Андреа Семпл - Проверка на любовь

• Название: Проверка на любовь
• Автор: Андреа Семпл
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-8189-0294-3

Молодая талантливая журналистка и психолог Марта C. сотрудничает с модным изданием «Глосс». Она ведет женскую рубрику, в которой дает советы и рекомендации одиноким и замужним дамам, столкнувшимся с проблемами в личной жизни. Но все теоретические знания Марты оказываются бесполезными, когда у нее начинаются собственные любовные неурядицы. Дело доходит до того, что руководители журнала «Глосс», наблюдая за душевным смятением молодой женщины, уже готовы уволить ее за профессиональную непригодность. Водоворот событий все глубже затягивает Марту, бросая ее из одной крайности в другую…

---

Теперь же, глядя на нее, витающую где-то в калейдоскопах наслаждения, я снова хочу верить в то, что она в чем-то может быть права. И знает ответы на многие вопросы. Если дорога неумеренности и избытка во всем ведет во дворец мудрости, то, сомнений быть не может в том, что Джеки очень скоро станет весьма мудрой женщиной.

— И куда мы с тобой направимся? — интересуюсь я после того, как она убирает розовую шкатулку.

— Мы побываем с тобой везде, — уверяет она. — Я хочу показать тебе все.

И она выполняет свое обещание. Всю ночь мы на такси колесим по городу, перебираясь от одного бара к другому, от клуба к клубу, беспрепятственно проходя через закрытые двери и строгих швейцаров.

И везде она ведет себя, как моя наставница. Новоявленный профессор Хиггинс, отснятый на пленке «техниколор». Я постоянно наблюдаю за ней, поражаясь, как ловко она проникает туда, куда всем прочим смертным вход заказан. Как свободно она общается и со старыми знакомыми, и с теми, кого видит сегодня впервые. Это восхитительно. Я прохожу вместе с ней в эти места, и чувствую, как моя цена повышается. Со мной рядом та, о которой говорят повсюду. Девушка с самым большим списком друзей и знакомых во всем городе.

— Тебе хорошо? — успевает спросить Джеки, выкроив для меня секунду свободного времени.

— Да, — слышу я свой собственный голос. — Очень. — И это действительно так. Музыка, люди, и неброский блеск роскоши. Похоже, вся эта обстановка влияет на меня положительно.

Ночь кончается, и я начинаю понимать логику старого выражения «раскрасить город в красный цвет». Джеки сегодня удалось превратить наш серый город во что-то алое и грандиозное. И бархатные заградительные канаты, и обитые кожаными подушечками стены, прожектора, затуманенные глаза, струйки сигаретного дыма и сверкающие дорогой помадой губы, — все переливается оттенками красного, как и ее волосы.

Словно дискотека в аду, весь Лондон вспыхнул огнем.

Глава 16

И снова проматываем вперед три дня.

Мы с Сайраджем на выставке. Помните, он приглашал меня полюбоваться творчеством Магритта? Для меня это очередной шанс испытать новую стратегию и побыстрей забыть Люка. Я стою рядом с Сайраджем, моим предпоследним бывшим, и наблюдаю за тем, как он делает то, что у него получается лучше всего: пялится на прямоугольники. А картина это или экран телевизора, уже не так важно. Когда Сайрадж рассматривает картину, он таращится на нее почти в упор. Кроме того, в отличие от меня, он никогда не станет изучать маленькую беленькую табличку рядом с полотном: «Рене Магритт. Предательский образ. 1928-9. Холст, масло».

Я узнаю эту работу, да и вам она хорошо известна. На картине вроде бы изображена трубка, под которой находится надпись, уверенно сообщающая нам: «Ceci n'est pas une pipe». To есть «это не трубка».

— Тогда что же это такое? — вопрошаю я.

— Это картина, — самым серьезным тоном отвечает Сайрадж. — Смысл в том, что образ еще не является той вещью, которую он представляет. И это замечание было впервые сделано Магриттом в истории современного искусства. По крайней мере, вот в таком виде, оставляя зрителю свободу для глубокого обдумывания данного факта.

Сайрадж обожает исполнять роль знатока искусства. И, должна признать, в такие минуты он становится особенно привлекательным. Например, когда пытается помочь вам понять архетипы образов у Ротко или роль повторяющихся предметов на полотнах Уорхола. В этом ему равных не найти. Он все объяснит, все расскажет, и непонятное станет понятным. Кроме того, в его речи слышна истинная страсть. Словно в мире нет ничего более важного. Но это происходит с ним только на выставках живописи.

«Рене Магритт. Состояние человека. 1934. Холст, масло».

Да-да, это я тоже уже видела раньше. Кажется, на открытке. Здесь изображен холст на мольберте, стоящий перед окном, из окна открывается чудесный вид. Причем на картине и в окне один и тот же пейзаж, и этюд как бы перекрывает часть вида из окна.

Я посматриваю на своего экскурсовода. На этой картине игра между образом и реальностью подчеркивает то, что настоящий мир является только лишь плодом нашего воображения, порождением мозга.

