Памела Джонсон - Особый дар

• Название: Особый дар
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

— Когда вы это купили, миссис Феррарс?

— Только на прошлой неделе. Увидела в Арденской галерее, и мне это понравилось. Но я все-таки ушла. Потом вернулась. Картина притягивала меня, понимаете? Покупала я ее не для того, чтобы удачно поместить деньги, и все же надеюсь, что именно так оно и получится: по-моему, картины вашей мамы когда-нибудь окажутся весьма выгодным приобретением. Разумеется, не исключено, что мода на ее вещи преходящая, — добавила она трезво. — С такого рода живописью ничего нельзя знать заранее. Но разве это важно? Мне она нравится, а только это и имеет для меня значение.

Может быть, тут она не совсем искренна, может быть, ей не столько хотелось приобрести еще одну картину миссис Робертс, сколько оказать поддержку ему и его семье? Но Тоби отогнал эту мысль как недостойную. Ведь Аманда производит впечатление человека настолько прямого, настолько честного! В ее искренности просто невозможно усомниться.

После ленча Эдуард объявил, что хочет «всхрапнуть», а Тоби и Мейзи решили прокатиться на машине — они объехали несколько деревушек, разбросанных на чуть всхолмленной местности — непривычному глазу могло показаться, что это равнина. Они остановились, чтобы осмотреть старинную церквушку с геральдическими эмблемами и пышно расписанными гробницами. Рыцарь и его дама в красных с золотом костюмах спали, чинно сложив руки на груди и вытянув ноги.

— Хотелось бы и мне так уснуть в один прекрасный день, — сказала Мейзи, державшая его за руку.

— Этой ночью ты будешь спать совсем по-другому, девочка моя.

Она подняла к нему засветившееся счастьем лицо.

К чаю они вернулись, и оказалось, что их поджидает Клэр. Тоби был ошарашен. Только бы Мейзи не заметила, что его бросило в краску! Будь она проклята, эта тонкая кожа, вечно он краснеет.

— Вот не думала, не гадала, что встречу здесь вас! — сказала Клэр, крепко, по-мужски тряхнув его руку. — Очень рада. Я заскочила ненадолго — выпить чашку чая, — объяснила она Мейзи. Потом повернулась к Тоби: — Мы ведь живем довольно близко отсюда.

Как будто он этого и сам не знал!

Ему стало не по себе. Слава богу еще, что Мейзи пока сохраняет полное спокойствие.

Девушки немного поболтали о платьях, фильмах, общих друзьях. Потом все пошли в дом пить чай, и тут разговор перешел на сад Ллэнгейнов.

— Наше чудовище старик Радкин заболел, и маме приходится делать всю работу самой, — сказала Клэр. — А она ее терпеть не может. Вы ведь наш сад знаете? — спросила она Тоби, но тут же спохватилась: — Да нет, откуда. Вы ведь в Глемсфорде не бывали. Мейзи непременно должна вас как-нибудь привезти.

— Да, непременно, — ответила Мейзи ровным голосом. Но на лице ее вновь появилось уже знакомое ему выражение испуга и боли.

— Что-то там у нас неладно с деревьями, — говорила между тем Клэр. — Мама не знает что. А папа и подавно. Опрыскивают и опрыскивают до одури, но толку никакого.

Мейзи встала, пошла наверх. Клэр, Эдуард и Тоби продолжали разговор, впоследствии Тоби так и не удалось вспомнить о чем. Вскоре Мейзи вернулась и до конца вечера была неестественно оживленна.

Но вот Клэр собралась уезжать.

— Непременно заставьте Мейзи привезти вас к нам, пока сад вообще не погиб, — сказала она.

Для Тоби остаток вечера тянулся невыносимо долго, хотя Мейзи и Аманда были веселы, а Эдуард сохранял обычный безмятежный вид. После обеда опять играли в буриме и в «цитаты с подхватом». У Мейзи все получалось блестяще. Потом она предложила послушать пластинки, но на этот раз ставила не классическую музыку, а популярные мелодии тридцатых годов — песенки в исполнении Кола Портера, Астера и Роджерса. Глаза ее сверкали. Тоби вспомнились слова Ноэла Кауарда о могущественном воздействии легкой музыки — что ж, это глубокая мысль. В тот вечер он основательно налег на спиртное.

Наконец все поднялись наверх и разошлись по своим спальням. Он долго ждал Мейзи, но она не приходила. В конце концов он сам пошел к ней, и предварительно постучавшись, распахнул дверь.

Она сидела, опершись на подушки, свет у нее еще горел.

— Ты был в Глемсфорде.

Он ринулся к ней, вымученно улыбаясь. Словно со стороны видел он эту свою улыбку. Не улыбка, а растянутая щель рта, веселость, под которой таится обман.

— Малыш, не говори глупостей.

— Клэр проговорилась. Думаешь, я не поняла?

Тоби мгновенно наметил план действий. Опустился с нею рядом на постель и обнял за плечи, но она вырвалась.

