Журнал Русская жизнь - ВПЗР: Великие писатели земли русской (февраль 2008)

• Название: ВПЗР: Великие писатели земли русской (февраль 2008)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Зеркалам и буревестникам, до востребования

Елена Чугунова - Как Горький спасал Блока

«Стихи Бальмонта о нарциссе казались мне написанными для меня»

ДУМЫ

Максим Семеляк - В конце тоннеля

Дмитрий Быков - Назову себя ВПЗР

Захар Прилепин - К черту, к черту!

ОБРАЗЫ

Елена Веселая - Записки из гетто

Олег Кашин - Печатались вместе

Дмитрий Данилов - Ангел мой, голубчик

Аркадий Ипполитов - Суд Париса

ЛИЦА

Людмила Сараскина - Привилегии триумфа и коварная изнанка славы

Михаил Харитонов - Арион

Дмитрий Быков - Сентиментальный воин

Дмитрий Ольшанский - Манхэттенский странник

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Теснота

Павел Пряников - Массаж деревянной ноги

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Северные конвои

СЕМЕЙСТВО

Евгения Пищикова - Жрицы

ХУДОЖЕСТВО

Ольга Кабанова - Покадровая история

Денис Горелов - Лир

Андрей Ковалев - Один за всех

---

V.

- Может быть, конечно, я что-нибудь и нарушил, но ведь мне никто не объяснил, зачем это дело секретить на столько лет? Он же не маньяк, не шпион - он поэт, великий. А ведь секретность породила массу слухов поганых, и я - именно я, что бы кто ни говорил! - положил этому конец.

Читать то, что рассекретил Суров, все-таки жутко. «Трупное окоченение хорошо выражено в обычно исследуемых группах мышц. В лобно-теменной области головы обширный участок облысения. Волосы на голове русые, длиной 5 см., глаза закрыты. Соединительные оболочки глаз бледные. Роговицы мутноватые. Зрачки равномерные, округлой формы, диаметром 0,4 см., хрящи и кости носа на ощупь целы. Рот закрыт. Язык за линией зубов. Кайма губ синюшная. Отверстия носа, рта и наружных слуховых проходов свободные».

Из протокола допроса обвиняемой, Людмилы Грановской (Дербиной), гражданской жены Рубцова: «Вопрос: Когда вы душили Рубцова, то отрывали всю руку от его горла, или нет? Ответ: Я один раз отрывала руку, а затем снова схватила за горло. Горло у Рубцова было каким-то дряблым. Я давила Рубцова, то ослабляя силу зажима, то усиляя его».

Есть и забавные вещи - впрочем, тоже жутковатые. Вот, например, показания соседа снизу: «В быту Рубцов был не особенно аккуратен, часто оставлял незакрытым водопроводный кран. Так, по вине Рубцова, мою квартиру трижды заливало водой. Я хотел жаловаться на Рубцова, но он всегда вежливо извинялся, и я как-то прощал его. Уточняю: за ремонт квартиры Рубцов мне денег не платил, а я сам израсходовал на ремонт 180 рублей». Для тех, кто не знает: это - хорошая месячная зарплата в то время.

Соседка обвиняемой по дому в деревне: «Рубцов с жителями нашей деревни никогда не здоровался и даже смотрел как-то не по-человечески, скорее искоса, по-волчьи».

Еще в деле - много протоколов с показаниями вологодских писателей и журналистов, охотно рассказывавших следователю Меркурьеву о пьянстве Рубцова. «Я не могу точно сказать, трезвый был Рубцов или выпимши, но Рубцова трезвым встретить было трудно», - говорит выпускник Высшей партийной школы писатель Задумкин. «В ресторане Рубцов был уже пьян, хотя у Рубцова никогда не понять, сильно он пьян или нет», - добавляет завотделом комсомольской жизни «Вологодского комсомольца» Некрасов. «Рубцов выпивал довольно часто. Неоднократно приходил в редакцию немного выпивши, встречался в нетрезвом виде на улице», - это из показаний заведующего отделом оборонно-массовой работы той же газеты Третьякова. «В качестве примера, - говорит фотограф Кузнецов, - могу привести такой случай. Однажды Рубцову была необходима фотография, и он просил меня сфотографировать. Сфотографировать Рубцова я не мог длительный период времени, т. к. он был все время в нетрезвом состоянии». Правда, тот же фотограф уточняет: «Я не понял, выпивши был Рубцов или с похмелья, поскольку выражение лица у Рубцова всегда одинаковое».

- А потом они все написали мемуары, как они его любили, как кормили с руки, какой он был ангел, - объясняет Михаил Суров. - Естественно, им было неприятно прочитать эти показания, о которых они сами давно уже забыли. Забыли и поверили своим мемуарам.

Мне начинает казаться, что Суров просто ревнует.

VI.

