Владимир Лапин - Цицианов

• Название: Цицианов
• Автор: Владимир Лапин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03484-6

Генерал от инфантерии князь Павел Дмитриевич Цицианов (1754— 1806) принадлежит к числу тех, кого принято называть строителями Российской империи. Представитель древнего грузинского княжеского рода, он был горячим патриотом России и в буквальном смысле слова сложил голову, защищая интересы своего Отечества. Именно на его долю выпала реализация судьбоносного для двух стран манифеста императора Александра I о присоединении Грузии к России; ему же пришлось делать первые шаги в «умиротворении» Северного Кавказа и, одному из первых, осознать масштаб тех проблем, решение которых спустя несколько десятилетий после его гибели назвали Кавказской войной. О трагической судьбе князя П. Д. Цицианова и об истории вхождения Закавказья в состав Российской империи рассказывается в книге доктора исторических наук, специалиста по русской военной истории Владимира Викентьевича Лапина.

---

Третьей задачей было «благоустройство» Кавказа — развитие промышленности, сельского хозяйства, градостроения, транспорта, образования, здравоохранения и пр. Правительство придавало решению этой задачи большое значение, поскольку подъем экономики, строительство дорог и повышение грамотности местных жителей облегчали работу управленческого аппарата и благотворно влияли на готовность горцев, грузин и азербайджанцев смириться с «новым устройством их быта», как принято было называть в официальных документах признание ими (хотя бы внешне) своего подданства Российской империи и согласие (хотя бы и неискреннее) подчиняться установленным законам. Впрочем, на Кавказе решение всех трех задач столь тесно переплеталось, что по отдельности они существовали только на бумаге. Без эффективного управления нельзя было добиться успехов в «благоустройстве», а отсталые технологии и низкие урожаи ограничивали налоговые поступления, необходимые для содержания чиновников и финансирования целевых программ. Неимущие, разуверившиеся в возможности наладить спокойную жизнь, являлись самым «взрывоопасным» элементом, и потому усилия, направленные на развитие хозяйства, уменьшали мобилизационные ресурсы повстанцев. В свою очередь, без решительного «обуздания» тех, кто не прекращал набеги, без ликвидации угрозы нападения и разорения нельзя было рассчитывать на расширение посевов, увеличение поголовья скота и расцвет ремесел. Дороги были нужны для доставки почты, переброски войск и перевозки товаров, то есть для решения всех трех вышеуказанных задач.

Можно сказать, что последователем Цицианова в области «благоустройства» Кавказа, в сфере развития промышленности стал только Михаил Семенович Воронцов, занявший пост главнокомандующего в 1844 году. Все остальные, включая А.П. Ермолова, всю свою энергию расходовали на решение военных вопросов. Историк Н.Дубровин был совершенно прав, указывая в своей книге, что с кончиной Цицианова «все предположения и предприятия его последовали за ним в могилу»[855]. Не было принято предложение Павла Дмитриевича построить форт в устье реки Куры на Сальянском полуострове, хотя это дало бы возможность контролировать один из важнейших пунктов Закавказья. Фактически заново спустя десятилетия были изобретены стратегические принципы боевых действий против горцев, причем изобретение это было приписано другим деятелям.

Уже говорилось о «вытеснении» Цицианова из исторической памяти. Первые усилия в этом направлении сделал его преемник на посту главнокомандующего в Грузии Иван Васильевич Гудович Он принадлежал к старинному дворянскому роду польского происхождения, получил хорошее образование в Кёнигсбергском и Лейпцигском университетах. В 18 лет поступил на военную службу инженер-прапорщиком, состоял адъютантом при генерал-фельдцейхмейстере (начальнике артиллерии) графе П.И. Шувалове и генерал-фельдмаршале А.И. Шувалове. Его брат был любимцем Петра III, и после прихода к власти Екатерины II ему пришлось просидеть три недели под арестом, но потом императрица посчитала возможным не ломать карьеру молодому офицеру и назначила его на пост командира Астраханского пехотного полка. Гудович успешно действовал в Польском походе 1764 года и в войнах с Турцией 1768—1774 и 1787—1791 годов. Части под его командованием отличились под Хотином, сыграли решающую роль в сражении при Ларге, при взятии Бухареста. В 1785—1789 годах он служил рязанским и тамбовским генерал-губернатором. После начала Русско-турецкой войны 1787— 1791 годов Гудович вымолил разрешение вернуться в армию и был «определен» на Кавказ. Здесь он сначала действовал не очень удачно — попытка взять важную в стратегическом отношении крепость Ахалкалаки закончилась неудачей. Но вторая его крупная операция — поход на Анапу — привела к падению этой турецкой крепости, что повлияло на согласие Стамбула заключить мир на условиях, выгодных России. Грудь Гудовича украсил орден Святого Георгия 2-й степени — очень высокая награда. Отправляя войска в Персидский поход в 1796 году, Екатерина II назначила главнокомандующим Валериана Зубова — родного брата своего фаворита Платона Зубова. Поскольку полководческими талантами он не блистал, в помощники ему, как и следовало ожидать, дали настоящих боевых генералов. Одним из них стал П.Д. Цицианов. Гудовича оскорбило то, что предпочли младшего по чину, и, самое главное, то, что ему досталась унизительная роль провиантмейстера. Здесь истоки неприязни Гудовича к Цицианову — неприязни, которая пронизывала всю его позднейшую деятельность на посту главнокомандующего на Кавказе.

