Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

• Название: Демидовы: Столетие побед
• Автор: Игорь Юркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03573-7

Книга посвящена жизни и деятельности основателя промышленной династии Никиты Демидова, заложившего основу великой горной империи, его сыновей, при которых она достигла наибольшего расцвета, и внуков, при которых распалась. Биографии большинства героев впервые изложены с такой степенью полноты и точности. Автор, доктор исторических наук, подчеркивая значение созидательной деятельности Демидовых, в то же время далек и от панегирических восхвалений, и от изображения героев кровавыми злодеями. Широко используя документальные (включая привлекаемые впервые) источники, рассказывает о событиях, охватывающих почти столетний период, об отношениях Демидовых с властью (в том числе с Петром Великим), о вкладе представителей рода в развитие Российского государства.

---

К 1747 году все имущество наконец было описано и сведено в ведомости, на их основе составлены экстракты. Можно было приступать к разделу.

Алтайские заводы: второе взятие в казну

Раньше всех новый хозяин появился у алтайских заводов. И был он не из рода Демидовых.

Мы покинули Алтай вместе с Беэром в августе 1745 года, когда он с выплавленным из змеиногорской руды серебром отправился в Екатеринбург. 17 декабря он прибыл в столицу, где подал рапорт императрице. Основной вывод, к которому он пришел, был таким: руды Змеевского месторождения для промышленной переработки подходят, казенный завод заводить можно. Главная трудность — обеспечение производства (существующего демидовского и планируемого казенного) лесом. Для более экономного его расходования Беэр предлагал плавку медных руд на Колывано-Воскресенском заводе прекратить, полностью переведя ее на завод Барнаульский. Казенный завод строить на реке Таре или Уе, но с постройкой повременить. Пока его нет, выплавку серебра вести на Колыванском заводе. В литературе высказано мнение, что последний в его предложениях «предназначался для плавки государственного серебра»[877]. Текст рапорта, на наш взгляд, уверенно утверждать это не позволяет.

Заметим, что Беэр при жизни Акинфия поддерживал с ним приватную переписку. Показательно его письмо заводчику из Екатеринбурга от 9 ноября 1744 года, посвященное конфликту Демидова и Осокиных по поводу медных рудников. Беэр советует, как, по его мнению, правильнее поступить «для лутчаго разсмотрения с вашей стороны правости», рекомендует побеспокоиться о даче указа из Кабинета, по получении которого он «вашу (демидовскую. — И. Ю.) правду почтился б по должности ея на свет вывести»[878]. После смерти Акинфия Беэру пишет его вдова: сообщает семейные новости (обострение отношений с Прокофием, проблемы с погребением мужа), обращается за помощью, именуя «милостивцем»[879]. Как-то плохо это сочетается с невыгодной для семьи Акинфия позицией в очень даже касавшемся всех наследников вопросе о судьбе алтайских заводов.

Позицию Беэра, какой она сложилась к концу месяца, продемидовской тем более не назовешь. Можно предположить, что на нее повлияло обсуждение ситуации в верхах, выработка там предварительного решения и распоряжение Беэру облечь его в форму конкретных предложений. Что он и сделал в рапорте от 30 декабря.

В прежнем документе он оставлял Демидовым место на Алтае — как минимум они могли продолжать выплавлять медь. В новом проекте его им здесь уже не находится. Государство забирает Алтайский металлургический комплекс в свои руки полностью. Сереброплавильными становятся оба действующих завода. Для управления создается особое подразделение горной администрации. Беэр предлагает включить в его штат хорошо известных ему специалистов. В том числе — Улиха и Христиани, причем первого «за многую и верную ево службу в России и за обучение к плавиленному медному делу учеников» рекомендует возвысить до ранга премьер-майора, что было повышением сразу на четыре ступени. Упомянут и сыгравший роль в истории «объявления» серебра Трейгер, но и новый ранг, о котором для него ходатайствует Беэр, скромнее, и жалованье ниже[880].

Итак, в самом конце 1745 года «наверху» было принято решение алтайские заводы у наследников Демидова забрать. Уже в январе следующего года выходит указ об обеспечении их свинцом (он требовался для отделения серебра). Свинец с Нерчинского завода приказано не продавать, а отправлять на Алтай. Здешние предприятия названы еще «Барнаульскими Акинфия Демидова заводами», что понятно: указ о взятии их в казну только готовится.

В марте 1746 года Беэр подает в Кабинет новый рапорт: если императрица изволит взять заводы в казенное содержание, плавку на них демидовской меди для экономии угля следует скорее запретить. На следующий день Черкасов заключает шестилетний контракт с Христиани о его службе на алтайских заводах. В начале августа тот прибывает на Колывано-Воскресенский завод и, опираясь на инструкцию Беэра, начинает готовить его к превращению в казенный сереброплавильный. Осенью того же года сюда для описания демидовского имущества по заданию Томилова отправляются горный инженер Григорий Клеопин с помощником[881].

