Вера Колочкова - Добрая, злая

• Название: Добрая, злая
• Автор: Вера Колочкова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04691-8

Случай сыграл с ее именем жестокую шутку. Мама, увлеченная мексиканскими сериалами, назвала дочь Сантаной, а регистраторша «потеряла» одну букву. Имя в документе, конечно, поправили, но бабушка Анна убедила родителей оставить девочку при ней, в деревне, чтобы отмолить первоначальное «сатанинское» имя в церкви и вложить в ребенка только доброе, и никак не злое. Бабушка давно умерла, Санька переехала в город, выросла, но так и не может понять, какая же она все-таки – добрая или злая…

---

– Не знаю, мам… По-моему, это даже несколько обидно звучит.

– Да почему ж обидно-то? Ты мне это брось, обидно! Ты реальностью лучше живи, учись, на ноги вставай, а потом бери себе в жизнь украшательство какое захочешь! Хошь – с лица, хошь – с души… По крайней мере, знаешь, для чего вкалываешь. А то сейчас многие бабы растерялись, требуют от мужиков не знамо чего. А они все нынче на один манер слеплены: если красивый, то лентяй, если вежливый да душевный, то нищий. Выбор невелик, доча. Главное, надо в нем определиться да вовремя схватить себе хорошее украшательство. Любая женщина это может. Даже которая и не особо с лица удалась…

Да. С лица не удалась – это мама ее имеет в виду, конечно. Правда, не удалась. Но жить все равно как-то надо, и по веревочной лестнице вверх карабкаться надо! Может, мама и права относительно того, что украшательства для жизни надо самой придумывать… Вот как она себе Кирюшу придумала, например.

Хотя, если уж быть до конца честной, это мама ей Кирюшу придумала. То есть к рукам прибрала. Ходил парень по рынку, работу себе искал и довольно удачно набрел на мамин магазинчик. Она его взяла для начала грузчиком… Пригляделась-присмотрелась, потом на день рождения домой пригласила. Она и опомниться не успела, как оказалась с Кирюшей тут, в бабушкиной квартире. А квартира-то, между прочим, отцовская – бабушкино наследство. Но это надо маму знать – заставила-таки отца при разводе переписать квартиру на нее. Раз, мол, ты, сволочуга, решил из семьи уйти, то и квартиру дочери оставь, не греши… А на отца надавить – раз плюнуть. Он и настаивать не стал, все бросил. Видно, невмоготу стало жить в украшательствах маминой грубой «бизнесменской» жизни. Ладно, лучше этой темы не касаться, иначе настроение совсем испортится. Пойдем-ка мы лучше «украшательство» отбивными кормить…

Поставив на столик перед Кирюшей поднос с едой, она присела на подлокотник кресла, возложила руку на его мускулистое предплечье. Но мускулистое предплечье дернулось недовольно, и будто пробежала по руке колкая, идущая от него неприязнь. Обидеться, что ли? А впрочем, не стоит… Кирюшу вообще лучше не трогать, когда он свое дурацкое реалити-шоу смотрит. Ладно, спишем на знойность увлечения… Заодно и поглядим, чего он там такого знойного углядел?

На экране происходило что-то вроде общего сходняка. Молодые ребята и девчонки сидели по кругу, отвечали на вопросы белокурой красавицы ведущей. Слово взяла жгучая брюнетка с вывалившейся из декольте грудью. Поджав силиконовые губки, проговорила капризно:

– Нет, я не хочу такого к себе отношения! Не хочу! Он все время требует, чтобы я ему борщи варила и котлеты жарила, а я не хочу! Я сюда пришла любовь строить, а не у плиты стоять!

– Что ж, твои претензии вполне понятны, Танечка… – глубокомысленно изрекла ведущая, тоже поджимая губки. – На нашем реалити-шоу люди действительно строят свою любовь…

Тихо хмыкнув, она чуть склонилась, взглядывая Кирюше в лицо и ожидая увидеть на нем что-нибудь соответствующее своему хмыканью, саркастическую улыбку, например. Нет, зря надеялась… Не было на лице у Кирюши никакого сарказма. Была лишь полная вовлеченность в происходящий на экране дурной диалог.

– …И на сегодня это все! – тем временем жизнерадостно изрекла ведущая. – С вами был телепроект «Стройка любви» – построй свою любовь!

Кирюша вздохнул так радостно, будто сбросил с себя тяжкий груз вовлечения. Прогнул спину, потянулся, с удовольствием оглядел еду на подносе.

– Кирюш… Ну вот объясни, может, я не понимаю чего… Неужели тебе и впрямь интересно на это смотреть?

Он глянул на нее расслабленно, улыбнулся слегка. Потом снисходительно произнес:

– Да при чем здесь интерес, Сань? Хотя вообще – да… Мне интересно… Интересно смотреть, как умные люди в жизнь пробиваются. Ты думаешь, они там все дураки, что ли? Им же за это немалые деньги платят! А хавчик у них какой, ты видела?

– Нет… А какой?

– Клевый и бесплатный, вот какой! И житуха на свежем воздухе! Целый день только и делают, что лапают друг друга да в бассейне купаются.

– Хм… А им что, не скучно… целый день друг друга лапать?

