Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

• Название: Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
• Автор: Габриэле д'Аннунцио
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-34-8

Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.

В третий том Собрания сочинений вошли новеллы и пьесы «Слава», «Франческа да Римини», «Дочь Иорио», «Факел под мерой», «Сильнее любви», «Корабль».

---

Фламма. Он был одинок.

Комнена. Ты боишься за меня?

Напряженно смотрят друг на друга: она, поняв настоящий смысл его слов, он — сарказм, скрытый в ее словах. Комната кажется сумрачнее.

Фламма (становясь кротким). Боюсь за тебя.

Комнена. Мне трудно утонуть, я — легкая.

Фламма. Не играй так с этим оружием. Ты можешь ранить себя. Оставь его.

Она кладет кинжал на стол, затем неожиданным прыжком своего гибкого и сильного тела приближается к мужчине, обнимает его, сжимает, завладевает им.

Комнена. Ты ошибаешься. Этот человек, вот сейчас, говорил с тобой и ввел тебя в заблуждение. Я тебе сказала, я сказала тебе: ты не должен любить никого, кроме меня. Я одна люблю тебя. Больше никто не любит тебя. Я — в тебе, как биение крови в твоих висках, как дыхание в твоем горле. Тебе нельзя вырвать меня из себя, не превратившись в мертвеца, не став чем-то пустым, безжизненным, жалким. Нельзя, нельзя. Если мои руки касаются тебя, если мои руки обнимают, если мои уста зовут тебя, разве мир не исчезает для тебя, как тучка? Вот теперь, теперь, когда я держу тебя, разве вдруг не исчезло из твоей души все, что мучило, что ожесточало тебя? Разве ты не побледнел, как человек, который приближается к граням жизни и боится, что не успеет оглянуться назад? И ты не мог бы оглянуться, если бы я не захотела, если бы я не позвала тебя назад. Ты боишься этого и надеешься на это… Я знаю. Скажи мне!

Фламма (почти умоляюще). Да, да, ты знаешь. Но не зови меня назад, устрой, чтобы мне не слышать больше из твоих уст этого неумолимого крика, помоги мне забыть его, помоги мне немного уснуть в тебе и думать, что я умер. Ни одной ночи — ах, вспомни! — не было ни одной ночи без того, чтобы ты не клала у своей постели раскаленного железа, чтобы будить меня, гнать вперед, вечно вперед, без перерыва, в ад людей…

Она выпускает его, отходит.

Послушай, послушай. Если ты одна любишь меня, будь со мной одна, далеко!

Комнена (изумленная). Далеко?

Фламма. Да, где бы то ни было, лишь бы подальше от этой животной усталости, на которую ты меня обрекаешь. Ни один раб еще не пылал такой ненавистью к своей галере, как я к этой слепой борьбе, насильственно проводя жизнь в насилии над людьми. А к чему? Какая цель? Я не этот обет давал себе, не этот отпечаток я хотел наложить на искупленный народ.

Комнена (издеваясь над ним). Ах! Ах! В таком случае ты предпочитаешь оставить свой последний отпечаток на перьях, на мягких подушках? Ах, ах! Так я сделаю тебе то, что сделала женщина из Габадонии Алексею Комнену, когда он явился, весь залитый кровью: подарю тебе зеркало! Но ты в своем уме, да? Ты говоришь в полном сознании? Что же ты предлагаешь? Говори.

Фламма. Отречение.

Комнена. А потом?

Фламма. Дорогу изгнания.

Комнена. Куда?

Фламма. Разве на найдется какой-нибудь островок, затерянный где-нибудь в свободном море?

Комнена. Остров Эльба? Ах, ты не похож на первого консула! Его желание дробило и подтачивало скалы сильнее, чем море, в ожидании новой зари. А ты просишь для себя только постели! Но тебе не дадут даже этого. Слушай. Когда-то, в моем детстве, мне с одной моей подругой попалась навстречу злая молосская собака. Я остановилась и неподвижно смотрела на нее. Она не тронула меня. А та чуть-чуть подвинулась назад. И собака накинулась на нее.

Фламма. Кто ищет для себя только тишины, тот найдет тайную дорогу.

Комнена (с громким хохотом). Ах, ах, ах, бежать? Как голубки?

Резко смеясь, она бросается на диван и лежит почти на спине, в вызывающей и насмешливой позе. Оставшись позади нее, вне поля ее зрения, Руджеро Фламма делает несколько шагов в темноте, идет к столу, протягивает руку к кинжалу, который еще блестит. Но им овладевает непреодолимая дрожь. Он останавливается, оборачивается к лежащей женщине, которая все еще смеется и говорит.

