Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

• Название: Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
• Автор: Габриэле д'Аннунцио
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-34-8

Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.

В третий том Собрания сочинений вошли новеллы и пьесы «Слава», «Франческа да Римини», «Дочь Иорио», «Факел под мерой», «Сильнее любви», «Корабль».

---

Коррадо. Надо быть твердой, Мария. Я писал тебе, потому что боялся, что не хватит сил высказать.

Мария. Ты хочешь, чтобы я была твердой? Я буду, я буду тверже мира и судьбы, если ты требуешь этого от меня во имя моей любви. За себя не бойся. Какая страшная в тебе сила, если ты мог сделать то, что сделал!

Коррадо. Я повинуюсь необходимости, которой никогда от тебя не скрывал.

Мария. Да, это верно. И разве не за то я любила тебя и люблю теперь? Я принадлежу тебе, но не ты мне. Таково было условие. Я это знаю. И принимаю. Но не хорошо, что ты несправедлив ко мне.

Коррадо. Несправедлив?

Мария. В более счастливые времена мне было ужасно трудно стать лучше: мне не под силу было подняться до тебя! Я постоянно твердила себе: если есть способ принадлежать ему более полно, я найду его. Когда твоя страсть к далеким странствованиям сильней смущала мою нежную любовь к тебе, я говорила себе: «Есть ли способ любить его так, чтобы разлука с ним не была для меня медленной смертью!» Я перевернула всю свою жизнь от начала и до конца, с каждым днем стараясь дать тебе нечто более значительное, лучшее. А ты теперь так оскорбительно прощаешься со мной!

Коррадо. Мария! Мария! Перед всем на свете я могу устоять, только не перед твоим голосом и слезами.

Мария. Я не плачу.

Коррадо. Я не могу устоять перед твоей скорбью, которая дрожит на твоем лице, перед твоими устами, на которые я не могу глядеть без того, чтобы не поколебалось мое решение. Я должен уехать. На этот раз меня понуждает уехать не только мое всегдашнее влечение, но необходимость, граничащая с неизбежностью, я сжег все свои корабли, и часы той моей жизни, которая тебе знакома, остановились, — я не знаю, пробьют ли они вновь. Но если ты цепляешься за меня, если связываешь мне руки…

Мария. Нет! Нет! Я не цепляюсь за тебя, я не становлюсь тебе поперек дороги, не заслоню тебе жизнь… Взгляни на меня. Я дрожу не от подавленных рыданий, а от стыда за нанесенную мне обиду. Ах, как смертельно больно то, что никакая, даже самая сильная любовь не может избавить нас от подозрений и презрения мужчины и что то, что для нас всегда бывает результатом опьянения страсти или страданием, в конце концов становится бременем и гибелью! Я прочла в твоих глазах выражение отчаянной обороны.

Коррадо. Нет! Ты ошибаешься!

Мария. Ты как-то рассказывал мне о нападении на тебя львицы, как она после твоего неудачного выстрела хотела броситься на тебя. Позади тебя стоял твой слуга Руду, который дал тебе заряженный штуцер для второго выстрела, и ты убил ее. Так тебе должно быть понятно поведение возлюбленной после первой угрозы. Борьба сердец жестока не менее, чем охота. Ты ранил меня этим письмом, которое лежит тут, на оружии, и вот я уже насторожилась и встала перед тобой. Ах, Коррадо, когда ты поднял глаза, я увидела в них что-то решительное и неумолимое. Ты в это мгновение подумал: «Надо нанести ей вторичный удар, но уже без промаху, чтобы перешагнуть через нее».

Коррадо. Молчи! Молчи! Ты с ума сошла!

Мария. Да, сошла с ума. Я ранена, но не хочу нападать. Говорю тебе о любви, потому что еще никогда не договаривала до конца. До сего дня мне не удавалось вложить в свой голос всей своей любви, сложить к ногам твоим всю свою жизнь. Сегодня я больше, чем просто возлюбленная, сегодня я такая, какой ты желал видеть меня. Когда я впервые увидела тебя, ты меня не заметил. Ты был погружен в свои мысли, и я прочла на твоем лице заботу и задумчивость, которых не могу забыть. С той минуты я полюбила тебя, одинокого и далекого от действительности. Когда-то ты приучил себя, свою команду к голоду и жажде, так приучил ты мое сердце к вечной угрозе. Не проходило вечера в самую счастливую для меня пору, чтобы я не предостерегала себя от несчастья, которого я не могла не ждать от тебя в будущем. В конце каждого самого сладкого для меня дня я твердила себе: «Готовься!» Прощаясь со мной, ты обыкновенно целовал меня крепче, чем когда здоровался. И я каждый раз думала: «О, как крепко он поцелует меня, когда ему придется уехать, или когда я буду умирать!» Ах как сильна та любовь, которая не ждет ничего, кроме такого поцелуя, и которая никогда его не забывает! Разве я могла приготовиться больше. Заслужила же я наконец того, чтобы ты сказал: «Час пробил», глядя мне прямо в глаза. Горе мое стало бы моей гордостью, и я твердым шагом, с сухими глазами проводила бы тебя до самого мола. А ты… прости, прости меня, но дай хоть раз высказаться сердцу… ты почти предательски выпускаешь свой заряд в мои крылья! Ты видишь во мне только грубое тело с руками, готовыми схватить и задержать тебя…

