Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

• Название: Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»
• Автор: Даниил Тумаркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03395-5

В самой фамилии Николая Миклухо-Маклая слышится эхо дальних странствий, звучит голос судьбы, отправившей потомка украинских каза­ков и немецких врачей на далекую Новую Гвинею, жители которой до сих пор вспоминают о русском «человеке с Луны». Первым из ученых посетив труднодоступные районы Океании и Юго-Восточной Азии, Миклухо-Мак­лай самоотверженно, порой с опасностью для жизни, изучал их природу и население. Его исследования имеют не только научную ценность — в эпо­ху колониальных захватов он неустанно призывал видеть в «дикарях» людей, беречь их самобытную культуру. «Белому папуасу» посвящено немало книг, вышедших в России и за рубежом, но многие моменты его биографии до сих пор остаются непроясненными. Новое жизнеописание Миклухо-Маклая, созданное известным этнографом Даниилом Тумаркиным, — итог многолетних изысканий, подробно освещающих недолгую, но яркую жизнь выдающегося ученого-гуманиста.

---

Впрочем, Назимов не выдумал «болезненное состояние» Миклухо-Маклая. Сам ученый мимоходом упоминал о своем «недомогании», рассказывая о посещении «Витязем» островов Питкэрн и Мангарева. Но месяцем позже, с острова Уполу, где, по версии Назимова, самочувствие ученого еще более ухудшилось, Николай Николаевич в письме матери утверждал, что «здоров более чем когда-либо»[373]. Объяснялось ли его недомогание возобновлением приступов малярии или он заразился какой-то болезнью в Чили? Мы не можем ответить на этот вопрос.

Штурманы проложили на карте кратчайший путь «Витязя» к Новой Гвинее через океанийский островной мир. Первым на этом пути был остров Пасхи (Рапануи), расположенный намного ближе других океанийских островов к Южной Америке. Хотя Миклухо-Маклай получил от участников чилийской экспедиции Ганы некоторые сведения о положении на острове Пасхи и был знаком с трудами европейских мореплавателей, посещавших этот остров, он едва ли представлял себе масштабы развернувшейся здесь трагедии — экологической катастрофы и упадка самобытной культуры в результате череды межплеменных войн. Но решающий удар нанесли чужеземные пришельцы. В декабре 1862 года перуанские работорговцы вывезли с острова примерно 1500 жителей, в том числе вождей и знатоков местной письменности. Почти все они погибли на чужбине. А 15 рапануйцев, возвращенных домой в августе 1863 года, занесли на остров эпидемию оспы и другие заразные болезни. Депопуляция сопровождалась прогрессирующим разрушением традиционной социальной организации, духовной культуры, всего жизненного уклада. Свою лепту в этот процесс внесли католические миссионеры. Первый из них, Эжен Эйро, не смог в 1864 году закрепиться на острове, но вскоре вернулся сюда вместе с Ипполитом Русселем, и к ним присоединились еще два посланца Конгрегации святых сердец. Католические патеры враждебно отнеслись к табличкам, покрытым таинственными знаками, к деревянным «идолам» и другим атрибутам «языческой» религии. В результате большинство этих замечательных памятников рапануйской культуры было сожжено или спрятано в пещерах и других тайниках[374].

В 1870 году на остров Пасхи прибыл отставной французский офицер Жан Дютру-Борнье, который решил разводить здесь овец. Вскоре он поссорился с миссионерами и разжег между островитянами кровавую междоусобицу. Незадолго до прихода «Витязя» последний миссионер И. Руссель вынужден был покинуть Рапануи, взяв с собой более двухсот островитян.

24 июня 1871 года «Витязь» подошел к острову Пасхи и лег в дрейф у его западного берега. Вскоре к судну подошли две шлюпки с тремя европейцами (Дютру-Борнье и его помощниками) и несколькими гребцами-рапануйцами. Дютру-Борнье сообщил, что намеревается создать на острове большое овцеводческое ранчо и что его компаньоном является богатый английский купец и судовладелец Джон Брандер, поселившийся на Таити. Он добавил, что Руссель с большой группой островитян отправился на Таити, что на Рапануи осталось около 230 коренных жителей и что то же судно, на котором отбыл Руссель, вскоре вернется за еще одной большой партией островитян. Этот рассказ произвел самое тягостное впечатление на ученого и его спутников. Вскоре (на Мангареве и Таити) Миклухо-Маклай узнал у миссионеров дальнейшие подробности и подоплеку развернувшихся событий: «Туземцы, видя, что их жилища сожжены, бататы (на плантациях. — Д. Т.) разрушены, устрашенные поступками Борнье, согласились выселиться на Таити и на условие проработать известное время на плантациях Брандера, который, таким образом, благодаря ловкости своего агента, получил почти целый остров для разведения овец и, кроме того, сотни дешевых рабочих на свои плантации»[375].

