Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

• Название: Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева
• Автор: Владислав Зубок
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8242-1543-1

Книга профессора истории Университета Темпл (США) Владислава Зубока посвящена изучению мотивов и интересов Советского Союза в холодной войне. На ее написание повлияли новые источники и методологические находки: автор использовал большой массив ранее не доступных архивных документов — от записей, сделанных на заседаниях Политбюро, шифротелеграмм, которыми обменивались руководители компартий, до мемуаров бывших коммунистических лидеров и интервью с их помощниками, дипломатами, разведчиками и военными.

Книга предназначена историкам, политологам, преподавателям и студентам, всем интересующимся историей международных отношений СССР.

---

Горбачев объявил членами Политбюро, что для прекращения гонки вооружений Советскому Союзу следует выйти с более смелыми инициативами по разоружению. В конце мая 1986 г., по инициативе Шеварднадзе, состоялась встреча главы партии с ответственными работниками МИД. Горбачев заявил дипломатам, что администрация Рейгана пытается подтолкнуть Советский Союз к изнурительной гонке вооружений. Внешняя политика, заключил он, должна облегчить бремя военных расходов, должна «сделать все, что в ее силах, чтобы ослабить тиски расходов на оборону». Горбачев рекомендовал дипломатам быть более инициативными и не превращать настойчивость в переговорах в «бессмысленное упрямство, когда бы о нас говорили: мистер НЕТ». Отмечая, что США по-прежнему являются «локомотивом милитаризма», генсек предлагал не сидеть в окопах холодной войны и не ждать, когда в Вашингтоне появится более покладистое руководство, а перейти в дипломатическое наступление, атаковать администрацию Рейгана мирными инициативами и влиять на американцев через их западноевропейских союзников{1084}.

Первым заметным изменением во внешней политики СССР после Чернобыля стал прорыв в вопросе ограничения и контроля обычных вооружений на Стокгольмской конференции ОБСЕ по мерам доверия в Европе. Переговоры на этой конференции зашли в тупик буквально в день ее открытия в январе 1984 г., так как советская сторона отказывалась принимать предложение американцев о проведении инспекций на местах. Перспектива того, что НАТО будет инспектировать вооруженные силы и военные объекты на советской территории, приводила советский генералитет в ужас. Ведь тогда обнаружились бы все их приписки, все их головотяпство и бесхозяйственность, все те «потемкинские деревни», которые нередко подменяли реальные оборонные объекты. На одном из заседаний Политбюро маршал Ахромеев даже требовал отозвать руководителя советской делегации, ставя под сомнение его «советский патриотизм». Однако после Чернобыля аргументы генералов уже не имели силы. Более того, Политбюро поручило Ахромееву самому поехать в Стокгольм, чтобы объявить о том, что Советский Союз согласен принять западные условия об инспекциях на местах. Маршал повиновался, и вскоре договор о мерах доверия в Европе был подписан{1085}.

К этому времени генсек прочел и усвоил массу материалов по международным отношениям, в том числе документы международной комиссии по новым подходам к безопасности, созданной шведским социалистом Улофом Пальме и публикации западных социал-демократов на тему разоружения и невоенных гарантий безопасности. Он познакомился с манифестом Рассела — Эйнштейна 1955 г. и материалами конференций Пагуошского движения ученых против ядерной войны{1086}. Вооруженный новыми идеями, Горбачев обратился к западным социалистам, стоявшим у власти в некоторых странах НАТО, с предложением обсудить новую философию всеобщей безопасности. Президент Франции Франсуа Миттеран, премьер-министр Испании Фелипе Гонсалес и премьер-министр Канады Пьер Эллиот Трюдо благосклонно отнеслись к «новому мышлению» Горбачева. На встречах с советским лидером они выражали свою тревогу по поводу воинственных настроений в Вашингтоне. В разговоре с Миттераном в июле 1986 г. советский руководитель обрушился с критикой в адрес Рейгана и «тех сил, которые поставили Рейгана у власти», за то, что они продвигают программу СОИ и не желают понять общечеловеческие интересы безопасности на современном этапе. Миттеран согласился с тем, что, возможно, «военно-промышленный комплекс оказывает сильное давление на администрацию США». Вместе с тем, добавил он, «следует иметь в виду, что Рейган — человек своей среды, не лишенный здравого смысла и интуиции». Он призвал Горбачева не рассматривать политическую ситуацию в Соединенных Штатах как нечто застывшее: «Она вполне может измениться». Кроме того, он, заняв центристскую позицию между Советским Союзом и американцами, с пониманием отнесся к искренней обеспокоенности Горбачева по поводу международной безопасности{1087}.

