Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

• Название: Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01324-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Известный представитель «литературы факта» Николай Зенькович впервые в российской историографии составил хронику жизни М.С. Горбачёва до его избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В книге много малоизвестных фактов о ставропольском периоде его деятельности, о семейных корнях, работе в комсомольских и партийных органах края. Кто давал М.С. Горбачёву рекомендацию для вступления в КПСС? Кто сидел вместе с ним в одном кабинете на начальных ступенях комсомольской и партийной карьеры? Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Каких результатов достиг будущий генсек и президент за 23 года руководящей работы в крае?

Немало нового узнает читатель и из тех глав, в которых повествуется о деятельности М.С. Горбачёва в качестве «рядового» секретаря ЦК и члена Политбюро.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

В.И. Воротников впоследствии признавался, что на первых порах у него была определённая поддержка в Политбюро в лице М.С. Горбачёва, которому Виталий Иванович тогда полностью доверял, верил в незыблемость их давних товарищеских отношений. В первые годы (с 1983-го и до 1986-го, может быть, и в 1987 г.) и он относился к Воротникову доброжелательно, хотя и с известной долей покровительства, чего не было раньше. Во всяком случае, Виталию Ивановичу казалось, что Горбачёв уважал его опыт и профессиональные знания. Но разбирался в механизме аппаратной работы, освоил его активные пружины Горбачёв, безусловно, куда лучше своего протеже. Здесь он был великий мастер. В период 1983–1984 годов они встречались часто. Беседовали, переговаривались по телефону чуть ли не ежедневно, по разным вопросам. Воротников впоследствии сетовал: «Он весьма умело, как выяснилось потом, «привязал меня к своей повозке», в которой, ловко маневрируя, продвигался к заветной цели — власти».

«1 сентября 1983 г. Политбюро ЦК. Ю.В. Андропов вёл, как потом оказалось, последнее в своей жизни заседание Политбюро спокойно, без эмоций. Выглядел очень усталым, малоподвижным. В этот же день улетел в Крым, в отпуск. Больше он на работе не появился.

17 ноября. Заседание Политбюро. Вёл К.У. Черненко. До заседания информировал нас, что состояние здоровья Ю.В. Андропова, находящегося в ЦКБ, пока без изменений. Вспоминаю, что эта информация была воспринята достаточно спокойно. Ну, заболел человек, с кем не бывает. Не чувствовалось тревоги. Хотя многие знали, каково его здоровье, чем и сколько времени он уже страдает. Живёт на искусственной почке. Мне же всё это было неизвестно. Поэтому восприятие общее — поболеет и выздоровеет… Непонятно! Чем была вызвана такая уверенность? По существу, и о болезни Ю.В. Андропова я узнал лишь в середине ноября. Чазов же в своей книге пишет, что ещё в конце сентября его вызвали в Крым, где отдыхал Андропов, в связи с резким ухудшением здоровья генсека. Юрия Владимировича срочно эвакуировали в Москву, уложили в больницу, прооперировали.

Возможно, моё неведение объяснялось тем, что я сам с середины октября до 5 ноября находился в отпуске. Но опять-таки, почему же мне ничего не сказал Горбачёв? Создавалось впечатление, что этот факт скрывали.

4 декабря. Беседовал с М.С. Горбачёвым. Он был у Ю.В. Андропова. Состояние здоровья генсека плохое. Я впервые от Михаила Сергеевича узнал об истинной болезни Юрия Владимировича. Его посещают помощники. Иногда Черненко. По словам Горбачёва, Ю.В. Андропов недостаточно точно информирован, переживает за дела. «Вы бы позвонили ему». Я ответил, что хотел не раз, но раздумывал, стоит ли беспокоить больного человека.

В тот же день я позвонил в ЦКБ. Рассказал Ю.В. Андропову, как идут дела в республике, какие ожидаем итоги года. Как прошло согласование плана на 1984 год по России в Совмине Союза. О работе по его записке в Политбюро. Поинтересовался его здоровьем. Он: «Хорошо, что позвонил. Спасибо. Я залежался здесь. Невольно оторван от дел, это сейчас недопустимо. Но что поделаешь. Удовлетворён твоей информацией. Желаю, дорогой Виталий Иванович, успехов. Спасибо тебе сердечное. Привет товарищам».

6 декабря. Был у Горбачёва. Он имел ещё одну беседу с Ю.В. Андроповым (в ЦКБ). Состояние его не улучшается. Выглядит очень плохо. Исхудал. Ослаб. Юрий Владимирович предложил провести изменения в составе Политбюро, в том числе перевести меня в члены Политбюро (Горбачёв якобы поддержал это предложение). «Некоторые считают, — доверительно сообщил Михаил Сергеевич, — зачем торопиться, надо подождать и решать при участии Андропова, но он настаивает». Поговорили, как всегда, о сельских делах.

26 декабря. Пленум ЦК КПСС. Открыл К.У. Черненко. Начал с того, что встречался с Ю.В. Андроповым. Он не может участвовать в работе Пленума. Передал его просьбу рассмотреть на Пленуме оргвопрос. (Это было необычно: как правило, кадровые вопросы обсуждались в конце работы Пленума.)