- Два раза по велению губернатора рассыпали набор моей книги, - рассказывает Суров. - На третий я уже заорал - вы что, совсем уже, что ли? Я полтора миллиона заплатил за тираж, и если не напечатаете, я эти деньги из вас выбью. Напечатали. Странно, да? Просто вы в Москве оторвались от жизни. У нас абсолютно советская патриархальщина, средневековый строй. Даже деньги не все решают, главное - отношения с властью. А у меня какие могут быть отношения? В «Красном севере» (областная газета, - О. К.) до сих пор меня громят как наймита и отщепенца. И никому нет дела, что я для памяти Рубцова сделал больше, чем все авторы 108 диссертаций по Рубцову, которые в прошлом году защитились. Я не защищаюсь, зато я сколько неизвестных его стихов нашел. Как? Да люди сами приносят. Одна женщина принесла рукопись, ей стихи посвящены, просит - «Только сделайте так, чтоб муж не знал». Я это стихотворение издал без посвящения, конечно. Или у одного мужика нашел бутылку из-под водки. На этикетке Рубцов написал: «Ее ты выпей на моих похоронах, без сожалений „ох“, без восклицаний „ах“». Гениально же, а? Мужик тоже просил его не называть, потому что он вначале хотел бутылку сохранить, а потом все-таки выпил водку, только этикетку отодрал. И теперь ему стыдно.

VII.

Суров рассказывает о Рубцове как о своем хорошем друге, и я пытаюсь представить их вместе - того тихого маленького Рубцова с чемоданчиком и огромного Сурова, размахивающего руками и недовольного тем, что в Вологде «даже деньги не все решают». Забавная получилась бы пара, трогательная.

Вдруг Суров вспоминает:

- А ведь мы же с ним были знакомы. Я тогда учился в девятом классе и ходил в клуб юнкоров при «Вологодском комсомольце». Захожу однажды в редакцию - а там мужик какой-то в длинном шарфе. «Здрасьте, - говорит, - вы не знаете, когда откроется бухгалтерия? Я поэт Рубцов». «А мы писатели долбаные», - ответил я. Он заинтересовался и попросил показать заметки. У меня с собой были две, одна ему не понравилась. Я писал про наставничество - ну, когда старые рабочие молодых чему-то учат. Он сказал мне: «Все это шелуха, все пройдет». А вторая заметка, про клуб филателистов - понравилась. И через несколько дней ее действительно напечатали на последней полосе «Вологодского комсомольца» - рядом со стихами Рубцова. Так что мы и знакомы были, и печатались вместе.

Насчет «печатались вместе» Суров, конечно, шутит. Ягодный миллионер слишком любит Рубцова, чтобы всерьез называть себя его знакомым - а тем более равнять с собой. Но вся нелепость суровской любви к Рубцову выглядит как-то очень правильно - гораздо правильнее и адекватнее обязательных к прослушиванию аудиокниг и прочих проявлений официальной любви к поэту. Да и, в конце концов, любовь нелепой не бывает.

Дмитрий Данилов Ангел мой, голубчик

Орел как заповедник гениев

Людмила Анатольевна говорит по телефону, а я жду, когда она закончит говорить. Заметив меня, Людмила Анатольевна стала прощаться со своей невидимой собеседницей, закончив разговор словами: «Целую тебя, ангел мой».

Разговор, кстати, был сугубо деловой. О подготовке какого-то мероприятия. Деловой телефонный разговор заканчивается словами «ангел мой».

Людмила Анатольевна - заведующая орловским музеем Тургенева. Орел - место повышенной концентрации литературных музеев. Здесь есть музеи Тургенева, Лескова, Л. Андреева, Бунина, Грановского, писателей-орловцев (с экспозициями, посвященными Фету, Пришвину, Зайцеву и другим). Есть еще и Орловский объединенный государственный литературный, филиалами которого являются перечисленные музеи. Такой вот музейный куст, конгломерат. Все перечисленные писатели либо родились и жили в Орле, либо, родившись в других местах, жили и работали в этом городе.

И почти все эти музеи сконцентрированы на очень небольшой территории в самом центре этого симпатичного города. Идешь - музей писателя. Еще немного прошел - опять музей, другого писателя. Свернул за угол - снова музей писателя, еще одного.

У Людмилы Анатольевны просторный, но скромно, даже аскетично обставленный кабинет - стол, полки с книгами, другой стол, на котором стоит довольно старый компьютер со старым 14-дюймовым монитором и еще более древним матричным принтером. Эта техника вовсе не производит впечатления какого-то убожества - нет, кажется, здесь более современная аппаратура просто не нужна и выглядела бы даже несколько неуместно.

Людмила Анатольевна рассказывает о музее Тургенева, в котором она проработала не один десяток лет. Музей основан сразу после войны, в 1946 году, но коллекцию начали собирать еще в 80-е годы позапрошлого века - уже тогда среди местной интеллигенции существовал своего рода тургеневский культ, и почитатели писателя стали понемногу собирать документы и предметы, связанные с Тургеневым. Изначально орловский музей Тургенева составлял одно целое с музеем в усадьбе Спасское-Лутовиново. Примерно с конца пятидесятых начался настоящий бум, достигший своего пика в семидесятые. Советские люди в массовом порядке пристрастились к туристическим поездкам и экскурсиям, благо государство это дело поощряло. К музею Тургенева один за другим подъезжали экскурсионные автобусы. Пока один экскурсовод еще рассказывал своей группе о последних годах жизни Ивана Сергеевича, другой уже заводил речь о предках писателя, и новая толпа взрослых или детей внимала ему. Не было отбоя от иностранных делегаций. За год через музей (вместе со Спасским-Лутовиново) проходило примерно 150 тысяч посетителей - огромное число даже по мировым стандартам.