Михаил Пробатов - Я – Беглый

• Название: Я – Беглый
• Автор: Михаил Пробатов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Я — беглый. Родился беглым, среди беглых. И умру в побеге. И беда моя в том, что мне, никогда не узнать, где же свобода, что она представляет собою и что может дать мне, или что у меня отнимет.

Не то, чтоб я в этих отрывочных заметках надеялся подвести какие-то итоги длинной, путаной, бестолковой и вконец неудавшейся жизни, но клочья воспоминаний, словно рваные облака лютым ноябрём, всё чаще стали проноситься над моей головой. Бывшее перепутано с несбывшимся. Многое дорогое позабыто, но в памяти, которая постепенно выходит из строя, будто в компьютере, исчерпавшем свой ресурс, неожиданно оживает воображаемое.

---

Так я что-то начинал там про Андерсена. Я его не считаю детским писателем, за исключением нескольких посредственных сказок. По-моему он и сам не думал, что пишет для детей. (в этом я, конечно, не уверен). Религиозно-философские притчи. Если уж ты, не подумавши толком, сразу прыгаешь в затейливые санки к серебряной красавице — придётся тебе у неё в плену долгие годы складывать из льдинок непонятное никому на свете слово «вечность». Это прямо про меня. Я, правда, сбежал из её ледяного дворца, Герда, дочка моя, меня выручила. А вот же собираюсь снова к ней. Я тут написал, что, как вернусь в Израиль, буду жить на территориях. Нет, серебряная красавица моя со мной туда не поедет. Страху она совсем не знает, но, как я хочу, того не сделает. А если и поедет всё же, так мне и там небо покажется с овчинку. Хотя, если она ещё меня не забыла — я готов с ней жить хоть на Северном Полюсе. Лишь бы не в Эйлате, в какой-нибудь гостинице «Шератон» — у меня с деньгами проблема.

А что, импотентом в каком возрасте есть шансы стать? И, главное, чтобы сразу все эти проблемы, как корова языком слизнула. Да нет, не выйдет. Клемансо умудрился влюбиться в 86 лет. И ещё какая горячая была любовь! Тут нужна какая-нибудь серьёзная болезнь, а мне не охота болеть. Вот если бы просто: не нужны больше женщины — и всё. Но так не бывает. Не нужно было привыкать чуть ли не с четырнадцати лет.

В Иерусалиме живёт серебряная женщина. У неё серебряные волосы. Чистое серебро.

Хотел отправить, а Интернет-то и не работает. Связались мы тут с какими-то непутёвыми ребятами.

Вернулся с работы. Слегка выпимши. Погода великолепная, хоть я и несколько ошибся с прогнозом. Снова вышел с собакой. Старухи всё так же убирают снег, а он всё валит и валит. Всё удивительно красиво. Первопрестольная, заваленная снегом. Если б не старухи.

Зато Интернет включился, и я отсылаю это в журнал. Какая-то бестолковщина получилась.

* * *

Я это хотел написать в виде комментария, но что-то не сработало.

«Жизнь пола в этом мире в корне дефектна и испорчена. Половое влечение мучит человека безысходной жаждой соединения. Поистине безысходна эта жажда, и недостижимо соединение в природной половой жизни», — это Бердяев пишет, и я слышал это в разных редакциях, по разным поводам, а мне кажется, что это неправда.

Секс — изумительно красивое, чистое нравственно и правдивое явление. Конечно, если его сознательно изуродовать, тогда он становится ужасен.

Это как прекрасная мелодия. Мне уж давно девушки в метро место уступают, обидно, конечно, а я всё думаю:

— Ещё есть время. Я ещё услышу эту мелодию, прекрасней которой я не слышал никогда.

Вот странная история. Я запил. Жаль, что это прочёт Антрум. Но я остановиться не могу. Что такое водка? Вопрос. Тут пошла мода на вопросы. Почему она меня сильней?

Я выиграл в молодости первенство прибалтийского военного округа (наилегчайший) среди юниоров, и Шоцикас наблюдал за мной, ещё жив был, я ему очень понравился, а он был гениальный боксёр.

Я хочу писать, а не голову морочить. Водка меня останавливает. Мне в марте будет 59 лет, я во дворе никого не боюсь. Какая-то страшная баба мне предложила к ней переселяться. Что это со мной?

* * *

Вот вам и беглый.

Русское

Рано утром я пошёл за водкой, и во дворе несколько мужчин проводили меня тоскливыми взглядами.

Когда я возвращался:

— Браток, родной!

Я подошёл и поделился с ними, хотя мои запасы и без того невелики.

И вот это идиотское братство алкоголиков, тем не менее, очень сильно сердце трогает. Наверное, я не прав. Знаю, что не прав. Но у меня осталось что-то тёплое в душе.

Когда я уходил кто-то сказал мне в спину:

— Я ж тебе говорил, он хороший мужик. Ну, интеллигенция, мало ли что.