«Вносятся предложения: избрать членами Политбюро М.С. Соломенцева и В.И. Воротникова, кандидатом в члены Политбюро — В.М. Чебрикова, секретарём ЦК — Е.К. Лигачёва. И.В. Капитонову — сосредоточиться на вопросах, связанных с развитием производства товаров народного потребления, бытовых и других социальных проблемах». Голосует — предложения приняты.

На Пленуме был роздан текст выступления Ю.В. Андропова.

В этом материале Андропов вновь, как и в своих выступлениях в июле, главное внимание уделил экономическим проблемам и повышению уровня организаторской работы.

Думаю, что эти короткие тезисы Ю.В. Андропова на декабрьском (1983 г.) Пленуме дают ответ на вопрос о том, когда зарождались и начинали осуществляться в Союзе задачи ускорения экономических и социальных преобразований, получившие затем популярное название — «перестройка». Именно в том понимании, в котором она осуществлялась в 1985–1987 годах».

И уж совершенно поразительную историю о мимикрии Горбачёва рассказал В. Печенев. Думаю, что читатели, привыкшие к реформаторскому облику Михаила Сергеевича, будут в немалой степени потрясены, узнав о его тайной симпатии к вождю всех народов.

В. Печенев:

— Однажды, припозднившись в четверг (это был обычный тогда день заседаний Политбюро), я заглянул к Лукьянову. От него только-только выходила хорошо мне знакомая, симпатичная, очень грамотная стенографистка. Я что-то пошутил на их счёт по поводу затянувшегося свидания. На что Анатолий, не поддержав моего игривого настроения, серьёзно и с гордостью (он из породы энтузиастов, как, впрочем, и я) сказал: «Четыре часа передиктовывал ПБ. Вы ушли с заседания, а они (руководители наши) одни остались. Говорили долго о Сталине. Послушай вот, Вадим…» И он кое-что (в первый и, кажется, в последний раз) прочитал мне из своей диктовки. Я, поражённый и польщённый доверием, молчал. «М.С. (Горбачёв. — Н.3.) вызвал меня потом к себе и велел написать проект указа о переименовании города Волгограда в Сталинград», — продолжил Лукьянов. «Ну и что, — заинтересованно спросил я, — опять «по многочисленным просьбам трудящихся»?» Вновь не выдержав шутки, Лукьянов сказал: «Проект указа я написал. Отнёс ему на пятый этаж». — «Когда выйдет?» — спросил я. Он пожал плечами: «К 40-летию Победы, наверное…» Шла поздняя осень 1984 года.

Обществоведам Советского Союза было известно, что в статьях К. Черненко в «Коммунисте» в 1981–1983 годах, которые в то время, как правило, готовились уже при участии В. Печенева, стала исподволь, но настойчиво проводиться мысль о необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов, о недопустимости подмены, дублирования первыми вторых. Мысль эта приобрела дополнительную, как казалось, актуальность в связи с политическим кризисом в Польше. Кстати, в 1984–1985 годах Горбачёв был председателем комиссии Политбюро ЦК КПСС по Польше. Естественно, что мысль прозвучала и в программной, так сказать, речи Черненко в феврале 1984 года при вступлении в должность генсека. И это давало его помощникам полное право вставить данное положение и в текст новой редакции Программы КПСС.

— И вдруг оно, — продолжает Вадим Алексеевич, — встретило некоторое сопротивление «куратора» нашей группы. Я, сказал Горбачёв, отношусь к этой идее с известной осторожностью. И неожиданно добавил, что в своё время Ю.В. Андропов предлагал поставить этот вопрос в практическую плоскость и пришлось ему возражать, спорить с ним. Ведь у нас, товарищи, сказал он, обращаясь к нам, нет механизма, обеспечивающего самодвижение экономики (передаю здесь его мысль, а не буквальные слова). В этих условиях, если первые секретари партийных комитетов отдадут экономику на откуп хозяйственникам, у нас всё развалится… (Интересный прогноз, не правда ли, в свете последующих событий?) Это рассуждение получило любопытное продолжение после реплики академика В.Г. Афанасьева (бывшего тогда главным редактором «Правды»), который сказал что-то вроде: демократии надо бы побольше да выборность всех руководителей ввести.

— Вот-вот, — шутливо заметил Горбачёв, — выборность снизу доверху, включая главного редактора «Правды»…

Афанасьев, не поддержав шутливого тона, добавил:

— Да номенклатуру надо бы отменить…

— Давайте отменим, — уже более строго прореагировал наш «куратор». — В таком случае польский вариант нам обеспечен.

Как оказалось, эти рассуждения будущего инициатора политической реформы в СССР, приведшей, по сути дела, к отделению и отстранению КПСС от командно-руководящей роли в государственно-хозяйственной жизни страны, не были случайными. Горбачёв повторил в основном свои аргументы против резкого разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов и несколько позже, на одном из совещаний секретарей ЦК КПСС с нашим участием. При этом (к некоторому моему удивлению) он обратился как к союзнику в этом вопросе к… В. Долгих, кандидату в члены Политбюро, секретарю ЦК КПСС, ведавшему ключевыми вопросами развития промышленности, который нравился К.У. Черненко.