Владимир Лапин - Цицианов

• Название: Цицианов
• Автор: Владимир Лапин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03484-6

Генерал от инфантерии князь Павел Дмитриевич Цицианов (1754— 1806) принадлежит к числу тех, кого принято называть строителями Российской империи. Представитель древнего грузинского княжеского рода, он был горячим патриотом России и в буквальном смысле слова сложил голову, защищая интересы своего Отечества. Именно на его долю выпала реализация судьбоносного для двух стран манифеста императора Александра I о присоединении Грузии к России; ему же пришлось делать первые шаги в «умиротворении» Северного Кавказа и, одному из первых, осознать масштаб тех проблем, решение которых спустя несколько десятилетий после его гибели назвали Кавказской войной. О трагической судьбе князя П. Д. Цицианова и об истории вхождения Закавказья в состав Российской империи рассказывается в книге доктора исторических наук, специалиста по русской военной истории Владимира Викентьевича Лапина.

---

Экспедиция в Джаро-Белоканскую область произвела сильное впечатление на соседей. В «Актах Кавказской Археографической комиссии» напечатано письмо влиятельного дагестанского владетеля Сурхай-хана к генерал-майору Орбелиани (без даты, около 1803 года), в котором Сурхай-хан «на равных» разговаривает с представителем коронной власти: «Русский император, вероятно, вам приказал сражаться с джарцами, водвориться в их землях и сооружать на них укрепления, но я объявляю вам, что Джар не разнствует с моим владением; я готов принести за джарцев жизнь и имущество; я прибыл сюда потому только, что не признаю их подданными вашего падишаха. Если вы желаете себе спокойствия, то выведите своих солдат из этого владения на ту сторону Алазани, тогда между нами не будет столкновений, иначе я покоя не дам вашим людям в этой стране. В моих словах заключается собственная ваша польза»[684]. Этот документ — яркое свидетельство «принципа домино» в развитии того, что назвали Кавказской войной: покорение одной области обостряло отношения с соседними владетелями и ставило вопрос уже о их умиротворении.

После формального включения земель джарских лезгин в состав Российской империи в полный рост встал вопрос о судьбе ингелойцев, этнических грузин, вынужденных принять ислам и являвшихся фактически бесправными арендаторами на землях, ранее им принадлежавших. Пока позиции коронной власти на этой территории не полностью утвердились, правительство не торопилось с решением этого вопроса, поскольку не желало тем самым толкать лезгин в лагерь противников. Только в 1830 году согласно статье 7-й «Правил для управления Джарской и Белоканской областью», утвержденных главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичем, ингелойцы были избавлены от произвола мусульманских владетелей. Достигалось это четким определением размеров податей, разрешением личного освобождения и переселения в Грузию с оставлением недвижимости прежним владельцам. Арендатор мог также выплатить десятилетнюю сумму, после чего освобождался от всякой зависимости от бывшего владельца. Один из пунктов указанных «Правил» гласил: «В заключенном в 1806 году с джарцами мирном трактате, по 9-му пункту, они, между прочим, обязались Али-абадские грузинские деревни (Ингелой) оставить свободными в отправлении христианской веры и в богослужении не чинить никакого препятствия, но против того джарцы, притесняя порабощенных ими грузинских крестьян в свободном отправлении христианской религии, воспретили им строить церкви и даже принимать к себе христианских проповедников, по каковым утеснениям ингелойцы, быв прежде христианами, мало-помалу впали в заблуждение мухаммеданства, — а потому учредить между ними свободное отправление веры и богослужения христианской религии и вызвать ныне же, по сношению с экзархом Грузии, достаточное число священников, как для отправления обрядов богослужения, так и для обращения желающих в православную веру, и к сему оказывать со стороны правительства всевозможное средство и покровительство».

Условия договора с джарскими лезгинами были нацелены прежде всего на обеспечение безопасности восточных рубежей Грузии — отказ от помощи горцам, готовящим набеги, и прекращение контактов с мятежным царевичем Александром. Кроме того, предполагался обмен пленными (в ходе которого лезгины обязывались выкупить у чеченцев полковника Дельпоццо). Взамен российская сторона освобождала 60—100 пленных джарцев[685]. Всего присягу приняли 27 вольных селений (5330 дымов) и 34 зависимых селения (3000 дымов)[686]. По мнению русского командования, в 1803 году в этих селениях проживало 90 тысяч человек, тогда как сами горцы называли цифру, более чем вдвое меньшую — 40 тысяч. Какой из них верить — сказать невозможно: местные чиновники в большинстве случаев старались данные завысить, чтобы преувеличить значимость территориальных приращений и увеличить подати; туземцы же всеми способами эти данные преуменьшали, дабы эти самые подати уменьшить.

