Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы

• Название: Крым — Галлиполи — Балканы
• Автор: Николай Карпов
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-85887-124-0

Эта книга рассказывает о драматичном периоде исхода армии Врангеля из России, о судьбе галлиполийцев. Книга воспроизводит по дневникам очевидцев, архивным документам историю их жизни, борьбы за выживание, где все было посвящено главной цели — сохранению Русской армии. Исторические рамки знаменитого «галлиполийского сидения» здесь расширены от самого начала эвакуации белых войск из Крыма до начала Второй мировой войны, что дает возможность проследить судьбы участников Белого движения. В издании впервые представлены материалы общества «Родина», сохранившего многие ценные документы русских офицеров, прошедших Галлиполи. Для широкого круга читателей.

---

Провожая будущих студентов, генерал Кутепов напутствовал их: «Помните, вы сыны великой России и вам на чужбине теперь более, чем когда-либо, надо с достоинством нести русское имя и представительство своей нации»{217}. Когда в корпусе решили изготовить отличительный знак «сидельцев» — галлиполийские кресты, — то первую их партию Кутепов приказал отправить в Прагу, как он выразился, «нашим студентам»{218}. Практически все они после приема в Константинополе, устроенного для них самим Врангелем, благополучно прибыли в Чехию, а во время учебы отличались от остальных русских студентов высокой организованностью и сплоченностью.

Армия Врангеля существовала как изолированное от внешнего мира сообщество людей, движимых стремлением выжить и быть востребованными по своему прямому назначению — для боевых действий против Советской России. Эта изолированность приводила к тому, что истинную картину жизни в лагерях из эмигрантов в Европе мало кто знал. Слухов, конечно, ходило много. Немалую роль в формировании мнения об армии Врангеля сыграли статьи, появившиеся в английских и французских газетах. Чаще всего эти публикации описывали личный состав корпуса как разложившихся и опустившихся вконец людей, социально опасных для тех стран, которые захотят приютить «сидельцев» на своей территории. Неудивительно, что многие деятели русской эмиграции на первых порах старались отмежеваться от Врангеля. Способствовало этому, как уже отмечалось, и бытовавшее мнение о монархических настроениях галлиполийцев.

Однако с лета 1921 г. контакты армии с эмиграцией стали расширяться. К тому времени был разгромлен Колчак, надежд на остальные очаги сопротивления войскам Красной армии, на Дальнем Востоке и в Забайкалье, было мало. Оставалась только армия Врангеля — потерпевшая поражение, но не сложившая оружия. Именно тогда наиболее радикальная часть русской эмиграции и стала рассматривать войска Врангеля как важный козырь в единении против Советской России. Конечно, среди тех, кто громко ратовал за поддержку Врангеля, были и авантюристы, желавшие заполучить в западных странах финансовые средства. Однако погоды они не делали, и в целом попытки Врангеля сохранить свою военную организацию находили поддержку в эмигрантских кругах.

Именно в таком ключе следует рассматривать посещения Галлиполи такими видными представителями русской эмиграции, как председатель Русского национального комитета профессор А. Карташов, председатель Главного комитета Всероссийского земского союза А. Хрипунов, бывший военный агент России в Чехии генерал М. Леонтьев. Они разъясняли офицерам и солдатам обстановку в мире, рисовали картины страшного голода среди рабочих и крестьян в России, призывали не падать духом.

Особую роль сыграла поездка в Галлиполи профессора Д. Кузьмина-Караваева. С докладом, подготовленным после ее завершения, он выступил в октябре 1921 г. в Константинополе. Этот доклад — «Правда о Галлиполи» — был затем распространен в Париже, Берлине, Лондоне, Варшаве и других местах проживания российской эмиграции. В нем подводились итоги десятимесячного пребывания армии Врангеля на чужбине, рассказывалось о том, что было сделано по обустройству войск, организации их боевой подготовки и обучению офицерских кадров в военных училищах, об общественной и культурной жизни. Особый интерес представляла часть доклада, где Кузьмин-Караваев обрисовал армейские порядки и состояние дисциплины в войсках: «Галлиполи произвело на меня сильное, яркое впечатление, — писал он. — Я ехал туда в предположении, что увижу остатки бывшей Русской армии, а вернулся в сознании того, что в Галлиполи заложено основание кадра будущей новой русской армии; особое мое внимание остановила на себе та сознательность, которая царит в Галлиполи как последствие проведенной крепкой дисциплины: внешний вид офицеров и солдат 1-го корпуса бодрый, чистый и опрятный; еще более меня поразило нормальное разрешение вопросов о взаимоотношениях офицеров и солдат»{219}.

Вопрос эвакуации войск на Балканы считался решенным, однако она все не начиналась. И вот наконец 4 августа 1921 г., когда войска с Лемноса были практически уже вывезены, приступили к эвакуации первого эшелона кавалерийской дивизии и в Галлиполи. Туда прибыл транспорт № 410. Погрузились на него без суеты, но быстро, так как вещей ни у кого почти не было. Набережную заполнили провожающие, на берегу и на пароходе играла музыка, у всех было праздничное настроение. Около семи вечера транспорт под крики «ура» и звуки Преображенского марша отправился в греческий порт Салоники, откуда его пассажиры уже по железной дороге перебрасывались потом в Сербию.

