Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

• Название: Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01324-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Известный представитель «литературы факта» Николай Зенькович впервые в российской историографии составил хронику жизни М.С. Горбачёва до его избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В книге много малоизвестных фактов о ставропольском периоде его деятельности, о семейных корнях, работе в комсомольских и партийных органах края. Кто давал М.С. Горбачёву рекомендацию для вступления в КПСС? Кто сидел вместе с ним в одном кабинете на начальных ступенях комсомольской и партийной карьеры? Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Каких результатов достиг будущий генсек и президент за 23 года руководящей работы в крае?

Немало нового узнает читатель и из тех глав, в которых повествуется о деятельности М.С. Горбачёва в качестве «рядового» секретаря ЦК и члена Политбюро.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Однако по свидетельству первого секретаря МГК КПСС В.В. Гришина, которому в течение почти девяти лет довелось видеть Горбачёва на заседаниях Политбюро, Секретариата ЦК, встречаться с ним по вопросам обеспечения Москвы сельскохозяйственной продукцией, та активность, с которой он начал работу в качестве Генерального секретаря ЦК КПСС в 1985 году, совершенно не проявлялась в прежней его роли. На заседаниях он, как правило, отмалчивался, поддакивал Генеральному секретарю ЦК, со всеми предложениями соглашался. Гришин никогда не слышал из его уст каких-либо новаторских предложений, несогласия по какому-либо вопросу. Если он и выступал на Политбюро по вопросам сельского хозяйства, то выступления были, как правило, серенькие, поверхностные, не содержащие каких-либо предложений по кардинальному улучшению работы на том участке, за который он отвечал. Складывалось впечатление, что он ни с кем не хотел портить отношения.

А вот мнение секретаря ЦК В. Фалина. По его наблюдениям, в конце 70-х — начале 80-х годов после появления М.С. Горбачёва на заседаниях Политбюро и Секретариата стало очевидно, что перестарков в руководстве страны подпирает свежая генерация, соскучившаяся по настоящему делу. Он навлекал на себя косые взгляды коллег, когда неловко нарушал идиллию взаимопрощения.

Конкретный случай. 1982 год. Секретариат обсуждал вопрос о состоянии энергетики. Два министра — Братченко и Непорожний — вешали на уши лапшу. Ведущий заседание Черненко предложил указать министрам-коммунистам на необходимость «большего внимания», «повышения требовательности» и прочее. Слова попросил Горбачёв.

— Я не согласен. Секретариат рассматривает данный вопрос в третий раз. Никаких перемен к лучшему первые два обсуждения не принесли. Пора не уговаривать, а спрашивать с министров.

К.У. Черненко и остальные секретари приуныли. Всё удачно складывалось, и надо же.

— Что ты, Михаил Сергеевич, предлагаешь?

— Я за то, чтобы строго следили за выполнением принимаемых решений, коль берёмся за какой-то вопрос. Кто их нарушает, должен отвечать в партийном порядке.

— Может, условимся так: последний раз предупредим коммунистов Братченко и Непорожнего. Не поможет, накажем по всей строгости.

Никто не возразил. Горбачёв к штурму неба не был готов, но флаг показал.

Так показалось тогда, в 1982 году, Валентину Михайловичу Фалину, в ту пору первому заместителю заведующего Отделом ЦК, утверждённому в этой должности после семилетнего пребывания в качестве советского посла в ФРГ. Кстати, они пришли в ЦК в одном, 1978 году. Суждение Фалина основано на личных наблюдениях от словесных дискуссий на Секретариате ЦК — этаком ристалище честолюбцев, где речистый Михаил Сергеевич давал фору малоразговорчивым, а то и косноязычным «перестаркам». Там он действительно блистал — могу подтвердить это как очевидец, поскольку постоянно присутствовал на заседаниях Политбюро и Секретариата, о работе которых готовил сообщения для советской и зарубежной печати.

Равных Михаилу Сергеевичу по говорливости на Секретариатах не было. В словесных дискуссиях обычно последнее слово оставалось за ним — молодость, как известно, побеждает. Но разве это главный критерий для государственного деятеля? Главный критерий — практические результаты. А вот с ними у Горбачёва была напряжёнка.

Взять сельское хозяйство, которому был посвящён большой отрезок его жизни. Прав А. Коробейников: оценку просчётов в этой отрасли Михаил Сергеевич даёт верную, но опять же рассуждает в своей книге «Жизнь и реформы» как посторонний наблюдатель, будто не отвечал за неё на союзном уровне. Всё-то он знал, всё делал как надо, а вот реакционные силы не давали ему разворота. А в заслугу себе ставит, что, будучи секретарём ЦК КПСС по селу, добился, чтобы все сложнейшие вопросы поступали на рассмотрение к Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу и тем самым достигался хоть какой-то порядок в использовании сельскохозяйственных ресурсов.

Но вот сам стал генсеком и, хорошо зная проблемы, увы, ни одну из них не сдвинул с мёртвой точки.