— Слушай, я и вправду там был, но всего один раз. Она меня затащила силком (говорить такое было низостью, и он сам это понимал). — Я потому не стал тебе рассказывать, что ты ревнивая, а я терпеть не могу, когда меня ревнуют.

— Но ты должен был мне рассказать.

— Пожалуй. Впрочем, это так несущественно, да и вообще тут говорить не о чем. Не думаешь же ты, что Клэр хоть что-то для меня значит?

— Тогда почему же она сразу забила отбой? Ну и дурой же я выгляжу, такой дурой!

— Она потому пошла на попятный, что заметила, какое у тебя стало лицо, — сказал Тоби. Снова он попытался обнять ее, и снова она сбросила его руку.

— Я для тебя ничего не значу. Во всяком случае, всерьез ты меня не принимаешь.

— Милая, ты значишь для меня очень-очень много. Неужели мы рассоримся из-за такого случайного… Такого случайного…

— Мне лгали.

— Мейзи, Мейзи. Если эта ерунда так тебя ранит, мне очень жаль. Что я еще могу сказать?

— Нет уж, лучше не говори ничего! — вспыхнула она. — Ты убил мою веру в себя, а ведь ее у меня не так много, сам знаешь. И всегда знал.

Слезы стояли у нее в глазах, но не проливались.

— Малыш, давай забудем об этом, ладно? Ты нужна мне. Она для меня ничто.

(Опять-таки низость, но ладно уж, семь бед — один ответ.)

В изнеможении она припала к его плечу, и он стал целовать ее — осторожно, деликатно, пробуя ее на вкус, словно плод. На его ласки она отвечала с горячечной порывистостью, но он знал: отношения не наладились. И не наладятся. Когда они разомкнули объятия, она повернулась к нему спиной и тут же уснула. Чтобы не потревожить ее, он не пошел к себе, а остался у нее и до самого рассвета пролежал, не смыкая глаз; это он-то, который после близости с женщиной тут же засыпал каменным сном.

Недели две после злополучного уик-энда в Хэддисдоне (воскресенье Тоби уже едва дотянул) Мейзи не давала о себе знать. Потом от нее пришло письмо:

«Мой хороший!

Я решила, что лучше мне некоторое время тебя не видеть. Надо как-то отдышаться и прийти в себя. Если ты скажешь, чтобы я верила тебе, я поверю, но все это меня потрясло ужасно. Сама понимаю, что, может быть, делаю из мухи слона. Приезжай опять в Хэддисдон, и поскорее, как только у мамы откроется „сезон“. — И не утерпела-таки, добавила: — Вряд ли Клэр снова заявится экспромтом.

Я работаю в антикварном магазинчике в Левенеме — надо же чем-то заниматься. Работа моя заключается главным образом в том, что я смахиваю пыль с невероятно хрупких вещиц и ожидаю покупателей, а они не идут. Может, когда начнется сезон отпусков, нам удастся заполучить туристов. Работа — очень так себе, но мой жалкий диплом не позволяет рассчитывать на другую. Я бы заработала больше, если б пошла в секретарши, но им положено знать стенографию и уметь печатать на машинке, а я просто не в состоянии этому сейчас учиться. Как бы то ни было, у меня все в порядке, и я скучаю по тебе. Скоро опять напишу, но какое-то время мне надо побыть одной.

Прости меня, если я досаждала тебе своей ревностью, но мне кажется, кто не ревнует, тот не любит».

Что ж, для Мейзи письмо довольно спокойное, решил Тоби, ведь это натура страстная. И ответил коротким нежным письмецом.

Некоторое время спустя ему вдруг позвонила Аманда. Она хотела бы, чтобы он позавтракал с нею, если, конечно, это не помешает его работе. Голос у нее был оживленный, уверенный; и все же то не было брошенное ненароком приглашение. То был приказ. Тоби ответил, что будет рад повидать ее, и, чтобы не оттягивать черного дня, предложил встретиться завтра же.

— Хорошо, — сказала она, — приходите к часу дня в «Жардэн де гурме» на Грик-стрит.

Тоби пришел первым и, хотя был сильно встревожен, решил никак этого не показывать. Аманда явилась с некоторым опозданием. Вид у нее, как всегда, был немножко сумасшедший (а сумасшедшей она отнюдь не была), но внушительный. В руках у Аманды был роман Монтерлана «Жалость к женщинам». Шляпа из белых перышек прикрывала большой пучок.

— Я не этот столик хотела, — объявила она метрдотелю, которому явно была знакома. — Он слишком на виду. Мы перейдем.

Они перешли за другой столик. Аманда приветливо заговорила с Тоби, заказала аперитивы и незамедлительно вынесла приговор книге Монтерлана.

— Почему этот человек нравится женщинам? Он же их ненавидит. Вот так жалость к женщинам! Нет у него к ним ни капли жалости. И все-таки они к нему льнут. Должно быть, в глубине души мы все мазохистки, хотя признаваться себе в этом не желаем. Я, например, такого за собой определенно не замечаю. Но он изумительный стилист, и работа у него ладится. Кстати, а как продвигается ваша?