Коррадо делает шаг по направлению к ней, как бы желая помешать ей продолжать.

Коррадо. Мария! Мария!

Мария. Ты отстраняешь меня этим второпях написанным и непонятным письмом, кажется, что ты собираешься бежать куда-то.

Он побледнел, сильное волнение отражается на его лице.

Коррадо. Что ты сказала? Я собираюсь бежать!

Ужас охватывает молодую женщину при виде его бледности. Она протягивает к нему руки. Поток слов душит ее.

Мария. Нет, нет, Коррадо! Я не знаю, что говорю! Я с ума сошла! Я малодушна! Делай со мной, что хочешь. Это письмо, ведь я целовала его. Оно твое, оно для меня святое.

Коррадо. Нет, ты права. Да это верно, кажется, будто я действительно собираюсь бежать. Я слишком тороплюсь. Не думаешь ли ты, что мне необходимо очиститься в море? Может быть, я хочу обратить позорный поступок в славный подвиг? Ты ничего не знаешь?

Мария. Не говори так со мной! Если я оскорбила тебя, не наказывай меня. Умоляю, прости меня. Вот я опять так же покорна, как когда я вошла. Я хочу только служить тебе, помочь твоему слуге. Все ли готово? Не надо ли чего-нибудь сделать для тебя? Нет ли для меня какого-нибудь дела? Вот не закрыт еще ящик, вот книги.

Она наклоняется к книгам, готовая приняться за дело. Он на мгновение задумывается и приходит в себя. Голос его снова тверд.

Коррадо. Оставь. Не утомляй, не утруждай себя. Встань. Время еще есть.

Мария. Ах! Позволь мне хоть уложить твои книги, перебрать их одну за другой, чтобы ты вспоминал про это, когда будешь раскрывать их. Дела и подвиги Александра Великого, Данте, Геродота, Одиссея, стихотворения и письма Микеланджело.

Желая скрыть волнение, она нагибается, берет книги и вполголоса читает названия на корешках.

Коррадо. Оставь, Мария. Встань. Поспею, поди, сядь со мной.

Он склоняется к ней и берет ее за руку, желая поднять ее. Она оставляет книги, оборачивается, берет руку друга и страстно прижимается к ней губами. Она встает.

Мария. Ах! Почему ты вдруг стал так нежен?

Она глядит ему прямо в глаза и вдруг начинает плакать.

Коррадо. Мария!

Слезы сразу прекратились.

Мария. Что ты сделал?

Коррадо. О чем ты спрашиваешь? Почему?

Мария. Я никогда не видала на лице мужчины столько скорби. Ах, я никогда не видала тебя таким! Ты как будто опустился в пропасть и снова вышел из нее. В твоей голове промелькнула какая-то мысль и омрачила тебя. Что за мысль? Я что-то чувствую, но не вполне понимаю. Скажи мне!

Коррадо. Не мучься, дорогая моя. Я прогоню с твоих утомленных глаз зловещие грезы.

Он привлекает ее к себе и касается ее век губами, пытаясь улыбнуться.

Мария. Когда ты опускаешь мои веки, я лучше вижу в глубине моей души.

Коррадо. Что ты видишь?

Мария. Это началось вчера.

Коррадо. Что именно?

Она прижимается к его груди и говорит ему с таинственным волнением в голосе.

Мария. Когда я вчера выходила, я почувствовала, что наступила весна. В руках моих были первые фиалки, я вся промокла от мартовского дождя и не знаю, почему, мое сердце билось как-то особенно. А когда я, войдя в комнату, увидела, что ты прощаешься с братом, я сразу почувствовала, что день обрывается и падает, как что-то тяжелое, что падает глубоко и уже никогда больше не вернется. Каждый день уходит, знаю, но этот уходит как-то особенно. И ты, и брат показались мне, как бы сказать, старше. Казалось, что сразу как будто из-под земли выползла какая-то осень. И когда я протянула тебе букетик фиалок, я видела, как его брала твоя рука, а не сам ты, ты уже погрузился во мрак И когда брат заговорил со мной о солнце на Авентине, я не могла удержаться от слез.