Елена Ярилина - Любви хрустальный колокольчик

• Название: Любви хрустальный колокольчик
• Автор: Елена Ярилина
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0985-7

Мужчина и Женщина, Павел и Евгения… Казалось, так будет всегда. Но Павел ушел, а Евгении открылась горькая истина: их всегда было трое — он, она и ее лучшая подруга. Неожиданная встряска, устроенная судьбой, заставляет серую мышку Женю посмотреть на мир другими глазами. Оказывается, до сих пор она не жила толком, и все только начинается…

---

Но тут на нашей уже многое видавшей сцене появилось новое действующее лицо. Наверное, подсознательно я ждала ее появления. На этот раз я старалась разглядеть ее как можно лучше и, скосив глаза на Виктора, заметила, что он тоже смотрит на нее во все глаза. Что ж, кажется, не зря он ею так интересовался, наверняка она придется ему по вкусу. Ей и в самом деле на вид не больше тридцати лет, одета в белый кожаный костюм, состоящий из брюк и жакета длиной до середины бедер, и черные короткие сапожки. Под расстегнутым жакетом видна черная тонкая, но пушистая кофточка. Волосы у незнакомки были светлые, остриженные совсем коротко, значит, и вправду надевала парик. Лицо красивое, несколько надменное, словно она привыкла повелевать. Глаза большие, голубые, кажется, но вот они-то весь вид и портили, слишком уж расширены были у нее зрачки, словно ей в глаза накапали атропина. В общем, вид у нее, — как у бешеной кошки, подытожила я свой осмотр. Вновь прибывшая красотка довольно продолжительное время молча изучала обстановку, глаза ее при этом беспокойно двигались, а лицо слегка подергивалось. Нервная какая, отметила я про себя. В это время взгляд ее остановился на мне, и от этого мне почему-то стало совсем нехорошо, даже затошнило слегка, словно на меня смотрела какая-нибудь пришелица из неведомых, жутких миров. Женщина перевела взгляд на Павла, открыла свой на самом деле красивый ротик, и из него хлынул такой поток площадной брани, что я даже растерялась. Вот это да, ничего себе красотка! Не сразу, но все-таки мне удалось уловить смысл произнесенного. Оказывается, разгневанная фурия выражала Павлу резкий протест по поводу убийства Бека. Интересное сочетание: джинн и фурия, что их могло связывать? Ведь не сказочные, в самом деле, мотивы! Ну и любовницу подыскал себе Павел!

— Он слишком зарвался, стал себе много позволять, — рявкнул Павел. — Приволок сюда кучу своих людей, пришлось мальчикам с ним разобраться. Ну, погорячились немножко, в таких делах это бывает.

— Это он зарвался?! А ты, ты сам?! Ты же чуть ли не все себе захапал! — вызверилась красотка, не желая идти на мировую, и опять пошли сплошь идиоматические выражения, в конце которых я вдруг стала улавливать какую-то неприятную связь со мной.

Меня это до крайности удивило, поскольку я решительно отказывалась понимать, почему я причастна к чьей бы то ни было смерти. Видимо, Павлу все это надоело, потому как он подошел к женщине вплотную, слегка приобнял ее и стал подталкивать к креслу, предлагая сесть и обсудить все проблемы мирно и спокойно. При этом он ласково назвал ее Мариночкой. Но Мариночка успокаиваться не желала, вывернулась из-под его руки, посоветовала ему засунуть кресло в одно довольно узкое место и продолжала ругаться на чем свет стоит, причем уже исключительно в мой адрес. Странным было то, что на Виктора она не обращала никакого внимания, словно его здесь и не было, а вот мое присутствие почему-то очень сильно ее нервировало. За следующие несколько минут я узнала о себе любопытные вещи, но все сплошь обозначенные нецензурной бранью, а также то, что я являюсь любовницей Павла, что из-за меня он окончательно потерял голову, отбился от рук и из-за меня же убил Бека. Так, ну, это понятно, банальнейшая ревность, но мне непонятно, почему она именно сейчас начала вдруг ревновать, ведь она меня уже видела на этой даче вместе с Павлом. Причем мы были с ним наедине, и отнеслась она тогда ко мне очень ровно, отчего же сейчас подняла такую бурю? Обдумывая все эти несообразности, я тем не менее, как мне казалось, внимательно следила за их перепалкой, но вот в какой момент в руке Марины оказалось оружие, заметить не успела, равно как и то, откуда она его достала. Может быть, это Павла, я ведь не видела, чтобы он его куда-то прятал, но вроде бы та штука выглядела иначе и была побольше. И уж полной неожиданностью для меня оказалось то, что свое оружие Марина направила прямо мне в голову! Страха почему-то не было, только удивление. Грохнул выстрел, но прежде него оба мужика бросились: Павел к Марине, а Виктор ко мне. Пуля, выпущенная в меня, попала в Виктора, я это поняла по тому, как он вздрогнул и со свистом втянул воздух, но на ногах устоял, не упал. Если я и раньше была как манекен, то сейчас во мне жили одни глаза.

