Никос Казандзакис - Христа распинают вновь

• Название: Христа распинают вновь
• Автор: Никос Казандзакис
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1962

Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.

Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.

---

Отче, — ответил Михелис, — но мы ведь из-за болезни Манольоса и позвали тебя. Увидели, что какая-то страшная болезнь прилипла к его лицу, и подумали, что твоя милость, может быть, знает какие-нибудь заклинания, от которых сгинет нечистая сила…

— Многое мне непонятно, отче, — обратился к священнику и Яннакос. — Разве все не от бога? Почему же нужно было насылать болезнь непременно на Манольоса, а не на агу, или, скажем, на попа Григориса, или на деда Ладаса? Где же справедливость? Не понимаю!

Он повернулся к Манольосу.

— Почему и ты не кричишь? Почему не поднимаешь голову к богу и не спрашиваешь его? Только сидишь, скрестив руки, и, склонив голову, твердишь: «Бог меня наказал!» Но что ты сделал? Почему именно тебя он наказал? Встань, ты же не овца, ты человек, спрашивай! Вот это и есть человек — живое существо, которое поднимается и спрашивает!

Отец Фотис встал, протянул руку и прикрыл рот Яннакосу.

— О многом ты спрашиваешь, — сказал он, — слишком повышаешь свой голос, Яннакос, и зовешь бога, чтобы спустился он на землю, остановился перед тобой и дал тебе отчет! Кто же ты такой, что требуешь от бога спуститься на землю?

— Но я хочу понять… — боязливо пробормотал Яннакос.

— Ты бога понять хочешь, Яннакос? — в страхе спросил священник. — Но человек — это слепой червь у ног бога, и что может понять этот червь в бесконечном величии? И я, когда был молод, также кричал и спрашивал, когда не понимал. И мой наставник однажды на святой горе рассказал мне притчу — он часто притчи рассказывал, упокой, господи, душу его! Некогда, говорил он, далеко в пустыне было одно село, все его жители были слепы. И вот пришел в это село великий царь со своей армией; он сидел на огромном слоне. Слепые узнали об этом, они много слышали о слонах, и их охватило жгучее желание — пойти потрогать, пощупать их, чтобы иметь представление, что это такое. Пришли они (было их человек десять), стража их пропустила, вошли, поклонились царю, получили разрешение потрогать и пощупать слона. Один из них ощупал хобот, другой ногу, третий бока, а еще один — его поднимали на руках — ощупал ухо, а последнего посадили на спину слона и покатали… Радостные, они вернулись в село. Все слепые окружили их и нетерпеливо стали расспрашивать: что за страшный зверь слон? Первый ответил. «Слон — это огромная мощная труба, которая поднимается, вертится, и горе тому, кого она схватит!» Другой сказал: «Это какая-то волосатая стена, подобная крепости». Четвертый, который ощупывал ухо слона, молвил: «Ничего подобного, это совсем не стена; это — ковер из грубой шерсти; он шевелится». А последний крикнул: «Да какую же чепуху вы там мелете! Это огромная гора, которая путешествует».

Четверо друзей засмеялись.

— Мы и есть слепые, — сказал Яннакос. — Ты прав, отче, прости нас! Мы вертимся вокруг маленького пальца божьей ноги и говорим: бог — жестокий, бог — камень! А почему? Потому что не можем подняться выше.

— Мы не должны спрашивать, — сказал Михелис. — Наверно, бог что-то знает, раз он наказал Манольоса, но как же мы его увидим? Мы слепцы.

— Отец мой, — сказал Манольос, поднимая голову. — Мы, все четверо, в этом году связаны друг с другом неразрывно. Поэтому, мне кажется, будет правильно, если ты меня исповедуешь перед ними. Пусть они все узнают, за какую вину бог меня покарал и как я смогу вылечиться… Раз дьявол держится на моем лице, значит, я еще не раскаялся и бог меня не принимает…

— Ты прав, сын мой Манольос, — сказал священник. — Вот так поступали и первые христиане; они исповедовались перед всеми братьями, открывали свои грехи и все вместе находили путь к избавлению… Во имя господа бога, мы тебя слушаем, дорогой Манольос! Не забывай, что все мы грешники и что бог в эту минуту находится над нами и слушает тебя.

Манольос некоторое время сосредоточенно молчал, собираясь с мыслями. Перед ним прошла вся его жизнь — детство бедного сироты, которого с руганью и проклятиями воспитала его тетя Мандаленья, потом безмятежное отрочество в монастыре, поклоны в келье, монах Манасис, который рассказывал ему своим низким и приятным голосом об аскетах в Фиваиде, об апостолах на Генисаретском озере и о распятии Христа… какая же это была радость, какое царство небесное на земле! И вдруг, однажды утром, прибыл архонт Патриархеас со своими спутниками, и на монастырском дворе появился обоз, расстелили красные ковры, зазвучали радостные голоса…

Манольос поднял голову.