Ещё работая на Ставрополье, Михаил Сергеевич сетовал: будь он у власти, тотчас установил бы паритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Ставропольцы надеялись, что, став секретарём ЦК, Михаил Сергеевич наконец наведёт порядок в этом деле, но в ответ опять услышали ссылки на чьё-то непонимание, невозможность пробить вопрос и т.п.

В Горбачёве удивительно сочетались два подхода к делу. Что касалось внутренних проблем, он вникал буквально во все технологические детали, например, мелиорации, овцеводства, бройлерного производства, племенного животноводства, сухого земледелия и т.п. В результате на всё это уходила уйма сил, времени, и было уже просто некогда, не до стратегии развития агропромышленного комплекса страны.

А на международной арене Михаилу Сергеевичу, наоборот, претило внимание к деталям, хотя и весьма существенным (снятие с вооружения ракетного комплекса «Ока» и т.п.); здесь он всё время уходил от конкретики, предпочитая рассуждать о глобальных проблемах человечества. В итоге ему ни во внутренней, ни во внешней политике не удавалось достичь сколько-нибудь значительных успехов.

Последний Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков вспоминал, что начале декабря 1982 года, через месяц после вступления в должность генсека, Андропов пригласил к себе его и Горбачёва. Михаил Сергеевич в ту пору был уже членом Политбюро и одновременно секретарём ЦК, вёл сельское хозяйство страны. Рыжков две недели назад, на ноябрьском Пленуме, стал секретарём ЦК и одновременно заведующим новым Экономическим отделом.

— Внимательно перечитайте материалы пленума, — сказал Андропов, — и точно определите круг проблем, по которым придётся работать. Проблемы на сегодня, на завтра, на перспективу. Привлекайте, кого сочтёте нужным. И не теряйте времени, его у нас совсем нет. Михаил Сергеевич, не замыкайтесь только на сельском хозяйстве, поактивней подключайтесь к вопросам общей экономики. И работайте вместе.

Приказ получен: работать вместе. Приказы в Политбюро обсуждению не подлежали. Так в декабре 82-го Горбачёва и Рыжкова и свела судьба в лице Юрия Андропова. Впереди лежал общий путь длиной в восемь лет.

— До тех пор я Горбачёва знал не слишком хорошо, — рассказывает Николай Иванович Рыжков. — Бывало, сталкивались с ним на заседаниях Политбюро и Секретариата, когда мне приходилось замещать в Госплане Байбакова, на каких-то многолюдных совещаниях. Раза два, вряд ли больше, Горбачёв приглашал меня к себе: уж не помню, что обсуждали, а коли не помню, значит, ничего существенного. Но тогда я заметил в нём острое и целенаправленное желание как можно больше расширить круг своих интересов. Забыв о «ведомом» сельском хозяйстве, он вторгался в область общей экономики и даже получал щелчки от старых членов Политбюро: там не любили, когда кто-то проявлял излишнюю инициативу, выходил за рамки своей, ограниченной должностью компетенции. Видно, эту тягу Горбачёва к экономическим проблемам вообще и заметил Андропов, и отметил её, и оценил. И когда взял дело в свои руки, сам подтолкнул Горбачёва к внедрению в эти проблемы. Андропов, честно говоря, многое не поощрял, старой школы был руководитель, но просто подстёгивал в подчинённых стремление знать больше, видеть больше, больше понимать. И активнее применять это в работе. Что касается Горбачёва, то, полагаю, Андропов уже тогда исподволь готовил смену Черненко, который проблем народного хозяйства не знал вообще.

Итак, они начали вместе. Ситуация в стране и впрямь пугала. Один только пример. В 1982 году рост реальных доходов населения — впервые после войны! — скатился до нуля. Нужно было, не мешкая, решать, что делать немедленно, как наскоро залатать дыры и, главное, какими путями, какими способами вести народное хозяйство дальше, вернее, выводить его, вытягивать из болота. Ум хорошо, а два лучше. Верно, их с Горбачёвым было как раз двое, но для того, что предстояло сделать, требовались десятки умов — и теоретиков, и практиков.

Рыжкову, по его словам, с Горбачёвым работалось славно. Он и впрямь тянулся знать больше, лез в экономику, хотя самоуверенный его характер и не позволял ему признаться, что он чего-то не знает или не понимает. Рыжков это довольно быстро раскусил, принял его правила игры, знаниями перед ним не кичился, а попросту рассказывал, что в тот момент требовалось. Множество людей помогало им, на разных этапах разные, а они с Горбачёвым все этапы вместе шли. И ведь прав был Андропов, сведя их; они и впрямь нужны были друг другу, дополняли друг друга: Горбачёв отлично знал территорию, территориальную единицу, хозяйственные связи в ней — сказывался крайкомовский опыт, Рыжков же знал производство, планирование, практику. И ко всему тому, несмотря на естественные расхождения в частностях, в общем они были едины: в понимании проблем, в видении перспектив. Поэтому и работа шла споро.