней. Поэтому в израильском понимании они гораздо больше евреи, чем российские иммигранты, утратившие язык и религию.

Из ее разъяснений я усвоил поразившую меня истину: «настоящий еврей тот, кто подчиняется законам Торы, а не тот, кто записан в пятом пункте советского паспорта».

Чудеса!

Значит там, в России, я был евреем, со всеми вытекающими оттуда последствиями, а здесь, будучи атеистом-интернационалистом, я стал «русским». Хотел я этого или не хотел.

Эфиопские дети отличаются от российских не только цветом кожи, но и своей неиссякаемой подвижностью, спортивностью и ловкостью. Они бесстрашно гоняются на велосипедах, бойко играют в футбол, водят свои эфиопские хороводы и быстро осваивают общие игры белых детей. Эфиопские девушки привлекательны своей стройностью и щедрыми улыбками. Маленькие дети, как правило, очаровательны, а иногда и сногсшибательно красивы.

Так в одном детском хороводе я заметил юную красавицу трех-четырех лет. Тонкие европейские черты лица, шоколадная кожа, огромные карие глаза с яркими белками и рот до ушей. Я решил, что обязательно ее нарисую. Бросился домой, схватил альбом, подозвал ее пальцем и сразу приступил к делу.

Не тут-то было. Эфиопские дети, видимо, никогда не видели рисующего человека. Они навалились на меня всем коллективом, окружили, тесно обжали с боков, а моя красавица, усевшись на колени, периодически вырывала у меня карандаш и пыталась меня щекотать. Сама она хохотала беспрерывно, обнажая два ряда белоснежных крупных зубов. В такой тесной любвеобильной компании я никогда не рисовал и быстро понял, что с этими ребятами мне ничего не сделать. Поэтому я встал, отряхнул с себя коричневых ребятишек и не солоно хлебавши вернулся домой.

Я рассказал Тане эту смешную историю.

Папа, — мрачно сказала Таня, — ты сделал большую глупость. — Ты не должен был ее рисовать.

— Почему? Кому я помешал?

— Ты находишься в чужой стране, имеешь дело с незнакомым народом.

— Никого я не обидел. Я просто хотел нарисовать девчушку и наверно подарил бы ей рисунок.

— Да. А представь, что у этой девчушки к вечеру поднимется температура.

— Ну и при чем тут мое рисование? Что за чушь!

— Да. Объяснить тебе, что за чушь, придут эфиопские мужчины с палками…

1 июля 2003

Условные рефлексы

Рассказ записан под диктовку Льва Самсоновича в конце 2005 г.

Фото с тигренком

Скульптурная работа

У меня зазвонил телефон.

— Кто говорит?

— Михаил Давыдович. Олин папа.

— Здравствуйте, Михаил Давыдович. Рад вас слышать!

— Лева, у меня к вам дело. Хотите порисовать двухмесячных тигрят на свободе?

— Как это на свободе? И как насчет намордников?

— Слушайте сюда! Вам представился уникальный случай, а вы колеблетесь! Эти тигрята остались без материнского молока и были бы обречены на голодную смерть, если бы не энергичное вмешательство молодых ученых — они подыскали для тигрят только что родившую собаку с достаточным количеством молока. Пишут диссертацию на тему «Развитие хищников в бытовых городских условиях. Условные рефлексы».

Михаил Давыдович перевел дух.

— Ну, решайтесь, и я через десять минут буду у вас на машине.

— Поехали!

Я схватил альбом, карандаши и пластилин и выскочил на улицу. Машина уже ждала меня, как обыкновенного министра. Нетерпеливый Михаил Давыдович стукнул дверцей, и мы помчались в поселок Колтуши, где располагалась лаборатория знаменитого физиолога Ивана Петровича Павлова, занимавшегося в то время изучением рефлексов в необычных условиях у обезьян, рептилий и хищников.

Мы прошли на кухню, сопровождаемые звонким лаем кормилицы наших тигрят — небольшой серой овчарки — и сразу наткнулись на них. Они сидели в углу комнаты общей кучей.

В первую минуту знакомства тигрята разочаровали меня. Я ожидал увидеть что-то пушистое, бело-оранжевое, трогательно-детское, что-то вроде большого котенка. А увидел нечто совсем иное: серую с примесью охры шкуру, холодный пристальный взгляд зверя. И все это в трех экземплярах. Звали их Тайга, Тайфун и Таймыр. Один экземпляр уже сидел у меня на коленях и норовил, используя меня как подставку, перелезть на стол. Я не мешал ему. Тигр на письменном столе как натурщик — в этом было что-то новенькое, неизбитое. Я, как нож в масло, входил в науку и чувствовал в ней себя вполне комфортно.

Кинокамера Михаила Давыдовича равномерно жужжала у меня за спиной, я повернулся к аппарату так, чтобы мой энергичный профиль отчетливо запечатлелся для современников.

Плюх! Что такое?

Мой натурщик стоял на краю стола, с интересом разглядывая им содеянное. На полу валялся смятый кусок пластилина, минуту назад бывший незаконченной композицией «Тигр в засаде». Потом оглянулся, подгреб своей широкой лапой карандаши и резинки… Но тут я уже вмешался: схватил его за шиворот со всеми его рефлексами и отправил на пол.

Между тем, пока я воевал с Тайфуном, на моих свободных коленях уже оказалась Тайга, готовая повторить маршрут своего брата-хулигана. Пользуясь удобным трамплином, тигрята устроили конвейер: не успевал я смахнуть со стола одного, как на его месте появлялся второй, а третий уже готовился к прыжку на колени.

Дело было плохо. Михаил Давыдович не отрывался от кинокамеры, оставив меня на растерзание тиграм.

Я бросился к телефону:

— Лена! Выручай! Приезжай! Не можешь? Малер? А у меня тигрята! Очень милые! Да, пушистые! Сироты! Запиши адрес…

Через час дверь на кухню отворилась, и в щель заглянула Лена. Она тут же зажала нос и с воплем «Какой кошмар!» кинулась открывать форточку. Но подкрепление оказалось недостаточным, и творческий процесс пришлось свернуть.

Прошла неделя, и Михаил Давыдович снова позвонил мне.

— Сегодня будем работать над рефлексами на воле. Мне нужен помощник. Поехали!

Мы загрузили «артистов» в рюкзаки и поехали за город в поисках укромного местечка, где могли их выпустить. В районе Токсово мы нашли то, что было нужно: маленькую полянку рядом с грунтовой дорогой, огороженную с одной стороны густым кустарником, а с другой — двумя поваленными соснами.

Михаил Давыдович вооружился своей аппаратурой, а я вступил в должность охранника: моей задачей было хватать тигрят, пытавшихся спрятаться в частом кустарнике, и возвращать их на полянку. Яркое солнце и теплый день, видимо, пришлись тиграм по вкусу, и они разыгрались, быстро освоившись в новой обстановке.