— Не знаю, отче, — сказал он, — с чего начать… Мысленно вижу всю свою жизнь… Помоги мне, отче, задавай вопросы. Спрашивайте и вы, братья!

— Не ищи начала, Манольос, — ответил ему отец Фотис, — нет начала, нет конца! Открой уста и скажи первое, что придет тебе на ум. Тогда ты увидишь, что слова — как черешни: одна тянется за другой и все вместе они образуют цепь… Закрой глаза, Манольос! Что ты видишь? Где ты находишься? Не думай, говори сразу!

— В доме попа Григориса. Там все старосты; большой совет принял решение и указал долг каждого в дни великой страстной недели, в том удивительном таинстве, которое разыграется в храме… Ко мне подходит поп Григорис, кладет руку мне на голову и благословляет меня: «Тебя, Манольос, бог выбрал, — говорит он мне. — Тебя бог избрал поднять тяжесть креста…» Сердце мое разорвалось на тысячу частей…

Манольос открыл глаза и заплакал; он вернулся к действительности.

— Сердце мое в ту минуту словно разорвалось на тысячу частей, — продолжал он. — Как будто это был флакончик с духами, который блудница Магдалина разбила у ног Христа, чтобы их омыть… С детства я отличался богатым воображением. Читая жития святых, я далеко уносился в мечтах. Я тоже хотел стать святым… И когда пошел в монастырь, только об одном и думал — о праведниках… Хотелось и мне отправиться в Фиваиду, и не есть, не пить, только творить чудеса. Вот видите, братья, с малых лет я грешил, дьявол поселился в моем сердце, и я загорелся. Мне хотелось творить чудеса — прости, господи! — чтобы прославиться! И когда я вышел из дома попа Григориса, в висках моих гудело, мне показалось, что село стало маленьким и я не помещался в нем, что я был уже не Манольос, работник старика Патриархеаса, неграмотный и недостойный, а избранник бога, перед которым великая задача: идти святыми местами по стопам Христа и уподобиться ему!

— Какая гордыня! — пробормотал Костандис. — И это ты, Манольос, такой тихий и скромный…

— Сын мой, Костандис, — сказал священник, — сердце Манольоса переполнено; дай ему излиться, а потом и ты выскажешь свое мнение.

— Вы меня простите, братья, — сказал Манольос, — в душе у меня сидел дьявол… Я стыжусь того, что говорю, но я исповедуюсь и должен все высказать, бог меня слушает.

— Говори, говори, Манольос, — сказал священник. — Не стесняйся. Сердце человека — яма, наполненная змеями, лягушками и свиньями. Освободи же свое сердце, чтоб тебе легче стало.

Манольос приободрился.

— Я пыжился, как индюк, ходил взад и вперед и повторял тщеславно: «Бог избрал тебя, Манольос, тебя!» Но однажды, спасибо тебе, Яннакос…

Он схватил руку Яннакоса и хотел ее поцеловать, но Яннакос неожиданно отдернул ее.

— Что с тобой, Манольос? Ты хочешь поцеловать мою руку?

— Да, Яннакос, — сказал Манольос, — потому что ты открыл мне глаза… И увидел я, что я — лицемер и обманщик. Помнишь, Яннакос, ты встретил меня около дома капитана и сказал, — спасибо тебе: «Обманщик! Обманщик! Ты хочешь быть подобным Христу, а сам собираешься жениться… И после распятия Леньо принесет тебе теплую воду, и ты умоешься; она принесет тебе чистое белье, ты переоденешься и ляжешь с ней, после распятия, на кровать!»

— Прости меня, Манольос! — закричал Яннакос и упал в объятия своего друга. — Ты не знаешь, какой демон в тот день сидел во мне… Когда-нибудь и я вам исповедуюсь, и вы схватитесь за голову. Священник знает…

— Позвольте ему сказать, братья, пусть он выскажет все, чтобы облегчить душу, — сказал отец Фотис и попросил Яннакоса сесть. — Продолжай, Манольос! Тебе уже стало немного легче, ты чувствуешь это?

— Чем больше говорю, отче, тем легче мне становится… Исповедь — это важное дело, очень важное! Теперь я набрался смелости и выложу все, все!

— Мы слушаем тебя, сын мой, — сказал священник.

Он дотронулся до плеча Манольоса, как будто хотел передать ему часть своей силы.

— Говори, сын мой!

— Когда Яннакос в ту нашу встречу так обнажил мое сердце, я содрогнулся: передо мной была пропасть, и я остановился. «Тебе не стыдно, Манольос, — сказал он мне тогда, — ты думаешь, что распятие — это игра? Думаешь обмануть бога и людей? Любишь Леньо, мечтаешь спать с ней и хочешь изображать Христа? Позор тебе, обманщик! Прими решение, лицемер!» И с той минуты я принял решение: не жениться! Не трогать женщину! Остаться чистым!