– Ладно, не остри. Думаешь, так легко попасть в телевизор? Ты знаешь, какую они потом себе карьеру делают?

– А… Если в этом смысле… А какую карьеру, Кирюш?

– А такую! К ним потом, после телевизора, все относятся как к звездам! А главное – ни за что! И работу непыльную найти запросто можно. Деньги платят за то, чтоб только свою рожу на работе показывали!

– Кирюш, но это же скучно… Ходить на работу, чтоб за рожу платили… Даже несколько унизительно…

– Чего ты заладила: скучно, скучно! Мне, например, нисколько не скучно! Это жизнь, Саня, жизнь… Дураки работают, умные в ящике сидят и ни за что деньги получают.

– Да… Вот так и поверишь прилепинскому Саньке – в ящике бесы сидят… – тихо произнесла она, скорее для самой себя, чем для Кирюши.

Однако сумел-таки Кирюша уловить в ее голосе что-то для себя обидное. Отхватив зубами от отбивной порядочный кусок, невнятно проговорил, пережевывая:

– Это про какого ты Саньку сейчас говоришь? Вот про этого, что ли?

Небрежный кивок в сторону, на диван, где лежит книга – яркое багровое пятно обложки на фоне мохнатого белого пледа. Захар Прилепин. «Санькя». Когда покупала, название привлекло. Тезка все-таки. Только вчера закончила читать.

– Да, Кирюш. Про этого. Не читал?

– Да делать мне нечего… Как будто для мужика других занятий не найдется. Кстати, я вот спросить хотел… Чего она так смешно называется, твоя книга? Почему «Санькя»? Опечатка, что ли?

– Нет, Кирюш, это не опечатка.

– Тогда почему?

– Ну, долго рассказывать…

– Да и не надо. А кто он вообще такой, этот Санькя?

– Он… Он нацбол.

– Это что, спортсмен, что ли?

– Нет. Национал-большевик.

– У-у-у…

Ох, каким ледяным ветерком просквозило это насмешливое Кирюшино «у-у-у»! Так просквозило, что опрокинуло на вдохе в злость, свело раздражением зубы. Понимал бы чего, любитель халявного хавчика! Еще немного – и не сдержалась бы, схватила тарелку и вывалила макароны ему на голову… А что примерно такой же гневный приступ у прилепинского Саньки и случился. Только эти макароны, которые на тарелке, свежие, а у Саньки под рукой прокисшие были. И не на Кирюшину голову он их вывалить собирался, а в лоснящуюся чиновничью морду в телевизоре.

Выдохнула, и летучее раздражение улеглось, свернулось внутри калачиком. Бог с ним, с Кирюшей. Украшательство, оно и есть украшательство, что с него возьмешь. Что делать, если жизнь преподнесла ей Кирюшу, а не такого вот Саньку? И вообще… Где вы живете-ходите, Саньки, простые парни с умными и тонкими лицами, неспокойные ребята с обостренным чувством справедливости, живущие в стране, где все хорошо только в телевизоре…

А может, взять и плюнуть на мамину философию относительно всяких там украшательств? И действительно – макароны на голову…

Нет. Не надо. Не надо злиться на Кирюшу. Вообще злиться – не надо. Она не должна быть злой. Она должна быть доброй. Бабушка Анна всегда говорила, ей надо обязательно быть доброй, и дела делать добрые, и молиться за спасение оболганной нечаянным именем души. Может, и сон про то, как она траву косит, какой-то особенный смысл в себе несет? Предупреждающий? Вроде того – сидит в тебе таки зло, как смерть с косой…

– Сань… Са-а-ань… – пробился сквозь налетевшие мысли Кирюшин голос. – Очнись, что с тобой? Чего ты вдруг напряглась?

– Я? Я не напряглась…

– Не слышишь? По-моему, твой мобильник где-то надрывается…

– Где?

– Да откуда я знаю! В сумке, наверное.

– Да, в сумке. Конечно, в сумке. Я его не доставала, когда пришла.

– Так иди достань!

– Ага. Сейчас.

– Странная ты какая-то, Сань… Особенно к вечеру с тобой непонятная напряжуха случается. Может, от диеты? Говорят, нельзя мозгам еды не давать…

Он вознамерился было порассуждать на эту тему, с аппетитом накручивая макароны на вилку и одновременно пытаясь прицепить к ней кусок мяса, но не успел. Вернувшись из прихожей в комнату с мобильником около уха, она взмахнула упреждающе рукой – помолчи, мол. Не донеся вожделенную макаронно-мясную композицию до рта, он застыл со вздернутым вверх подбородком, плеснул из глаз испуганным вопросом: кто?

– Папа… – произнесла она едва слышно.

– А… – тут же расслабился Кирилл обидной насмешливостью. И быстро ухватил ртом свою композицию, боясь, что кусок отбивной не удержится на вилке. Ей показалось, даже зубами лязгнул.

Повернувшись, она ушла с телефоном на кухню. Не хотелось разговаривать с отцом на фоне этой обидной насмешливости. Нет, что этот халявный бойфренд себе позволяет? Наслушался от мамы всяких гадостей про отца и старается теперь, демонстрирует свою сопричастность. За отбивную с макаронами и вашим и нашим за копеечку спляшем! Нет, чего она опять про макароны, дались они ей…