Эдуард Эррио - Жизнь Бетховена

• Название: Жизнь Бетховена
• Автор: Эдуард Эррио
• Издательство: Музыка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Эта книга о Людвиге Бетховене - великом композиторе и великом гражданине.

В книге автор бессмертной Девятой симфонии предстает на фоне бурной событиями эпохи. Титаническая фигура Бетховена "вписана" в картину того подъема в Западной Европе, который был же провозвестником "весны народов", не случайно ознаменовавшейся триумфами бетховенских творений в Вене, Париже, Праге и других очагах революционных взрывов.

---

Джульетта, Жозефина, Тереза. Каждой из них поочередно Бетховен отдает свое робкое и тревожное чувство. Но которой же из них написал он три пылающих страстью письма («Мой ангел, мое все, мое я!»)? Три письма, или вернее, одно письмо, написанное в несколько приемов. Теперь и я гляжу на десяток исписанных карандашом страничек, хранимых в Берлинской государственной библиотеке; Тайер опубликовал их со всей тщательностью. Невозможно проникнуть в тайну этих листков. Почерк, сначала четкий, мало-помалу становится беспорядочным и под конец почти столь же неразборчивым, как и в разговорных тетрадях. Знаменитая первая фраза: «Mein Engel, mein alles, mein ich»[49] — начертана спокойной, как бы отдохнувшей рукой. Последние слова: «Ewig dein, ewig mein, ewig uns»[50] — сопровождаются полными смятения росчерками. Кажется, перед нами соната, с ее Andante, Presto и финалом. Ромен Роллан доказал, что письмо написано в 1812 году. Но для кого оно предназначалось? Кто была эта Бессмертная возлюбленная, которую Бетховен так давно и так нежно любил, сожалея о невозможности навсегда соединить с ней свою жизнь?

Хотелось бы расспросить тот уголок Венгрии, где расцвела эта идиллия, где Бетховен, по-видимому, закончил сочинение «Аппассионаты». Мартонвашар расположен километрах в тридцати от Будапешта, на обширной равнине, омываемой Дунаем, в самом сердце пушты, почти столь же безлесной, как и наш Бос, в местности, где свирепствует лихорадка. Пыльная дорога пересекает этот городок с его низенькими домиками, выбеленными или окрашенными охрой, ничем не отличающийся от любой венгерской деревни. Суета и шум, неугомонные ребятишки, торжественно шествующие гуси с негнущимися шеями, стада свиней — всем этим загромождено шоссе, окаймленное жиденькими акациями. Неожиданно в центре местечка открывается оазис, усадебный дом Мартонвашар, окруженный могучими деревьями; виден его длинный фасад, увенчанный зубцами, сбоку — часовня. Один лишь парк вызывает у нас волнение: по местным преданиям, ничто не изменилось там со времен Бетховена. В янтарном освещении венгерской осени, отливающем золотом и медью, оранжевыми и пурпурными тонами, — неяркий, но полный сосредоточенного настроения пейзаж составляют островок, поросший лесом, молодые лебеди в сером оперении, огромные буки, березы с их перламутровой корой… На полянке, где, как рассказывают, Бетховен встречался с Терезой, как не найти вековой дуб и старую скамейку? Вспоминаются Эрменонвиль, Коппе, парки, искусно подражающие подлинной природе и, в память о Руссо, изобилующие храмами и стелами, — все эти творения Иозефа II и Пюклер-Мускау. Из чувства дочерней любви Тереза воздвигла на холмике эту урну; здесь она посвятила себя в «Жрицы Истины» и неуклонно сохраняла верность своему обету… Обильная каменная резьба несколько прикрывает банальность фасадов. Впрочем, в самом доме не осталось ничего, что напоминало бы о Бетховене; его фортепиано перевезли в будапештский музей; все комнаты реставрированы; говорят, во время перестройки замка было замечено, что комнаты Терезы и ее гостя сообщались между собой. Весьма незначительная и весьма спорная улика.