Именной указ, решивший судьбу алтайских заводов, был дан Беэру 1 мая 1747 года. Ему предписывалось ехать на Алтай и там заводы «Колывановоскресенской, Барнаульской, Шуль-бинской[882] и протчее на Иртыше и Оби реках и между оными все строения, какия обретаются, заведенныя от покойного Акинфия Демидова, со всеми отведенными для того землями, с выкопаными всякими рудами и инструментами, с пушками и мелким ружьем, и с мастеровыми людьми, собственными ево Демидова, и с приписными крестьянами взять на нас». Строения и руды следовало описать и оценить «для знания, что должно будет наследникам ево из казны нашей заплатить». Предписано справиться, нет ли за Акинфием и наследниками долгов перед казной, дабы учесть их при «заплате»[883]. Речь, таким образом, шла не о конфискации, а о выкупе государством частной собственности. Выкупе, конечно, принудительном. Но такая практика уже существовала и применялась к тем же Демидовым. Вспомним, что одновременно с передачей их родоначальнику Невьянского завода у него изымался с обещанием выкупа Тульский завод.

Указ 1747 года изменил судьбу Беэра. Все началось с распоряжения отправляться на Алтай для выяснения положения с серебряной рудой. Новый приказ, зафиксировав взятие предприятий в казну, определял программу приоритетного развития на них сереброплавильного производства. Беэр уже три года занимался Алтаем, был, как говорится, «в материале». Лучшего, чем он, специалиста и менеджера, способного выполнить эти планы, в России было не найти. Военная коллегия терять Беэра тоже не хотела и, характерно, даже после майского 1747 года указа императрицы писала по его поводу в документах обтекаемо: «…отправлен в Сибирь для исправления горных работ, где он имеет пробыть и немалое время»[884]. Но «пробыть» там он должен был в качестве первого лица горного начальства, а это означало окончательную отставку от Тулы, пост «главного командира» Оружейной конторы в которой занимал в его отсутствие майор Михаил Кошелев.

Ехать в Тулу поручили бригадиру Василию Федоровичу Пестрикову, главе находившейся в Сестрорецке Оружейной канцелярии. Кадровая перестановка имела важное значение для оружейной Тулы. Пестриков привез с собой новый статус здешней структуры оружейного управления: добился, что Тульская контора стала именоваться канцелярией, а учреждение в Сестрорецке — конторой[885]. Канцелярия «застряла» в Туле почти на три десятилетия. Из чисто производственного центра Тула превратилась еще и в общегосударственный центр управления производством оружия.

Созданные умом, талантом и огромным трудом Акинфия Демидова, алтайские заводы не дали ему той отдачи, которой он от них ожидал, — реализовать удалось далеко не все связанные с ними планы. После получения на них серебра и золота они стали самой драгоценной частью оставленного им наследства. Видя, что раздел затягивается, и не будучи уверенным, что новый владелец распорядится имуществом без ущерба для дела, «наверху» не решились оставить их в составе имущества, подлежащего разделению. Изъятие алтайских заводов раздел несомненно упростило и ускорило.

Майский указ 1747 года если и не перенаправил судьбу алтайских предприятий, то во многом дал ей другое оформление. Центром их группы отныне становится не Колывано-Воскресенский, а Барнаульский завод (со всеми последствиями для истории молодого города), управляют им казенные чиновники от Кабинета, техническое руководство осуществляют нанятые им иностранные и отечественные специалисты. Вопрос о том, кто и что от этого потерял или выиграл, слишком сложен. Тем более что проникнуть в острый и часто неожиданный ум Акинфия нам не дано.

Как делили и как разделили

Неопределенность в положении алтайских заводов разрешилась сравнительно быстро. В отношении всего остального смутное время еще продолжалось, и конца ему видно не было.

В 1748 году вариант разделения имущества предложил средний брат. Хотя наследники 30 апреля его приняли, раздела не последовало. Новым указом императрицы осенью того же года на заводах временно вводилось общее управление; братьям было велено иметь общую контору[886]. Так продолжалось несколько лет.

В 1753 году Григорий подготовил новый план разделения заводов на части — на основе идеи, что каждая из них должна обладать определенной полнотой, быть самодостаточной.

Велением императрицы от 23 октября 1757 года произвести окончательный раздел было поручено генерал-адъютанту А.Б. Бутурлину[887]. 28-го братья дали расписки в том, что указ слышали, что готовы ему подчиниться и до окончательного решения обязуются из Петербурга не уезжать[888]. Процедура вступила в завершающую стадию.