Принимая во внимание, что «в это время года Рапа-Нуи, имеющий только открытые рейды, не представляет безопасной якорной стоянки», что Русселя, для которого на корвете имелись письма и посылки, уже нет на острове, да и всю сложившуюся здесь тягостную обстановку, Назимов отменил намеченную высадку. «Часа через два, — вспоминает Миклухо-Маклай, — мы снялись с дрейфа, видевши только очертания Рапа-Нуи, десяток туземцев и трех разводителей овец»[376]. «Очень сожалел, — продолжает ученый, — и досадно мне было, находясь в виду острова, не побывать на нем, не осмотреть там важных документов прежней жизни островитян, которые делают о. Рапа-Нуи единственным в своем роде из всех островов Тихого океана»[377]. Однако вскоре исследователю удалось хоть отчасти наверстать упущенное.

Впереди по курсу был маленький гористый остров Питкэрн, населенный потомками мятежников с «Баунти». «Не стану говорить здесь об истории населения этого острова, которая перешла даже и в детскую литературу», — заявил Николай Николаевич в своем сообщении, написанном для РГО[378]. Нездоровье помешало ему съехать на берег, но он довольно подробно записал рассказы офицеров «Витязя», побывавших на Питкэрне, и обобщил их в своем сообщении. После однодневного дрейфа у берегов этого красивого, покрытого пышной растительностью острова «Витязь» продолжил свой путь на запад в тропической зоне Тихого океана.

8 июля корвет подошел к Мангареве — группе из четырех небольших вулканических островов, расположенной на юго-восточной окраине Полинезии. Через проход в коралловом рифе, опоясывающем группу, «Витязь» вошел в лагуну и бросил якорь возле главного острова. «Так как мое нездоровье продолжалось, — писал Миклухо-Маклай, — то я переселился на другой день на берег», в маленький домик, стоявший у самой воды. Вместе с ним поселился лейтенант В.П. Перелешин, который, по словам ученого, «был тоже не совсем здоров».

За четыре дня, проведенных на берегу, Николай Николаевич сделал интересные наблюдения над антропологическим типом мангаревцев, с утра до вечера толпившихся на веранде его жилища. Ученый получил возможность пообщаться и с вынужденными переселенцами с острова Пасхи, которые по своему внешнему виду почти не отличались от местных жителей. С помощью миссионера И. Русселя, выступавшего в качестве переводчика, Николай Николаевич узнал у рапануйцев некоторые подробности «об их идолах, таблицах, письменах и т. д.»[379]. Руссель рассказал, что островитяне называют таблички с письменами «говорящим письмом» — кохау ронгоронго.

На Мангареве Миклухо-Маклай сделал несколько портретов островитян, приобрел каменный топор, барабан и подставку для жертвоприношений[380]. Не забыл он здесь и о своей «первой любви» — зоологии: «Так как терраса дома выходила прямо в море, то ужение было очень удобно, попадался чаще всего один вид Spams (лещ. — Д. Г.), но между прочими были пойманы небольшие акулы, и мозг этого Carcharias'a послужил мне большим развлечением после изучения физиономий полинезийской разновидности человека»[381].

Со следующим этапом французской колониальной экспансии в Океании Миклухо-Маклай познакомился на Таити — главном острове полинезийского архипелага Общества, — куда «Витязь» пришел 21 июля. В 1843 году над Таити и прилегающими островами был установлен французский протекторат. Королева Помаре IV лишилась реальной власти. Из Парижа сюда прислали губернатора, судью, чиновников и маленький военный гарнизон. Французские католические патеры постепенно теснили обосновавшихся здесь раньше английских протестантских миссионеров. Но лидирующие позиции в местной экономической и политической жизни занял могущественный семейный клан Брандера — Сэлмона — двух английских дельцов, породнившихся с высшей таитянской знатью. Им принадлежали корабли, торговые склады, плантации; с ними уживались — нередко небескорыстно — французские колониальные чиновники.

В городке, выросшем на берегу бухты Папеэте, административном центре Таити, Николай Николаевич снял небольшой домик, так как, по словам Назимова, его здоровье «требовало спокойствия и берегового воздуха <…> несмотря на это, будучи уже в волнении от приближения к цели нашего плавания, выздоровление шло не только медленно, но даже не улучшалось, почему к физическим болям, видимо, прибавился моральный упадок духа»[382]. Однако бросается в глаза, что — в отличие от Мангаревы, где ученый почти не покидал свое береговое жилище, — на Таити он вел активный образ жизни. Как видно из его записной книжки и разрозненных листков с заметками (к сожалению, Миклухо-Маклай не успел написать разделы о Таити и Уполу для сообщения, отправленного в РГО), ученый уже в первый вечер по прибытии на Таити присутствовал на приеме в честь иностранных моряков, устроенном Джоном Брандером, а в другие дни знакомился с жизнью рабочих на плантациях, вел с местными купцами переговоры о закупке припасов, посещал католического епископа, нанес визит королеве Помаре, участвовал в празднике, устроенном ею в деревне Папара, и т. д.

Миклухо-Маклай осмотрел две крупные хлопковые плантации, одна из которых принадлежала Джону Брандеру, а другая — шотландскому авантюристу Уильяму Стюарту, поселившемуся на Таити в 1862 году. Местные жители отказывались работать на плантациях, поэтому там в полурабских условиях трудились «законтрактованные рабочие» — китайские кули и привезенные вербовщиками обитатели различных островов Океании. На плантации Брандера Николай Николаевич встретил, в частности, жителей острова Пасхи. «Положение пасквитян у Брандера мерзкое», — записал Миклухо-Маклай[383].