Елена Ярилина - Любви хрустальный колокольчик

• Название: Любви хрустальный колокольчик
• Автор: Елена Ярилина
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0985-7

Мужчина и Женщина, Павел и Евгения… Казалось, так будет всегда. Но Павел ушел, а Евгении открылась горькая истина: их всегда было трое — он, она и ее лучшая подруга. Неожиданная встряска, устроенная судьбой, заставляет серую мышку Женю посмотреть на мир другими глазами. Оказывается, до сих пор она не жила толком, и все только начинается…

---

— Скажи, ты действительно считаешь меня сумасшедшей?

Он мне стал эмоционально объяснять, какую смертельную угрозу представлял Бек для меня, но это было все не то, и я опять прервала его:

— При чем тут Бек? Он меня совсем не волнует. Ответь — ты, именно ты на самом деле считаешь, что я сошла с ума?

Он пристально посмотрел мне в глаза, чуть помолчал и ответил:

— Не больше, чем кто-нибудь другой. Сейчас все сумасшедшие, весь мир словно обезумел.

Не могу сказать, что я была согласна с ним, но такой ответ меня более-менее устраивал, и я закрыла глаза. Павел понял, что разговаривать сейчас со мной нет никакого толку, и отцепился, опять принялся за водку, изредка перебрасываясь словом с невидимым мне собутыльником. Кажется, они кого-то ждали. Я их не слушала: вернулась мыслями к Володе, но уже не звала его, а просто вспоминала.

Но передышка уже закончилась, по коридору опять затопали, в дверь нетерпеливо и громко постучали, Павел лениво отозвался, и кто-то вошел. Вся лень с Павла разом слетела, он оглядел вошедших, усмехнулся и перевел взгляд на меня, я поняла, что происходящее меня как-то касается, и обернулась посмотреть. В этом дурном фильме было много похожих эпизодов, опять двое держали человека в наручниках, но на этот раз им был Виктор. Сознание упорно отказывало признавать реальность происходящего, и я тупо подумала, глядя на него: кто же будет в третий раз? Павел что-то негромко и раздраженно буркнул, и наручники с Виктора сняли. Несколько мгновений Павел с нехорошей улыбкой изучал гостя, потом вдруг сделал приглашающий жест. Виктор шагнул, но как-то неловко, зацепился за что-то ногой и неудобно сел, почти упал на диван, причем на то самое место, где еще так недавно сидел сам Павел и где еще была видна его кровь, впитавшаяся в кожу дивана.

Виктор зашевелился, поудобнее устраиваясь. Сидел он очень близко, но не обращал на меня ни малейшего внимания. Павел отчего-то развеселился и, продолжая разыгрывать радушного хозяина, предложил гостю водки. К моему величайшему удивлению, тот согласился. А меня еще ругал, когда только заикнулась о вине! Достали стопку, разлили, и Виктор мгновенно выпил, провозгласив тост: за присутствующих. Все это мне не нравилось, и я поморщилась от его фальшивой патетики.

Оказывается, Павел зорко следил за мной, потому что тут же спросил:

— Почему это ты, интересно, морщишься, что тебе вдруг не понравилось? Ведь это как-никак твой любовник, не правда ли?

При этих словах Павла Виктор медленно повернулся, как-то искоса и, мне показалось, недружелюбно посмотрел на меня, словно даже и предположить не мог, что я могу здесь оказаться, и только теперь заметил. Отметив про себя весьма неважные актерские данные у обоих, вслух я сказала совсем другое:

— Можно подумать, что ты в этом сомневаешься. Но меня интересует совсем не это. Я никак не могу понять: почему ты сегодня весь день разыгрываешь ревность?

— Жень, ты неисправимая выдумщица. С чего ты, скажи на милость, взяла, что это розыгрыш? Сама должна видеть — мне сейчас совсем не до игр, того и гляди, кто-нибудь возьмет за жабры! Так и любовничек еще твой свалился на мою голову, ходил здесь, вынюхивал. Короче, одни неприятности кругом, а у тебя на уме только игры.

— Ну, то, что у тебя неприятности, я очень даже чувствую, особенно на своей голове, поскольку ты своими неприятностями щедро делишься с окружающими. Что же касается моих якобы фантазий и склонности к игре, то не притворяйся хотя бы сейчас. Никогда в жизни ты меня не ревновал, и никогда тебя не интересовало, с кем я сплю. Я даже думаю, ты настолько всегда был ко мне безразличен, что если бы вдруг в самый разгар нашего медового месяца ненароком обнаружил, что я тебе изменяю, то только бы посмеялся от души. Естественно, я ничего такого не делала, я говорю это просто для того, чтобы ты прекратил разыгрывать из себя Отелло.

Павел решил все перевести в шутку и рассмеялся, не слишком весело, впрочем. Виктор, наоборот, нахмурился еще больше.

— Ну, повеселились, и хватит, — подвел только ему понятные итоги Павел и резко повернулся к своему непрошеному гостю. — А вот теперь я готов услышать причину твоего о-очень даже странного появления здесь.

Интонация Павла, который вроде бы начал весело, теперь была откровенно угрожающей, но Виктор и бровью не повел. Вообще сделав вид, что он очень занят и ему не до таких пустяков, как чьи-то вопросы, он подцепил вилкой закуску и потащил в рот. Прожевал не спеша, а потом той же вилкой ткнул в мою сторону и коротко пояснил:

— Она! — и как ни в чем не бывало продолжил свою трапезу, можно было подумать, что он год не ел.

Такой ответ Павла очень развеселил.

