Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы

• Название: Крым — Галлиполи — Балканы
• Автор: Николай Карпов
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-85887-124-0

Эта книга рассказывает о драматичном периоде исхода армии Врангеля из России, о судьбе галлиполийцев. Книга воспроизводит по дневникам очевидцев, архивным документам историю их жизни, борьбы за выживание, где все было посвящено главной цели — сохранению Русской армии. Исторические рамки знаменитого «галлиполийского сидения» здесь расширены от самого начала эвакуации белых войск из Крыма до начала Второй мировой войны, что дает возможность проследить судьбы участников Белого движения. В издании впервые представлены материалы общества «Родина», сохранившего многие ценные документы русских офицеров, прошедших Галлиполи. Для широкого круга читателей.

---

Однако командование корпуса контроля над ситуацией не теряло, все так же соблюдался распорядок дня, сменялись караулы, у знамен стояли часовые, шла подготовка к зимовке. В такой обстановке подошла годовщина со дня высадки войск в Галлиполи, 22 ноября 1921 г. И трудно представить себе ту радость, с которой была встречена новость о том, что на следующий день в порт прибывают сразу три больших парохода: «Кирасунд», «Ак-Дениз» и «Рашид-паша» и что буквально в течение недели переброска всех галлиполийцев на Балканы будет завершена. Всюду царил необычайный подъем, в городе и лагере живо обсуждали новости из Болгарии и Сербии. На «Кирасунде» должен был прибыть сам Врангель. Большой энтузиазм охватил войска, особенно юнкеров. «"Мы не дадим ему ездить — мы понесем его на руках", заявляли они. Все готовились к этой встрече. Но в момент посадки в Константинополе ген. Шарпи не разрешил ехать ген. Шатилову. Главнокомандующий заявил протест и отказался ехать сам»{237}.

Первым пришел пароход «Кирасунд», и 25 ноября на нем отбыли в Болгарию штаб пехотной дивизии и пехотный полк генерала Маркова с артиллерийским дивизионом. Через два дня на большом пассажирском пароходе «Ак-Дениз» убыли Алексеевское и Корниловское училища, Корниловский ударный полк с артиллерийским дивизионом и 6-й артиллерийский дивизион. Еще через два дня, 29 ноября, на пароходе «Рашид-паша» в Болгарию были отправлены инженерное училище и школа, а также 4-й и 5-й артдивизионы, артшкола, госпитали — Красного Креста и № 4. Через неделю в Галлиполи вернулся «Кирасунд», и на нем в греческий порт Салоники и далее в Сербию убыли Николаевское кавалерийское училище, часть технического полка, 7-й передвижной отряд Красного Креста и другие мелкие подразделения. И наконец еще через неделю, 14 декабря, прибыл пароход «Ак-Дениз» за последним эшелоном, отправлявшимся в Болгарию. С ним уезжал сам Кутепов со своим штабом, а потому отправка этого эшелона была обставлена особенно торжественно.

Считалось, что этим официально завершается исход корпуса на Балканы. Поэтому накануне дня отплытия парохода прошли прощальные приемы у командира корпуса, у представителя французского командования и у мэра Галлиполи. При этом местные власти сообщили Кутепову, что в память пребывания русских войск одна из улиц города будет носить имя барона Врангеля{238}.

В день отъезда, 15 декабря, на городском футбольном поле в присутствии командования французским гарнизоном, греческих властей и митрополита Константина был отслужен торжественный молебен, после которого начались последние сборы перед отплытием. Кроме штаба корпуса с этим эшелоном уходили Константиновское и Сергиевское военные училища, еще одна часть технического полка, гимназия, эвакопункт и аптечный склад.

Уже смеркалось, когда стали убирать трап. Кутепов попрощался с французскими офицерами и последним взошел по трапу на пароход. Трубы заиграли «зарю», стройный хор юнкеров пел «Спаси, Господи, люди Твоя», с берега снова неслось «ура». Это кричали остающиеся из состава учебно-кавалерийского и технического полков под общей командой генерал-майора Мартынова. Они были предназначены к отправке в Сербию, однако твердое обещание сербов принять их в ближайшее время не было выполнено. В течение еще долгих двух лет эти последние «сидельцы» небольшими группами перевозились в Венгрию, откуда со временем они смогли перебраться в Югославию{239}.

В прощальном приказе Кутепов сказал: «Глубоко убежден, что наступит время, когда каждый из нас у себя на Родине будет с гордостью говорить — я был в Галлиполи»{240}.

«Вскоре после отъезда Кутепова, — пишет В.Х. Даватц, — город перешел под власть турок, но генерал Мартынов, старший над оставшимися, сумел и при них сохранить независимость и достоинство русских»{241}. Только в мае 1923 г., когда все галлиполийцы уже были устроены на службу и работы в Сербии, Болгарии, Греции и Венгрии, последние «сидельцы» покинули Галлиполи. Об этом событии генерал-лейтенант П.А. Кусонский специально докладывал Врангелю: «Вечером 2 мая в Галлиполи была отслужена всенощная, а в четверг, 3 мая, — литургия, после чего церковь, в которой в течение двух с половиной лет молились галлиполийцы, была передана на сохранение французскому коменданту.