* * *

После вчерашних бурных приключений в ЖЖ, (и за его пределами тоже) мне нужно было как-то отвлечься. Я совершенно не умею отдыхать. У меня есть роман о стране, которая называется Бонакан. И мне ужасно туда захотелось, потому что там у меня хороший друг, и у них в семье сейчас несчастье. А тут, как по заказу, вечером мне и позвонили оттуда. Рутан Герберт Норд просил прилететь к нему на несколько дней. Сейчас я пишу от него. Он меня устроил в своём поместье у родителей. Они живут в городке Талери, на северном побережье. Этот Норд один из наиболее популярных деятелей Бонаканской республики, депутат. В недавнем прошлом премьер-министр. Он, вообще-то, социалист. Но мне такой социализм общаться ни с кем не мешает. Лишь бы не призывали головы отрезать и при этом не слишком распускали слюни.

Мы с ним познакомились в Израиле. Я тогда безуспешно пытался добиться у него интервью, а его секретарь, которого зовут Сильван Зунг, требовал от меня хотя бы корреспондентского удостоверения, которого у меня не было. И у меня был плохой переводчик. Нам с Рутаном тогда ещё был нужен переводчик.

— Да кто вы, в конце концов, такой?

Я не нашёл ничего умнее, как ответить:

— Я Михаил Пробатов. «Новости Недели». Меня тут некоторые знают.

И в этот момент в приёмную вошёл Норд. Он рассмеялся.

— Всех нас где-нибудь некоторые знают. Вы журналист? У меня всего несколько минут. Уложитесь?

Это было пять лет тому назад, так что тогда ему исполнилось тридцать девять лет. Он приехал в самом начале итнтифады с официальным визитом как глава исполнительной власти своей страны. Уже через минуту обнаружилось, что об отношениях двух стран мне не известно ровным счётом ничего. Он рассмеялся.

— Какова была ваша профессия, в России?

— Трудно сказать.

— Слушайте, мне, действительно, необходимо уезжать немедленно. Мой секретарь свяжется с вами, и мы славно поговорим. Коньяк пьёте?

Так мы познакомились. Вчера, как я уже упомянул, у меня настроение было хуже некуда — по разным причинам, в частности потому, что я как-то понять не могу что это такое — ЖЖ. А мне в этом журнале хорошо. Тоже не знаю почему. Но я уже нагородил в ЖЖ множество глупостей. А тут его звонок.

— Михаил, вы, конечно, уже знаете, что министерство провалилось, и меня отправили в отставку?

— Ну, как же. Передавали.

— Сильван уже звонил в МВД и МИД России. Ваши документы будут готовы послезавтра. И билеты. Я сам встречу вас в Голарне (столица Бонакна), а потом поедем к моим старикам. Они понравятся вам. Будем ловить рыбу. Поедем кататься на горных лыжах. Вы умеете? Я вас научу, я неплохо катаюсь.

Голарн — город построенный в 8 веке какими-то князьями. Очень красивый. Но я не люблю осматривать города, и мы поехали в Талери. Там было сумрачное зимнее море. Талери — город маленький, но большой порт, и я первое время глаз не мог оторвать от кораблей на рейде. Множество великолепных прогулочных яхт. Вдали — в кильватерном строю с юга на север вдоль морских границ двигалась боевая эскадра.

Поместье — слишком громко сказано. Но это очень удобный дом, окружённый плодовым садом. От мороза деревья были укутаны в рогожу. Герберт Норд — отец Рутана — оказался высоким, стройным, как и его сын, и чрезвычайно восторженным стариком (в отличие от сына).

— Ах, господин Пробатов, как бы мне хотелось побывать в России! Но я знаю, что вы еврей и познакомились с Рутаном в Израиле. Если б вы знали, как я хочу побывать в Израиле! Но совершенно нет времени. Я заканчиваю фундаментальный труд по филателии, который, как я надеюсь, перевернёт все современные представления об этой науке.

Мать Рутана Норда, которую зовут Элиз, молча, с улыбкой смотрела на мужа.

— Давайте пообедаем, господа. Всё остынет.

Я здесь нахожусь около недели. (Учтите время-то виртуальное). И нет пока никакой охоты возвращаться. Несколько раз мы вышли в море на яхте Норда, и к своему удивлению я здорово укачался. Охотились на волка. Но для этого я слишком плохо держусь в седле.

Как-то мы с Рутаном уединились в его кабинете. Появилась бутылка коньяку. Мы стали говорить о том, о другом. Он рассказал очень тяжёлую историю отношений со своей женой. Она горянка, в горах живут католики, а в долине протестанты. Во время гражданской войны, которая тут бушевала четыре года, Маргарет Норд жила в Голарне, и позднее выяснилось, что она передавала какие-то сведения террористам, среди которых было много её родственников.

— Это война тупоконечников и остроконечников. Но жестокости ужасные. Горцы находятся фактически в сознании 10 века. В конце концов, и наши войска действовали беспощадно. Временно это удалось остановить. Частично. Всё равно теракты повторяются время от времени. Маргарет же пришлось отправить в Европу, и мне, естественно, этого здесь долго не простят. Невозможно говорить о разделении страны на две неравные части, потому-то в горах нет возможностей для экономического развития. Придётся содержать их, а агрессия с их стороны будет вспыхивать, как порох. Ужасное положение. Слово справедливость — каждый хочет понимать в свою пользу.