— Она, говоришь? Что-нибудь подобное я и ожидал от тебя услышать. Но должен тебе заметить, что это не очень умно придумано. Может, назовешь какую-нибудь другую причину? Нет? Ну хорошо, тогда объясни мне, зачем она тебе нужна? Только очень тебя прошу, ну просто о-очень, не надо говорить о любви, я уже давно вышел из подросткового возраста, чтобы слушать об этом.

— Слушай, а между нами, оказывается, много общего. Я тоже хочу задать тебе тот же самый вопрос: зачем она тебе? И при ответе прошу учесть, что я также давно вышел из подросткового возраста.

Этот, казалось бы, вполне невинный обмен репликами настолько взвинтил меня, что я встряла в их разговор:

— Господа! Ну что вы спорите? Можно просто разыграть меня в карты или же принять соломоново решение, и тогда каждому достанется по половинке.

Сама не знаю, почему я так сказала, мне было сейчас совсем не до шуток, но их разговор пугал меня. Мне казалось, что в любую минуту может произойти взрыв эмоций, чреватый самыми нехорошими последствиями, и я, как могла, старалась предотвратить его, разрядить обстановку. Но моя жалкая попытка не удалась, оба посмотрели на меня так, словно жалели, что я не родилась немой. А я вдруг только сейчас обратила внимание, что собутыльник Павла, сидевший в другом кресле, куда-то исчез. Может быть, его и не было вовсе, а Павел пил один и разговаривал сам с собой? Но нет, кто-то же ему отвечал, видимо, этот кто-то так тихо ушел, что я и не заметила. Задумавшись, я пропустила какую-то важную часть разговора, потому что когда вновь обратила на них внимание, то оба сидели крайне напряженные и сверлили друг друга недобрыми взглядами. Тут вдруг Павел достал откуда-то пистолет или револьвер, не знаю точно, как эта штука называется, но выглядела она достаточно зловеще, я вздрогнула. Павел направил оружие на Виктора и спросил почти ласково:

— Может быть, этот аргумент на тебя повлияет?

Я поняла, что дела наши, как я и боялась, зашли в тупик, хотела вмешаться и сказать хоть что-нибудь, но не смогла вымолвить ни звука, речь опять покинула меня без всякого предупреждения, оставив меня безгласым манекеном.

При виде оружия Виктор, до этого очень напряженный, теперь отчего-то расслабился:

— Нет, не повлияет, я пришел за ней и уйду только с ней. А моя смерть тебе ничего не даст и ни в коей мере не разрешит твоих проблем, только создаст новые. Зачем тебе осложнять свою жизнь?

Павел саркастически усмехнулся:

— Какая забота! Я очень тронут. А что ты знаешь о моей жизни, почему она так тебя заботит?

— Немного. Только то, что рассказала Женя, а она и сама ничего толком не знает. Судя по всему, ты ее всю жизнь ловко водил за нос. — Проговорив эти слова очень спокойным тоном, Виктор посмотрел на взбешенного Павла, пожал плечами и потянулся налить себе еще водки.

Павел моментально перехватил его руку:

— Слушай, ты! Кто ты такой? Сидишь здесь как у себя дома, пьешь мою водку и претендуешь на мою жену! Не слишком ли много ты хочешь?

— На твою вдову. Ты ведь покойник, не забывай об этом.

Павел длинно и грязно выругался и снял предохранитель, кажется, так называется то, что он сделал. Я прекрасно понимала, что и речи не может быть о том, будто Виктор на самом деле хоть немного интересуется мной, просто по какой-то неизвестной мне причине ему удобно обставлять все дело именно так, а я по-прежнему только пешка в его игре, не более. И еще я поняла, что он зачем-то намеренно провоцирует Павла. Это была очень опасная игра, Павел, обычно хладнокровный, сейчас раздражен до крайности и вполне может выстрелить.

Но тут на нашей уже многое видавшей сцене появилось новое действующее лицо. Наверное, подсознательно я ждала ее появления. На этот раз я старалась разглядеть ее как можно лучше и, скосив глаза на Виктора, заметила, что он тоже смотрит на нее во все глаза. Что ж, кажется, не зря он ею так интересовался, наверняка она придется ему по вкусу. Ей и в самом деле на вид не больше тридцати лет, одета в белый кожаный костюм, состоящий из брюк и жакета длиной до середины бедер, и черные короткие сапожки. Под расстегнутым жакетом видна черная тонкая, но пушистая кофточка. Волосы у незнакомки были светлые, остриженные совсем коротко, значит, и вправду надевала парик. Лицо красивое, несколько надменное, словно она привыкла повелевать. Глаза большие, голубые, кажется, но вот они-то весь вид и портили, слишком уж расширены были у нее зрачки, словно ей в глаза накапали атропина. В общем, вид у нее, — как у бешеной кошки, подытожила я свой осмотр. Вновь прибывшая красотка довольно продолжительное время молча изучала обстановку, глаза ее при этом беспокойно двигались, а лицо слегка подергивалось. Нервная какая, отметила я про себя. В это время взгляд ее остановился на мне, и от этого мне почему-то стало совсем нехорошо, даже затошнило слегка, словно на меня смотрела какая-нибудь пришелица из неведомых, жутких миров. Женщина перевела взгляд на Павла, открыла свой на самом деле красивый ротик, и из него хлынул такой поток площадной брани, что я даже растерялась. Вот это да, ничего себе красотка! Не сразу, но все-таки мне удалось уловить смысл произнесенного. Оказывается, разгневанная фурия выражала Павлу резкий протест по поводу убийства Бека. Интересное сочетание: джинн и фурия, что их могло связывать? Ведь не сказочные, в самом деле, мотивы! Ну и любовницу подыскал себе Павел!