Соломон Кипнис - Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему

• Название: Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему
• Автор: Соломон Кипнис
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-7784-0207-4

Среди исторических некрополей России особое место занимает Новодевичье кладбище, возникшее в XVI веке на территории Новодевичьего монастыря. Со временем оно отделилось от монастыря и стало элитарным местом захоронения, что превратило его в своеобразный пантеон советской эпохи. Но Новодевичье кладбище в течение многих лет оставалось без печатного памятника. Наконец в 1995 году автор данного издания, С.Е. Кипнис, издал свою книгу «Новодевичий мемориал. Некрополь Новодевичьего кладбища». Однако за пределами кратких биографических справок о лицах, чьи останки и прах покоятся на кладбище, остались малоизвестные, а порой и вовсе неизвестные факты, рассказы об удивительных скрещениях судеб, о трагических событиях, любопытные истории, связанные с надгробными памятниками и т. п. И автор «Новодевичьего мемориала», полагая, что многое из оказавшегося «за бортом» заслуживает внимания читателя и может стать интереснейшим дополнением к фактически справочному изданию, создал книгу «Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему».

Читатель этой книги совершит увлекательную экскурсию по Новодевичьему в сопровождении доброго, ироничного и эрудированного гида.

---

2.

На титульном листе книги «Моя жизнь в искусстве», подаренной Ермоловой, великий теоретик и реформатор театра Станиславский написал:

«Гордости Русского театра, Мировому Гению, Великой, незабываемой, бесконечно любимой Марии Николаевне Ермоловой от ея неизменно-влюбленного обожателя, энтузиаста-поклонника, благодарного ученика и сердцем преданного друга».

И из письма по случаю празднования юбилея Ермоловой, на котором Станиславский не смог присутствовать из-за болезни:

«Великая благодарность и слава Вам за Ваш неугасающий свет чистого искусства».

(2-22-10)

УВЕРЕН, УЛЫБНЕТЕСЬ!

Напротив памятника Максиму Пешкову стоит ничем не приметная стела. Приближаясь к ней, я своим спутникам, которым показываю Новодевичье, обычно говорю: сейчас вы подойдете вон к тому надгробию и уверен — на ваших лицах появится улыбка. Не помню случая, чтобы предсказание это не сбылось.

Люди подходят, читают надпись на стеле: Илья Ильф (1897-1937). И, конечно же, улыбаются.

Рассказывать ничего не приходится. «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» обессмертили своих авторов.

Единственное, что, как правило, спрашивают: а где же похоронен соавтор Ильфа — Евгений Петров?

Вопрос естественный. В сознании Ильф и Петров запечатлены как единое, нераздельное. Значит, и покоится должны если не вместе, то уж рядом непременно?

Может, так оно и было бы, если бы не война.

...Самолет, на борту которого находился военный корреспондент Петров Евгений Петрович (1902-1942), пролетал недалеко от линии фронта и летчик, по соображениям безопасности, старался держать машину как можно ближе к земле. И он все сбрасывал и сбрасывал высоту, пока не врезался в холм...

Погиб только один человек. И это был Петров. Его похоронили в Севастополе.

(2-23-14)

КРОВЬ ДИКТОВАЛА ПЕРУ

Когда на одной из могил увидел доску с фамилией Иловайская Александра Александровна (?-1928), то подумалось: а не в родстве ли она с Иловайским, известным историком?

Иловайского звали Дмитрий Иванович, значит, если и родственница, то не такая уж близкая. А может, жена?

Даты жизни Д.И. — 1832-1921, а у А.А на плите нет года рождения. И вопрос остался открытым.

Но тут вспомнилось, что у Марины Цветаевой, отец которой в первом браке был женат на дочери Иловайского, есть очерк о семье ее сводного деда — «Дом у Старого Пимена» (в Старопименовском переулке был дом, принадлежавший Иловайскому, вблизи от дома — церковь Старого Пимена).

Перечитываю рассказ. Все становится ясно и... жутко.

Вот его концовка.

«Беда пришла из двери. Стук. А.А. спит. Вторичный, спешный. «Кто там?» — «Иван, дворник, Александра Александровна, дело до вас есть». — «Какое дело? Завтра!» — «Нет, дело неотложное, вы уж, пожалуйста, простите, что беспокою, долго не буду». — «Погоди входить, открою и сейчас лягу».

...Входит. Стоит молча. Глаза не те. А.А. властно и нерв­но: «Ну?» — Упавшим голосом: — «Да ну же?» Тот в дверь: — «Входи, ребята»

...Пришли шайкой. Пришли за миллионами, а нашли всего только шестьдесят четыре рубля с копейками...

Дом у Старого Пимена кончился... в крови»

...В один из дней 1974 года к нам, в редакцию журнала «Наука и жизнь», приходила писательница Анастасия Ивановна Цветаева, сестра Марины. Анастасия Ивановна у нас бывала, так как не раз печаталась в журнале. Посещения редакции часто сопровождались ее удивительно интересными рассказами и, когда позволяли обстоятельства, я, понятно, не упускал случая послушать.

Так было и в тот день. Память о нем сохранила только то, что рассказывала она о своей статье в каком-то «толстом» журнале. В ней она полемизировала по поводу критики в адрес автобиографических очерков Марины Цветаевой, защищая право писательницы на творческую фантазию, замешанную, конечно, на правде.