Но противостояние этих двух фигур основано не только и не столько на личной неприязни. Наследник «переиначивал» дела предшественника не только по принципу «от противного». Они имели диаметрально противоположные представления о задачах империи на Кавказе, о методах управления приобретенными там владениями, об отношениях с горскими племенами и владетелями. Фактически Гудович дезавуировал систему отношений, созданную Цициановым: он стал щедро одаривать ханов, тщетно надеясь добиться их верности, отказался от политики жестких репрессий за малейшие проявления непокорности, ориентировался на местных феодальных владетелей как на опору имперской власти. Если последнее в долгосрочной перспективе могло принести плоды, то методы оказались абсолютно непригодными, свидетельствующими, что главный российский начальник на Кавказе совершенно не понимал вверенного ему края. Только человек, не способный отказаться от тех идеологических схем, которые он привез из Германии, мог после нескольких лет службы на Кавказе дать своим подчиненным следующие наставления по обращению с горцами: «…внушайте им всемерно о спокойной их жизни, о домостроительствах, скотоводстве и хлебопашестве, как о таких вещах, от которых их состояние зависит; вперите в мысль их, колико постыдно воровство и разбой…»[856]

Чтение бумаг, вышедших из-под его пера, наводят на мысль о том, что Гудович не очень ясно представлял себе ситуацию. В 1791 году он предлагал поселить на Кавказской линии 10 тысяч крестьян, которые, не имея опыта жизни в условиях фронтира, стали бы жертвами горских набегов. Его попытки мирными методами добиться подчинения горцев, путем увещеваний прекратить набеги оказались тем более безрезультатными, что на фоне недавней цициановской жесткости выглядели проявлением слабости. Такая резкая перемена курса объясняется сразу несколькими обстоятельствами. Кризис политики устрашения был очевиден, и новый главнокомандующий попытался найти альтернативу бессмысленному кровопролитию. Покорение Азербайджана и разгром Персии были не таким легким делом, как это поначалу казалось. Малочисленность русских войск в Закавказье не позволяла ставить заслоны на всех путях вторжения турок и персов, а мобилизация ресурсов самого края предполагала лояльное отношение к коронной власти со стороны туземцев.

Два последующих главнокомандующих явно рассматривали Кавказ как временное назначение, что и подтвердилось их отзывом на «западный фронт». Тормасов пытался вести кавказскую политику «по-восточному»: вел долгие и витиеватые переговоры, торговался из-за уступок, плел интриги, натравливал одних владетелей на других, подбивал главу пограничного турецкого пашалыка на мятеж, обещая помощь оружием и деньгами. Когда имеретинский царь Соломон, бежавший в Турцию, сумел поднять восстание в своих владениях, главнокомандующий сам руководил действиями войск, применяя методы, которые впоследствии стали обычными для этой войны. Он разрешил гурийцам и мингрелам грабить имеретинские села. «Над бунтовщиками разрешаю оказать примерную строгость, не взирая ни на какое лицо и не делая им никакой пощады», — говорилось в одном из его приказов[857]. В 1810 году он распорядился дотла разорить Ахалцыхский пашалык, служивший туркам плацдармом для вторжения в Грузию. Необычные действия русских так потрясли местные власти, а ресурсы края восстанавливались с таким трудом, что война на этом важнейшем участке фронта фактически прекратилась[858]. Тормасов считал позволительным лишать жизни своих противников руками наемных убийц. Судя по его переписке с полковником Симановичем, царь Соломон не был отравлен или заколот только потому, что не удалось уговорить на такое дело никого из окружения царя[859]. Посылая полковника Лисаневича для подавления восстания в Кубинском ханстве, он писал о Ших-Али-хане: «…приложите все тщание, чтобы или достать его в наши руки, или убить, не имея против него ничего священного, а кто сие исполнит, тот получит в награждение тысячу червонцев и чин с жалованием или имение в Кубе, смотря по состоянию человека»[860]. Постоянно руководя военными операциями, Тормасов не имел возможности заниматься гражданскими делами края. Он терпеливо вел переговоры с имеретинским правителем, но когда выяснилось, что Соломон не в состоянии оказать серьезного сопротивления, главнокомандующий начал действовать умело и решительно, объявив о присоединении Имеретии к России[861]. Чтобы успокоить население, была введена система управления и судопроизводства, в наибольшей степени соответствовавшая народным обычаям и представлениям.