23 мая 1803 года Александр I подписал «благодарственный» рескрипт по поводу присоединения Джарской области, который не мог дойти из Петербурга до Тифлиса ранее середины июня. Однако «замирить» надолго этот район не удалось. Уже в мае 1803 года отряд горцев перебил рабочую бригаду, занимавшуюся расчисткой дороги, и прикрывавший ее взвод. Погоня, как и следовало ожидать, не дала результатов. 12 июня 1803 года возле местечка Кварели горцы перебили роту 9-го егерского полка под командованием капитана Секерина. Эта часть выдвинулась к границе, чтобы пресечь попытку отряда лезгин совершить набег на кахетинские села. Однако сведения о противнике оказались недостоверными. Секерин встретил не мелкую шайку, собиравшуюся грабить соседей, а несколько сотен воинов. Еще не зная об этом, капитан растянул свое малочисленное войско в стрелковую цепь, которая не смогла устоять перед напором превосходящего противника[687]. После того как пули сразили офицеров, нижние чины «смутились» и были порублены противником, многократно превосходившим их по численности. Преследование, организованное генерал-майором Орбелиановым (Орбели), оказалось бесплодным. При расследовании обстоятельств этих событий обнаружилось, что сами джарские лезгины в набеге не участвовали, но пропустили через свои земли отряд из другого района Дагестана, хотя по условиям заключенного с ними договора не должны были этого делать. Эта трагедия стала последней каплей. К тому времени выяснилось: вместо представителей знатных семей в заложники-аманаты были отданы люди без роду и племени, которых горцы не торопились выкупать.

Цицианов был вне себя от гнева, о чем свидетельствует его послание джарцам от 23 июля 1803 года: «Неверный народ! Бесстыдные люди! Долго ли вы будете от меня требовать невозможного? И желаете невыполнением одной из статей постановления, прося и беспокоя меня… Неужто думаете вы затем в подданство Великого нашего Государя Императора приняты, чтоб не держать слова данного? Вы должны выкупать ясырей и до сих пор не выкупаете, всё откладываете и еще смеете просить увольнения от оного! Неужто вы забыли, что вы 80 лет бедную Грузию разоряли и брали то, что хотели, а не по 100 рублей. Короче сказать, вы если через месяц не выкупите, то увидите, что я сделаю и с ясырями, и с вами. Я презираю дагестанских мулл, которые за вас российских подданных ходатайствуют, и оставаться будут без моего ответа, как и сей просивший за вас. Кто силу в руках имеет, тот со слабыми не торгуется, а повелевает им»[688].

То ли это послание не дошло до адресата, то ли горцы не поняли, что князь действительно сердится, — они не только не покаялись, но и совершили новый набег и угнали лошадей казачьего полка. Цицианов понимал, что карательная экспедиция была очень некстати в период подготовки похода на Гянджу, и потому попытался добиться покорности не мечом, а пером. В следующем послании он потребовал от джарцев не только вернуть похищенное и не пропускать впредь через свои земли дагестанцев, но и выплатить дань: «…Еще раз повторяю, чтоб опомнились, доколе я меча не вынул, и тогда говорю, что вы не возвратитесь более в землю, где родились, где предки ваши погребены, где сродники ваши вас воспитывали; не увидите вы домов своих, которые были спокойной вашей жизни убежищем». Ответ носил издевательский характер: ссылаясь на бедность, горцы отказались платить дань натурой (шелком) или деньгами. Тогда князь отправил третье, последнее письмо — своего рода шедевр военно-литературного жанра: «…Вижу, вы не чувствуете моей жалости к пролитию вашей крови реками и к лишению вас домов ваших и имения; ждите время, соберите всех дагестанцев и готовьтесь перемерзнуть в снегу между гор, буде стоять (обороняться. — В.Л.) устрашитесь. Не обманете вы меня другой раз, истреблю вас с лица земли, и не увидите вы своих селений; пойду с пламенем по вашему обычаю, и хотя русские не привыкли жечь, но спалю все то, что не займу войсками, и водворюсь навеки в вашей земле… Знайте, что, писав письмо к вам неблагодарным, кровь моя кипит, как вода в котле, члены все дрожат от ярости. Не генерала я к вам пошлю с войсками, а сам пойду, землю вашей области покрою кровью вашей, и она покраснеет, но вы яко зайцы уйдете в ущелья, и там я вас достану, и буде не от меча, то от стужи поколеете. Дагестанцы же, которых вы составили зимовать, будут свидетелями тому и также помрут; вы хлеб увезли в ущелье, но со смертью своей его есть будете…»[689]

Жители Джаро-Белоканской области даже не думали платить установленную дань и не только не препятствовали отрядам дагестанцев совершать рейды в Кахетию, но и сами с энтузиазмом в этих рейдах участвовали. Когда же в начале зимы 1803/04 года пришло известие, что джарцы приютили у себя большое «скопище» дагестанцев, которое намеревалось грабить Восточную Грузию, не дожидаясь, как обычно, освобождения перевалов от снега, Цицианов приказал генерал-майору Гулякову «наказать» горцев. Экспедиция в составе семи батальонов пехоты, грузинской милиции при десяти орудиях подошла к Алазани и в районе урочища Пейкаро наткнулась на лагерь противника. Сурхай-хан, командовавший горцами, надеялся на прочность своей позиции: с одной стороны лагерь был прикрыт густым лесом, с другой — излучиной реки. Однако артиллерия картечными выстрелами через реку, а пехота штыковыми ударами заставили горцев отступать к реке. Поскольку ближайший брод в районе урочища Урдо был заперт Александровским редутом, горцам пришлось при отступлении переправляться вплавь. После дождей уровень воды поднялся, и многие всадники утонули. Согласно рапорту, урон неприятеля превысил 300 человек, потери русских составили 11 солдат убитыми и ранеными.