«Дом у Старого Пимена» как раз из той самой автобиографической прозы Марины Цветаевой. Ищу поэтому статью А.И.Цветаевой. Она оказалась опубликованной в журнале «Звезда». Искал не зря.«В 1928 г., получив от меня, — пишет Анастасия Ивановна (М.Цветаева жила тогда за границей — прим. автора), — весть, что вдова Иловайского убита, преступники пойманы, идет суд, Марина, не дожидаясь конца суда, — кровь диктовала перу — написала свое видение убийства и так написала, что до конца времен живы в читателях: ночь... страх жертвы... Дрогнула бы Марина, если ей удалось бы узнать, что жертва, пойманная вечером на улице, убита и засунута в угол двора грабителями, захватившими цепочку с ключами от сундуков.

Ее фантастическая душа бродила среди яви и неяви, как по заколдованному лесу».

Явь: Иловайская Александра Александровна, урожденная Коврайская (1852-1928), жена Д.И.Иловайского, убита бандитами с целью ограбления.

(2-24-10)

ДАЖЕ НЕ ОДНОФАМИЛЬЦЫ

В 1945 на Новодевичьем похоронили Штейнберга Льва Петровича (1870-1945), дирижера, композитора, народного артиста СССР.

Известность он приобрел еще в дореволюционные годы. Дирижировал в Петербурге, в Мариинском театре, по приглашению С.Дягилева участвовал в 1914 году в «Русских сезонах» в Лондоне и Париже. После 1917 стал одним из организаторов оперных театров и филармоний в Киеве, Харькове, Одессе, много лет был дирижером Большого театра в Москве, автор музыкальных произведений, исполняемых и поныне... Словом, знаменит.

Рядом с могилой Л.П.Штейнберга покоится Шапиро Аким Яковлевич (1878-1936). Личность незаурядная. Дворянин, врач-отоларинголог, владелец клиники, в 1-ю мировую войну — фронтовой хирург, Георгиевский кавалер, а в советское время — сотрудник Лечебно-санитарного управления Кремля.

Многие годы на могилу к Шапиро приходил его зять Штейнберг Евгений Львович (1902-1960), историк, профессор, писатель. Он любил пошучивать: «Вот умру, похоронят меня к тестю и на памятнике появится моя фамилия. Люди будут видеть, что в рядом расположенных могилах покоятся Штейнберги. В одной — Лев Петрович, в другой — Евгений Львович и, конечно, решат, что я сын того знаменитого Льва Штейнберга. А ведь мы «даже не однофамильцы.»

(2-25-1,2)

ПОД ТЯЖЕЛОЙ ПЯТОЙ БОЛЬШЕВИЗМА

Такая участь постигла Московский университет, когда в 1920 году его первым назначенным ректором, вместо ранее выбранного, стал приват-доцент Боголепов Дмитрий Петрович (1885-1941).

Назначили Боголепова неслучайно. С юношеских лет он примкнул к революционному движению и с 1907 стал активным членом РСДРП (б), был замнаркома финансов, сотрудником редакции «Правды»...

Задачу перед ректором, превращенным в «декретированного» профессора, поставили архитрудную: лишить университет былой автономии в общественной жизни.

А это значило выкорчевать свободомыслие, убрать либеральную, непокорную профессуру, внедрить преподавательский состав, преданный идеям пролетарской революции.

Новый ректор так определил будущее университета: «наука только для бедных». Это был явный перебор. И пыл Боголепова несколько охладил «сам Ленин»: «наука только для коммунистов».

«Первому коммунистическому ректору» наследие досталось тяжелое. Чего стоят, например, такие факты: действовала домашняя университетская церковь, в третью годовщину Октябрьской революции на здании МГУ демонстративно не были вывешены красные флаги, в зале правления не было портрета Ленина!

«Нужно было, — вспоминал Боголепов, — железной метлой выметать весь сор и мусор старых традиций. Борьба с этими традициями не могла не быть достаточно жесткой и упорной, чего не понимали даже такие видные большевики, как т. Л.Б.Каменев, не один раз спрашивавший меня, совсем ли я разгромил университет?»

Видно, недаром Дмитрий Боголепов заслужил тайную кличку «Митька-разбойник». Стали даже поговаривать о том, что для МГУ опять настали «боголеповские времена», намекая при этом на приснопамятного ректора Московского университета Боголепова Н.П. — однофамильца «коммунистического».

Но зато какого однофамильца! Он был ярым борцом за «порядок и дисциплину» и, став в 1898 министром народного просвещения, добился права сдавать студентов — участников беспорядков — в солдаты.

Боголепов-коммунист был настолько прямолинеен в своих действиях, отстаивал позиции с такой агрессивной настырностью, что надоел даже покровителям, и в середине1921 его отстранили от ректорства.

(2-26-16)

ДЕЛИКАТНАЯ ЭКСПЕРТИЗА

Лина По (1899-1948). Не стройте догадок — с писателем Эдгаром По в родстве она не состояла.

А теперь всмотритесь в другую последовательность написания: ПоЛина.

Полина Михайловна Горенштейн сделала красивый и многозначительный псевдоним «ПоЛина» из своего имени, когда в 1918 году стала выступать как балерина.