Почему-то, стоя у этой картины про картину, я осознаю, что мне хочется поделиться с Сайраджем своими проблемами относительно работы.

— А ты не принимай все это слишком близко к сердцу.

— Все не так просто, как тебе кажется.

— Почему?

— Потому что мне приходится иметь дело с реальными, живыми людьми.

Он смотрит на меня озадаченно, словно не видит разницы.

«Рене Магритт, Изнасилование. 1935. Холст, масло».

Тело женщины нарисовано там, где должно быть лицо. Груди вместо глаз и половой орган вместо рта. Эта картина мне нравится больше всех. Тут сразу можно понять главный смысл. Смотришь на лицо, а видишь совсем другое. И мы все ведь такие, не только одни мужчины.

Вот я как раз именно сейчас этим и занимаюсь. Смотрю на Сайраджа, а вижу тысячу других вещей, которых здесь, может быть, и вовсе нет.

— А знаешь что, — заявляет он, отворачиваясь от картины и заглядывая мне в глаза. — Все обойдется, пройдет само собой. Так всегда бывает.

Мы заходим в бар. За чашечкой кофе по-ирландски и сигаретой, я начинаю надоедать ему своей пустой болтовней насчет Люка. Рассказываю о том, как он вел себя в баре 52, а потом еще распространяюсь про ту таинственную женщину.

— Я знаю, что сейчас ты так не думаешь, — говорит Сайрадж, — но у тебя и это пройдет. Ты проснешься в одно прекрасное утро и поймешь, что его в твоей голове больше нет. Ведь так же произошло и в отношении меня, верно?

— М-м-м… В общем, да. Хотя тут все немножко по-другому.

— Ну, спасибо, — обижается он. — Ты умеешь создать парню хорошее настроение.

— Да нет, не сердись. Я хотела сказать, что расстались мы совершенно по-другому. У нас это было обоюдное решение. Мы понимали, что все закончилось, и в этом был свой смысл.

— Я тебя понял, — кивает Сайрадж, высыпая в чашку второй пакетик сахара. — Как мудро заметила Силла Блэк, жизнь полна неожиданностей.

Мы заказываем еще по чашечке кофе, а потом на метро добираемся до его дома, чтобы остаток дня провести перед экраном телевизора. Мне, конечно, надо было бы ехать к себе. Не слишком приятно спать на узенькой софе. Но меня что-то остановило. И теперь, сидя рядом с ним и пялясь в светящийся экран с последними новостями, я начинаю понимать, что именно заставило меня вернуться сюда…

— Все относительно, — заявляет Сайрадж с таким важным видом, будто это он впервые пришел к такому выводу.

— Да. Я знаю. Но если бы сейчас началось землетрясение, я бы наплевала на него. Хотя ничего подобного тут произойти не может, верно ведь?

— Ну, я бы не стал это так категорично заявлять. Особенно если принять во внимание те изменения климата, которые происходят в последние годы.

— Разве землетрясения зависят от перемены климата?

— Наверное.

— Ну, хорошо.

Я на минуту переключаюсь на новости. «В небольшом израильском городке Кириате неизвестный палестинец-смертник взорвал себя у выхода из кафе. Пострадало двадцать человек…»

Все ясно. Я понимаю. Я просто эгоистичная пустая личность, которая раздувает свои проблемы до такой степени, что все остальное становится незначительным.

Мы продолжаем беседу, а телевизор омывает нас информацией, укутывает ею, как одеялом. И так было всегда. Но затем вечер меняется. То есть, меняется сам Сайрадж.

— А ты знаешь, что тебе сейчас нужно? — спрашивает он.

— Нет.

— Замкнуться на мне.

— Я даже слово это не выношу.

— Но это возможно.

Не знаю… Неужели один бывший любовник может вытеснить воспоминания о другом?

Мне вспомнился один совет, который я дала какой-то читательнице в этом году. Кажется, его напечатали в майском номере. Брошенная девушка пыталась искать утешения в объятиях одного из своих прежних ухажеров. «Не делай этого, — умоляла я ее тогда. — С твоей стороны это будет чудовищной ошибкой». И вот я сама теперь вознамерилась пойти по ее стопам.

Через час мы уже снова беседуем, раскуриваем косяк, и Сайрадж что-то объясняет мне насчет пустых мест, которые иногда требуется чем-то заполнять. Например, между образом и реальностью. Между работой и личной жизнью. Между любовью и сексом. Он выглядит таким серьезным, амбициозным и умным… Совсем как шестилетний ребенок, только что услышавший новое слово и пытающийся правильно произнести его. Экстр-р-ра-ор-рдинар-р-ный.

Голос Сайраджа, этот неторопливый тягучий тон человека, накурившегося марихуаны. Он как-то по-особенному влияет на окружающих, да? А Сайрадж все говорит и говорит, заглушая телевизор — там идет какой-то фильм с участием Мерил Стрип, что-то с плотом на пенящейся реке — пока у него не кончается косяк. Тогда он придвигается поближе ко мне, а я устало кладу ему голову на плечо. Я тоже обкурилась.