Сначала мне показалось, что Павел, крепко обняв Марину, успокаивает ее, а она вырывается изо всех сил. Но потом я увидела, что обнимает он ее только одной рукой, а другой пытается отобрать оружие.

И в этот момент в комнату со всех сторон, и в дверь и в окна, полезли какие-то люди в камуфляжной одежде. Лишь на секунду Павел отвлекся, чтобы оглядеться, и тут Марина изловчилась перехватить оружие в другую руку и выстрелила Павлу в грудь. Павел удивленно на нее посмотрел и стал оседать на пол.

Марина даже не закричала, а дико завыла. Уже у нее отобрали оружие и защелкнули металлические браслеты наручников, а она все голосила. Двое крепких мужчин потащили ее, упирающуюся, в коридор, но и оттуда все доносился ее вой, вдруг резко смолкший, должно быть, ее ударили или сильно встряхнули. Я силилась сползти с дивана, чтобы посмотреть, что с Павлом, но не могла даже пошевелиться. Среди множества людей, заполнивших комнату, неожиданно я увидела Андрея. Он отдал какое-то приказание, и Павла, все еще лежавшего на полу, подняли и стали укладывать на мой диван. Это привело меня в чувство, и я смогла подняться — впервые с того момента, как очнулась в этой комнате. Павел был бледен до синевы, на губах его пузырилась кровь, но он еще дышал, хотя и с трудом.

Я опустилась возле дивана на колени и взяла его руку в свои. Рука была чуть теплая, ногти уже начали синеть. Я погладила безвольную ладонь и легонько, совсем чуть-чуть сжала ее, прощаясь с ним и давая ему понять, что я все простила. Но Павел вдруг открыл глаза, увидев меня так близко от себя, он искривил губы в подобии улыбки и попытался что-то сказать. Он выговорил целую фразу: «Видишь, я не причинил тебе зла». Потом попробовал еще раз улыбнуться, тихо вздрогнул и умер, все еще не сводя с меня взгляда. Я закрыла ему глаза.

Не знаю, кто закрыл глаза Володе, наверное, Андрей. Павлу их закрыла я, все-таки не чужая рука. Тут Андрей стал поднимать меня, что-то втолковывая. Я не сразу, но все же послушалась, однако из комнаты вышла не сразу, как он хотел, а осмотрелась в поисках Виктора, несмотря на свою заторможенность, я помнила, что он ранен. Он оказался совсем недалеко от меня, был раздет до пояса, и кто-то перевязывал ему раненое плечо, смотрел он прямо на меня, и я невольно сделала к нему шаг. Но Андрей упорно тянул меня из комнаты и на ходу говорил, что ранение у Виктора пустяковое, не о чем беспокоиться, пришлось мне подчиниться. На пороге я еще раз оглянулась и встретила взгляд Виктора. Меня сразу же усадили в какую-то машину, но ехать в больницу или тем более домой к Андрею и Наташе я категорически отказалась. Андрею моя строптивость не понравилась, он сморщился, как от зубной боли, но все-таки согласился отвезти домой и подал знак водителю. Машина тронулась, я закрыла глаза и открыла их только возле своего дома — по небу разливалась еще бледная, но явственная заря. Оказывается, уже рассвело.

* * *

…Во мне не было ни одной жилочки, которая бы не дрожала и не ныла, и я подумала, что просплю сутки, но не тут-то было. Стоило мне закрыть глаза, и я видела то раненого Виктора, то мертвого Павла, а то и вовсе отвратительного, кашляющего от смеха Бека. Все-таки кое-как я уснула, однако уже к обеду была на ногах. Чувствовала себя отвратительно, словно меня пропустили через мельничный жернов, но лежать в постели больше не могла. Но оказалось, что мне не только не лежится, но и не сидится, ничем решительно заняться я не могла, какой-то озноб, сродни нервной лихорадке, поселился во мне, и я бродила по квартире из комнаты в комнату как тень. Около пяти зазвонил телефон, и я бросилась к нему, как к долгожданному другу. Звонила Любаша, голос ее звучал не очень весело, даже, можно сказать, грустно звучал. Передав приветы от родных, она поинтересовалась, как я отнесусь к ее визиту. Подумав немного, я ответила, что отнесусь хорошо, но при двух условиях: она покупает бутылку коньяку и пить мы будем молча, поскольку я не в состоянии ни говорить, ни слушать. Любаша слегка оживилась, почуяв возможность переключиться на мои неприятности, а ведь это куда интереснее, чем свои.

— Ну хорошо, говорить ты не хочешь, а зачем тогда я тебе нужна?

— Ну, не могу же я пить одна, это уж слишком. Да и спиртного у меня в доме нет, а выйти и купить, сама не могу, совершенно не в состоянии.

— Что, настолько плохо себя чувствуешь?

— А я себя вообще не чувствую, меня нет.

— Да-а, подруга! Выпить тебе действительно необходимо. Я на работе сейчас, еще с полчасика тут поболтаюсь, и тотчас же к тебе. Для срочности могу взять такси, но это будет за твой счет, как и бутылка. У меня с деньгами не очень. А закусить у тебя тоже ничего не найдется? А то я, как на грех, зверски проголодалась, не обедала сегодня.