Ах, ты отвернулся, когда я почувствовала твою дрожь, но сознайся, что ты не можешь оторвать глаза от маленького острия…

Он снова колеблется, делает снова шаг к столу, снова протягивает руку. Не в силах подавить свою дрожь.

Разговор в темноте! Да ну же! Немного света!

Она выпрямляется быстрым и сильным движением своих выпуклых бедер, как если бы ее позвонки были из стали и шевельнулись все вместе.

Здесь больше не видать ничего. Вели принести лампы.

Фламма (разбитым голосом). Нет, нет, нет еще… Останься там еще минуту… Так хорошо… Я буду говорить с тобой… Останься!

Комнена. Да что с тобой? Ты болен?

Она берет его за руку в темноте.

Руки у тебя — как лед.

Фламма. Подожди… Сиди там, где сидела…

Комнена. Но зачем? Чего ты хочешь?

Фламма. Послушай… Я говорил в шутку, чтобы рассмешить тебя… чтобы рассмешить… Ты смеешься всеми своими зубами… Почему ты не смеешься еще? Я поцелую тебя в зубы…

Он берет ее за руки как бы для того, чтобы увлечь ее к дивану.

Комнена. Твои зубы стучат… От тебя веет холодом… Нет, нет…

Она ускользает от него, бежит к коридору.

Лампы!

Мужчина еще раз подходит к столу, протягивает руку, нащупывает кинжал, хватает его. Свет ламп разливается по коридору, бросает полосу света в темную комнату, освещает вдруг человека, который дрожит у стола. Комнена видит его.

Что ты делаешь? Это оружие — мое. Ты мне отдал его. Не трогай!

Она без труда отнимает у него кинжал.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Большая зала, где произошло первое действие, в доме, долгое время остававшемся необитаемым. Благодаря отсутствию стола, что стоял посередине, пространство кажется шире, обстановка кажется более печальной и более суровой. Через открытый балкон видно вечернее небо, где густые тучи создают образ горящего леса, который гаснет, дымясь. Под этим морем тусклого пламени виднеется огромный город в резком контрасте огней и теней; видоизменяя здания и улицы, эти огни и эти тени делают его похожим на собрание утесов, в которых вырыт лабиринт бездн.

Руджеро Фламма сидит на ступеньке, отделяющей балкон от пола. Все его тело приняло ту позу, которая делает его приниженным, у него испуганные и блуждающие глаза, его слух напряжен вниманием, руки у него дрожат непреодолимой дрожью. Комнена, стоя у одного из косяков, всматривается в мятежный город, осматривает окрестные улицы, все еще держась прямо в своей незримой алмазной броне, все еще готовая играть жизнью и смертью. Толпа время от времени оглашает воздух своими океаническими криками.

Комнена. Слушай! Слушай! Твое имя… Твое имя и смерть… Толпа устремляется с этой стороны, бешеная… Стекается со всех улиц, со всех улиц, черная, сплошная, громадная… Громадная толпа, бесконечная масса — та самая, которой ты управлял своим голосом, которую ты обуздывал своей волей, та самая, та самая… Иди сюда, встань, смотри! Вся, сплошной массой, бросается на тебя! Тысячи, тысячи и тысячи на одного человека! Встань, смотри! На одного тебя — весь Рим. Посмотри, и твое сердце наполнится мужеством и надеждой. Ты отчаялся? Считаешь себя погибшим? Но ты еще жив, у тебя еще есть душа в теле, голос в глотке. Последнее слово еще не произнесено. Твоя судьба еще не свершилась. Встань! Решись, встреть, говори, пусть услышат крик твоей силы, защищай свою могучую жизнь от слепых зверей… В одно мгновение это бешенство может измениться… Ты знаешь, ты знаешь. Разве не достаточно было одного твоего слова, одного твоего движения, чтобы устремлять ее на какое угодно препятствие или остановить ее натиск? А эта толпа — та же самая… Твой голос был для нее как вино. Она еще могла бы пить его и опьянеть… Судьба еще не свершилась. Пока бьется кровь, пока сердце цело, победа может быть вызвана человеком. Встань! Встань! Послушай! Твое имя и смерть… Что же в сравнении с этим тот первый час, когда я пришла к тебе? Толпа торжественно несла тебя на своих руках, ты был смущен… Здесь, на том же самом месте, в твоем пустынном доме, где ты закалял свою волю, где ты ждал своего часа, ты теперь очутился одиноким, и против одного себя ты имеешь тысячи, тысячи и тысячи… Ах, судьба готовит столь великие обстоятельства лишь для того, чтобы возвеличить чью-либо жизнь, чтобы раздвинуть мужество за все человеческие пределы. Все вокруг тебя величаво. Встань! Встань! Твое имя и смерть…