У этого поместья есть своя история; оно принадлежало старшей ветви графов Брунсвик-Коромпа; императрица и королева в 1762 году отдала его во владение Антона I, дедушки Терезы. В то время турки занимали весь край и опустошали его. Только под управлением графа Франца, сына Антона II и брата Терезы, замок принял свой облик, в котором он сохранился до наших дней. С тех пор усадьба превратилась в райский уголок. Ромен Роллан отмечает в этой семье «богатую культуру и утонченный вкус; любовь к искусству, паукам и особенный интерес к педагогике»; по-видимому, среда либеральная; отец Терезы живо интересовался американскими повстанцами; сама она заявляет, что прониклась восхищением к Вашингтону и Франклину. В 1899 году, со смертью графа Гейза, род угас; имение было приобретено эрцгерцогом Иозефом, затем Эугеном Дреэром, воспоминания старины рассеялись. Однако из «Мемуаров» Терезы мы знаем, что на романтичной поляне каждая липа получила имя какой-либо приятельницы или друга. Бетховен также имел свое дерево, где было вырезано его имя; в 1919 году, во время революционного кризиса, оно было срублено. Вместе с замком продали и превосходное собрание предметов искусства, где фигурировал портрет композитора, — позднее он принадлежал маркизе Каппони и был увезен во Флоренцию. Лишь несколько строк из «Мемуаров» графини Терезы касаются пребывания Бетховена. «И тогда заключена была с ним искренняя, сердечная дружба, которая длится до самой его смерти, увы, преждевременной. Он приехал в Буду, так же как и в Мартонвашар, и был принят в наше общество-республику, членами которой были благовоспитанные господа и дамы». Помимо этого, Бетховен приезжал в Венгрию несколькими годами раньше; 7 марта 1800 года он дал концерт в театре Буды, получивший горячую оценку в «Magyar Kurir»[51], он побывал у князей Эстергази в Кишмартоне (ныне Эйзенштадт, в комитате Шонрон или Эденбург). Обстановка там намного пышнее; в Эстергазе, точнее — в парковом театре, исполнялись произведения Гайдна; неподалеку от Эйзенштадта и большого замка (перестроенного и расширенного семьей Эстергази в 1805 году) в Мария-Эйнзидель будет погребен прославленный капельмейстер княжеской капеллы; несомненно, Бетховен пожелает совершить паломничество, освященное с тех пор традицией. О помолвке с Терезой мы располагаем лишь самыми смутными указаниями. Была ли она Бессмертной возлюбленной, как считает Тайер? Наиболее осведомленные исследователи, как Ноль и Тенгер, противоречивы, либо были опровергнуты. Автобиография Терезы, изданная Ла Мара в 1809 году («Das Gegeimnis der Grafin Brunszvik»)[52], писалась по меньшей мере спустя сорок лет после события, которое больше всего интересует нас в этом жизнеописании. Тереза скончалась 17 сентября 1856 года; ее имя, события ее жизни послужили темой множества романов. Можно надеяться на какие-то новые сведения в результате исследований, предпринятых Марианной Чеке, заботливой хранительницей университетской библиотеки в Будапеште. В связи с тем, что исполняется сто лет с того дня, как графиня Брунсвик основала в 1828 году первые в Венгрии детские ясли, министр народного просвещения, почтенный граф Клебельсберг постановил выпустить комментированное издание «Дневника» Терезы. Можно лишь благодарить его; эта исповедь, написанная по-немецки, занимает более тридцати томов, к которым надо прибавить тридцать пять папок с различными заметками. Ценнейшие документы эти принадлежат внучатой племяннице Терезы, г-же Ирене до Джерандо, урожденной графине Телеки. До настоящего времени не обнаружено ни одной строчки, которая позволила бы предположить, что между Терезой и ее гостем было нечто большее, чем искренняя и сердечная дружба. В двадцати уже изученных томах нашлось только пять довольно банальных высказываний о Бетховене; только в пятом из них содержатся некоторые интересные замечания. Тереза хвалит характер своего друга, те черты его, которые ценим и мы. «То, чего он хочет, он хочет страстно, по хочет он только хорошего». Одна, казалось бы, совсем простая фраза дает повод для размышлений. «К женщинам он выказывает нежное внимание, по его чувства к ним девственно чисты».

1805 год заполнен сочинением и переделками «Фиделио», по тогда же была написана и Соната для фортепиано (соч. 54) в двух частях (Tempo di minuetto, Allegretto), лаконичная, отрывистая, нарушающая традиционные формы; иногда она получает несправедливую оценку. Однако в ней много искренней горячности, особенно в первой части, где уже можно различить мотив, который вновь появится в Пятой симфонии (вторая часть), напряженный, страстный. Значительным произведением, созданным сразу же после грандиозного труда в области музыкальной драмы, явилась Четвертая симфония си-бемоль мажор (соч. 60), написанная в 1806 году (дата на манускрипте). Чтобы понять, чтобы полностью почувствовать Бетховена, необходимо расположить его сочинения не в порядке их публикации, а в соответствии с их замыслом. Так мы позволим себе предположить, что трепетное Adagio в ми-бемоль мажоре, в котором тема переходит от скрипок к флейте и кларнету, было вдохновлено Терезой.

Охотно допускаем, что именно эта песнь любви могла бы раскрыть нам сокровенную тайну возникновения Симфонии; ибо все щедрое разнообразие Allegro, с его сменой настроений, то бурных, то проникнутых нежным чувством, имеет, казалось бы, лишь одну цель — ввести нас в эту тайну. Снова отмечалось искусное применение литавр: их раскаты сопровождают квартет, дают ритмическую опору теме Adagio. Но детали эти растворяются в стремительном движении музыки. Никогда еще любимая женщина не получала столь роскошного дара; в симфоническом творчестве Бетховена мы не найдем более сосредоточенного, более интимного поэтического эпизода. Быть может, он задуман на опушке леса, на берегу озера Мартонвашар, в рамках овеянного меланхолией венгерского пейзажа, полного музыкального очарования. Слово отсутствует здесь, однако насколько вдохновение этой музыки теплее, красочнее эмоций, породивших «Фиделио»! Никакой нерешительности или, как говорит художник, ни следа первоначального наброска; четко и смело проводятся темы. Как отзвук ушедшего мира предстает Менуэт. В замке Брунсвиков сохраняются старинные обычаи — из уважения к его владельцу, графу Антону, по-прежнему носят жабо и треуголки, а в парке слышится эхо, подобное тем, что звучат в соединенных голосах валторны и гобоя в трио. И с самого начала, так же как и в ликующем финале, подобное внезапному появлению солнца, возникает веселье; все, что есть лучшего, — мощь, воля к жизни, непрерывная и страстная увлеченность — приводят оркестр к завершающему взрыву энтузиазма.