Перед отъездом ген. Мартынов письменно просил турецкого губернатора передать всем жителям Галлиполи от лица армии сердечную признательность за теплое гостеприимство, оказанное им в течение двух с половиной лет русским. Кроме того, с разрешения турецких властей по городу была разослана составленная на турецком языке благодарность жителям… На пристани ген. Мартынов снял с себя галлиполийский знак, вдел его в заранее приготовленную розетку из лент национальных цветов России и Франции и просил майора Буане (новый французский комендант. — Н.К.) принять в память совместного пребывания в Галлиполи и укрепившейся дружбы, добавив, что галлиполийский устав не позволяет его просить майора Буане надеть этот знак на себя»{242}.

В этом же отчете Кусонский сообщал, что увозил галлиполийцев английский тральщик «Вальтер Бург», а в Килии их пересадили на океанский пароход «Гекуба», который доставил всех в Константинополь. Оттуда солдат и офицеров переправили по железной дороге в болгарский город Париброд, где их торжественно встретил генерал А.В. Фок с группой офицеров. Прибывшим сообщили о месте жительства и работы{243}. «Всего, по данным штаба Русской армии, перевезено воинских чинов из военных лагерей и района Константинополя: в Болгарию — 17 000, в Королевство СХС — 11 500, в Чехословакию — 1000, в Грецию — 3000, в Венгрию — 300, в Бизерту — 6000 человек. Итого 38 800 человек»{244}.

VIII. БАЛКАНЫ

При ликвидации военных лагерей Врангель, Кутепов и руководство казачьих формирований выработали приемлемый для балканских стран общий основополагающий принцип размещения войск. Он состоял в следующем: «Русские соединения и части, не ложась бременем на приютившие их государства, собственным трудом добывают средства для своего существования в ожидании того дня, когда они снова будут призваны выполнить свой долг перед Родиной. Главное командование берет на себя содержание минимального командного состава, инвалидов, принадлежащих к составу армии, нетрудоспособных, женщин и детей, обеспечивает медицинскую помощь и отпускает средства на санитарные учреждения, читальни, газеты и информацию»{245}.

Сербия первая приняла русские части: сначала казаков с острова Лемнос, а потом кавалеристов и технические части из Галлиполи. Врангелевцы здесь скоро постигли простую истину: не все в этой стране относятся к ним благожелательно. Как и везде в Европе, в Сербии сильно сказывалась растущая политизация общества. Активно функционировали партии левого и правого толка, которые в той или иной степени влияли на настроения местного населения.

Характерно, что с сербами проблем практически не было. С ними сразу сложились достаточно хорошие отношения. Части, расквартированные на территории этой страны, получали необходимую помощь в обустройстве и наладили тесные контакты с местными властями. В некоторых же населенных пунктах других автономий, входящих в королевство, белое воинство столкнулось далеко не с дружественным приемом. В Хорватии, например, по воспоминаниям бывшего юнкера Крымского кадетского корпуса М. Каратеева, на столичном вокзале в Загребе эшелоны с Крымским кадетским корпусом встретила толпа людей, выкрикивающих проклятия в адрес белогвардейцев. «Вы всю жизнь пили русскую народную кровь, — скандировали они, — а теперь приехали пить хорватскую!»{246} По его словам, подобные случаи были и в Словении. В это время здесь были сильны прокоммунистические настроения, и у прибывших юнкеров порой складывалось впечатление, что и здесь вот-вот вспыхнет гражданская война. После обустройства войск в этих республиках случались драки, зачинщиками которых становилось местное население. Но в целом на условия жизни войск это влияло мало, и они ни в какое сравнение не шли с той жизнью, что была в Галлиполи и на Лемносе.

Абсолютное большинство чинов кавалерийской дивизии определилось на службу в пограничную стражу и таможенный контроль. Штаб этой дивизии вплоть до 1926 г. размещался в г. Вранье, а затем передислоцировался в г. Пожаревац. Кавалеристы разбивались на подразделения, командирами которых назначались только сербы. Русский командный состав помогал в пограничной службе, а в структурах таможенного контроля они становились советниками при сербских начальниках. Все русские военнослужащие подписали особый контракт, который обязаны были возобновлять ежегодно. Кроме того, все они приняли присягу на верность королю{247}.

Право носить русскую военную форму получили только старшие воинские начальники, начиная с командиров эскадронов, принятых на должность чиновников в пограничную стражу. Но всего таковых набралось только 21 человек. Командиры бригад и полков, поступившие на таможенную службу, и чины дивизии, находившиеся на иждивении Главного командования, также имели право носить русскую военную форму. Командиры же полков, состоявшие на службе в структуре сербской таможни, при исполнении обязанностей должны были носить сербскую форму. Все остальные офицеры, за исключением последнего выпуска Николаевского кавалерийского училища, числились унтер-офицерами и тоже носили сербскую военную форму. Были установлены и оклады, при этом в таможенной службе значительно ниже, чем у пограничников. Это объяснялось прежде всего разницей в условиях службы. Большинство частей и подразделений, поступивших на службу по охране сербской границы, находились вдали от крупных центров и не имели даже сносного жилья. Однако, по отзывам сербских начальников, русские части представляли собой исключительно крепкие по духу и дисциплине формирования{248}.