Через несколько дней транспорт вновь вернулся уже за вторым эшелоном кавалеристов, а 28 августа последняя их часть на пароходе «Кирасунд» покинула Галлиполи. Затем прибыл огромный пароход «Рашид-паша», предназначенный для пехоты. 31 августа этот эшелон убыл в Болгарию, в Варну. На нем отправились штаб пехотной дивизии, сводно-стрелковый полк генерала Дроздовского с конным и артиллерийским дивизионами и инженерной ротой. Части, как того и добивался Врангель, уходили на Балканы с сохранением своих организационных структур и, как правило, с тем оружием, которое удалось сохранить. В связи с начавшейся эвакуацией полковник Томассен направил Кутепову послание:

«…Ввиду отъезда из Галлиполи пятнадцати тысяч русских французское правительство для уменьшения расходов по реквизиции помещений, между прочим, решило полностью эвакуировать город Галлиполи от русских, за исключением госпиталей. Вследствие этого все штабы, школы, управления, склады, мастерские и т. п. должны будут переехать в лагерь и устроиться там в палатках. Помещения, предоставленные в настоящее время для госпиталей, остаются до нового распоряжения по сему предмету в настоящем положении. Я имею честь просить Вас составить по этому поводу детальную программу общей эвакуации города в лагерь Муни-бей-Дере с указанием частей и дней таким образом, чтобы эта операция была выполнена в порядке без задержки». Заканчивалось письмо так: «Эвакуация должна начаться, как только Вам будет возвращена Ваша программа по одобрении ее французским командованием. Она должна быть полностью выполнена к 30 сентября, другими словами, начиная с 1 октября никакое русское учреждение, кроме госпиталей, и ни один отдельный русский не должен оставаться в городе, равно как не должно быть ни одной палатки»{220}.

Это послание могло означать только одно: французское руководство решило воспользоваться тем, что уходит значительная часть самых боеспособных войск, и переселить всех оставшихся из города в палатки, ужесточить условия проживания и тем самым усугубить стремление поскорее покинуть Галлиполи на условиях, диктуемых французами. В ответ на это Кутепов, наоборот, на места эвакуировавшихся тут же перебазировал части и подразделения из полевого лагеря.

Оставшиеся с нетерпением ожидали вестей от тех, кто убыл на Балканы. Но неожиданно раньше других пришло сообщение из Бразилии. Подтвердились самые худшие опасения, зародившиеся еще во время отправки, прошедшей в обстановке непонятной скрытности и почти насильно. В Галлиполи вернулся один из офицеров, выехавших в конце апреля с теми, кто принял статус беженцев, — это были в основном семейные офицеры. Его рассказ полностью воспроизводит в своем дневнике штабс-капитан Г. Орлов. «Пароход "Рион", на котором отплыли "бразильцы", — пишет он, — из-за неисправности вынужден был вскоре пристать к острову Корсика. Часть беженцев сразу же покинула пароход и разъехалась по острову в поисках работы, главным образом на огородах и виноградниках. Остальные разделились на три группы. Одна, в которой было около 450 человек, во главе с полковником Брагиным, в конце июля все же отплыла в Бразилию на пароходе "Аквитания". Вторая, во главе с полковником Жилинским, вслед за ними отплыла туда же на пароходе "Трансваль", а третья, ее возглавил полковник Меркулов, тоже осталась на острове»{221}.

По словам рассказчика, уезжавшим в Бразилию перед отплытием с Корсики говорили, что каждая семья получит там участок земли в 23 гектара, семена для посадки, инвентарь для обработки почвы и деньги, чтобы продержаться до сбора урожая; что русские колонисты будут жить трудовой «коммуной» со своим выборным старостой, судьей, учителями и даже смогут иметь свое небольшое вооруженное подразделение для обеспечения порядка.

Как только беженцы приплыли в Бразилию, выяснились и подоплека столь странной вербовки добровольцев, и намерения вербовщиков. Инициатором отправки семей беженцев, оказывается, выступал некий состоятельный генерал Баскаков, планировавший приобрести в Бразилии крупные кофейные плантации. Он вступил в соглашение с полковниками Жилинским, Брагиным, Пятницким и Меркуловым, чтобы заполучить с их помощью несколько тысяч дешевых рабочих рук. Но из-за местных законов, о которых не знали заговорщики, эти планы расстроились. Генералу Баскакову как иностранцу не разрешили закупать землю. Группа полковника Брагина, прибывшая первой, вынуждена была принять закрепленные письменно условия местных арендаторов. Согласно этим условиям с беженцами заключался контракт на четыре месяца для работы в одиночку или группами не более шести человек на плантациях в 500—600 километрах от места высадки (г. Сан-Паулу). Работать надо было по двенадцать часов в сутки, оплату получать не деньгами, а их заменителем — бонами, за которые можно было кое-что купить, но только в лавке своего же арендатора. Как правило, заработанного хватало только на оплату питания, жилья, посуды и инструмента. По истечении срока контракта все оставались должниками арендатора и уволиться уже не могли.