Премьер-министр Великобритании, лидер консерваторов Маргарет Тэтчер взяла на себя роль неофициального посредника между Горбачевым и Рейганом. Несмотря на идеологическую пропасть, разделявшую Тэтчер и Горбачева, между двумя политиками возникли на редкость теплые отношения, взаимная симпатия. Тэтчер с самого начала с пониманием восприняла идею об оздоровлении международной обстановки и сокращении вооружений, которую выдвинул Горбачев, но категорически отвергла планы по созданию безъядерного мира, считая их опасной романтической утопией. Горбачев заявил, что Тэтчер, видимо, хочет ядерной войны. Два лидера заговорили на повышенных тонах, но в конце концов расстались, уверив друг друга в наилучших намерениях. Как выяснится позже, Тэтчер оказалась права: процесс ядерного разоружения, как она и предупреждала, натолкнулся на жесткие ограничители. И все же, по мнению Черняева, «если бы не напористость Горбачева, не его непримиримость в стремлении доказать всем, что ядерное оружие — абсолютное зло и на нем невозможно больше строить мировую политику, то… мы бы и до сих пор не имели того действительно исторического поворота в гонке вооружений, который все-таки состоялся»{1088}.

Другим неформальным посредником между Кремлем и Белым домом стал бывший президент США Ричард Никсон. Он по-прежнему был на хорошем счету у советских руководителей как один из творцов политики разрядки 1970-х гг. В июле 1986 г. Никсон сказал Горбачеву: «Вы правы: в администрации [Рейгана] есть люди, которые не хотят договоренностей с Советским Союзом. Им кажется, что если они смогут изолировать Советский Союз в дипломатическом отношении, прижать его экономически, добиться военного превосходства, то советский строй рухнет. Но этого, разумеется, не произойдет. На протяжении многих лет Рейган, как Вы знаете, считался сторонником группировки, разделяющей подобные взгляды. Теперь, однако, он таковым не является. Я знаю из бесед с ним, что во многом на постепенное, но несомненное изменение его взглядов повлияла встреча с Вами. На него произвели большое впечатление не только содержание Ваших бесед, но и Ваша личная приверженность делу мирных отношений между нашими странами… Он также считает, что у него сложились определенные личные отношения с Вами»{1089}.

После таких разговоров Горбачев с еще большим нетерпением искал возможности опробовать свое «новое мышление» в действии. Кроме того, его подстегивали неприятные известия об экономическом и финансовом положении в СССР. Горбачевский курс на «ускорение» экономики буксовал, лозунги о реформах в стране резко контрастировали с вялостью и застоем, особенно в общественной жизни. Только за один месяц, прошедший после Чернобыльской аварии, на ликвидацию ее последствий ушло 3 млрд. рублей. Эти непредвиденные расходы заставили Политбюро вновь и вновь обсуждать проблему финансового бремени, которое придется нести в том случае, если гонка вооружений с США продолжится. Вероятно, впервые после дебатов, которые велись во время польского кризиса 1980-1981 гг., стало ясно, что Советский Союз не справляется с непомерными затратами. Действительно, советские финансы были на пределе. В июле 1986 г. Горбачев признался, что из-за резкого падения цен на нефть бюджет страны недосчитался 9 млрд. рублей, причем в твердой валюте. Кроме того, антиалкогольная кампания сократила бюджетные поступления на 15 млрд. рублей. В СССР назревал внешнеторговый дефицит и валютный голод{1090}.

Однако к принятию болезненных мер, прежде всего реформы цен, которая могла помочь обуздать скрытую инфляцию, Горбачев был не готов. Он боялся вызвать недовольство масс населения, генсек еще продолжал надеяться на «ускорение» экономического роста, ждать отдачи от миллиардов, вложенных в машиностроение. На Политбюро он говорил: «То, что мы задумали в машиностроении, — это исторический поворот. Еще 15 лет назад мы поняли, что надо реконструировать машиностроение. И все завалили. Если мы и теперь слюнтяйство допустим, никакой перестройки не будет… На Западе смотрят и ждут, чтобы мы захлебнулись. И мы либо войдем с этим в историю, либо выйдем из нее». С помощью Лигачева в Секретариате ЦК генсек продолжал замену партийных кадров в надежде вдохнуть новую жизнь в партийно-административную систему и с ее помощью реанимировать экономику{1091}. А еще Горбачев возлагал все большие надежды на снижение международной напряженности, которое могло бы принести облегчение перенапряженному бюджету — «мирные дивиденды» за счет уменьшения военных расходов, получения западных кредитов и помощи западных компаний в реконструкции советской промышленности.

Между тем отношения между СССР и США не располагали к оптимизму. В 1986 г. они практически вылились в войну советских и американских спецслужб, и в этой незримой борьбе обе стороны несли большие потери. КГБ получил от сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса информацию о деятельности американских шпионов в Советском Союзе. С санкции Горбачева все они были арестованы и после закрытого следствия и суда расстреляны или направлены в лагеря. В это же самое время в Америке были выявлены и взяты под арест советские агенты, много лет работавшие в ФБР и Агентстве национальной безопасности. В конце августа война разведок привела к громкому международному скандалу: сотрудники ФБР арестовали сотрудника КГБ Геннадия Захарова, работавшего под дипломатическим прикрытием в Секретариате ООН. В отместку контрразведка КГБ арестовала и обвинила в шпионаже корреспондента журнала U. S. News and World Report Николаса Данилоффа{1092}. Новая волна антисоветской пропаганды, умело направляемая администрацией Рейгана, захлестнула американские средства массовой информации. Казалось, что отношения между США и СССР опять возвращаются на уровень осени 1983 г., когда был сбит корейский авиалайнер.