Шарль де Голль - Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946

• Название: Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946
• Автор: Шарль де Голль
• Издательство: ООО «Издательство ACT»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Транзиткнига»
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-016114-Х, 5-271-07345-9, 5-9578-0896-2

Аннотация издательства: Третий том мемуаров де Голля впервые публикуется на русском языке. В книге представлен обширный фактический и документальный материал по политической истории Франции в период после освобождения и в первый послевоенный год. Третий том мемуаров снабжен фотографиями, библиографией, а также разнообразными материалами, отражающими представленную в книге эпоху и личность автора. В своих воспоминаниях де Голль предстает перед нами уже как новый политический лидер одной из держав-победительниц во Второй мировой войне, перед которой стоял ряд сложных внутри- и внешнеполитических задач. На плечи де Голля легли задачи воссоздание властной структуры в послевоенной Франции и решение проблем, связанных с положением Франции на международной арене в системе послевоенного переустройства мира и в свете начавшейся «холодной войны».

---

В тот вечер я интуитивно понял, что, в сущности, все предрешено, что бессмысленно и даже недостойно делать вид, что управляешь страной, когда воспрянувшие духом партии вновь пустились в прежние игры. Иными словами, теперь мне надо было подумать о том, как оформить уход.

В двух недолгих выступлениях я дал понять депутатам, насколько смешны их попытки навязать мне свою волю и с каким легкомыслием народные избранники замахиваются на бюджет национальной обороны исключительно ради небескорыстной демонстрации своих партийных пристрастий. Затем, перейдя к сути дела, я заявил, что сегодняшняя дискуссия поднимает проблему будущего государственного устройства. Если правительство со знанием дела берет на себя ответственность в столь важной области, то мыслимо ли, чтобы парламент пытался вынудить его отречься от проделанной работы и покрыть себя позором? Или, может быть, парламент занял теперь место исполнительной власти? Что касалось меня, то я на это пойти не мог. Если запрошенные кредиты не будут утверждены в этот же вечер, правительство тотчас же сложит с себя полномочия. «Скажу вам еще несколько слов, — продолжал я. — Эти слова относятся уже не к сегодняшнему, а к завтрашнему дню. То, что нас разделяет, это общая концепция правительства и его взаимоотношений с национальной представительной властью. Мы приступили к переустройству Республики. После меня вы продолжите эту работу. Скажу вам по совести, — и, можете не сомневаться, я выступаю в этом помещении последний раз, — что если вы будете действовать, забыв о последних пятидесяти годах нашей политической истории, если вы не признаете абсолютной необходимости уважать авторитет, достоинство и ответственность правительства, вы окажетесь — я предрекаю вам это — в ситуации, которая заставит вас рано или поздно горько пожалеть об избранном вами пути».

Злопыхатели молчали, как бы доказывая своим молчанием, что их прежняя позиция была лишь переплетением уловок и ухищрений. В постановлении, почти единогласно принятом Собранием, мне не было выставлено никаких условий. После этого бюджет был принят без всяких загвоздок. Но если я и не потерпел поражение, сам факт его близости произвел глубокое впечатление. Еще бы! Парламентское большинство позволило себе безнаказанно осыпать ударами мое правительство на всем протяжении длительных дебатов, носивших характер угрожающих окриков. Впредь такое вполне могло произойти по любому поводу. Ни у кого не оставалось сомнений, что если де Голль готов терпеть подобные выходки в свой адрес ради сохранения власти, его авторитет будет стремительно катиться вниз до того дня, когда всесильные партии либо покончат с ним, либо подыщут ему пустой, декоративный пост. Такой сценарий не входил в мои расчеты. Покидая вечером 1 января Бурбонский дворец, для себя я уже твердо решил покинуть пост премьер-министра. Оставалось выбрать дату, причем выбрать самому, без чьей-либо помощи.

Во всяком случае, это должно было произойти до конца месяца. Вот-вот ожидалось начало обсуждения проекта Конституции, и, оставаясь в рамках нового, нарождающегося режима, я не имел никакой надежды на торжество дорогих мне идей, ни даже возможности их отстаивать. Конституционная комиссия, созданная Учредительным собранием, готовилась представить проект, который шел вразрез с моими представлениями о том, в чем нуждалась страна. В проекте Конституции предусматривалась абсолютная власть единого и суверенного Национального собрания, правительству отводилась роль не более чем исполнителя воли депутатов, а избираемый парламентом председатель Совета министров мог сформировать правительство лишь при условии, что после тщательного анализа изложенных им направлений своей деятельности и правительственной программы он получит одобрение народных избранников и возьмет на себя обязательства, которые заранее свяжут его по рукам и ногам. Что касалось должности президента Республики, то чаша весов, не без колебаний, склонялась к тому мнению, что хотя президент все-таки и нужен, он не должен играть политической роли, иметь доступ к рычагам государственной власти, а обязан лишь выполнять безобидные представительские функции. Вне всякого сомнения, этот пост был уготован заправилами политической игры генералу де Голлю. Кстати, по этому вопросу ни парламентская комиссия, ни партии не поддерживали со мной никакой связи. Как-то, желая поинтересоваться ходом дел в Конституционной комиссии парламента, я пригласил к себе ее докладчика г-на Франсуа де Ментона и услышал в ответ, что, по мнению Учредительного собрания и Комиссии, «мне не следует вмешиваться в ее работу, так как я не являюсь членом Учредительного собрания». Все говорило о том, что продолжать поиски общего языка с политическими партиями в столь важном вопросе, как, впрочем, и в других, значило заранее признать свое бессилие и обречь себя на публичные оскорбления.

Быстро надвигающийся конец власти Шарля де Голля не остался незамеченным в правительственных кругах других стран. В результате наше укрепившееся было положение на международной арене вновь пошатнулось. Уже в начале декабря Париж из сообщений печати узнал о готовящемся на 15 декабря совещании министров иностранных дел США, Англии и России, созываемом «с целью переговоров по ряду вопросов, представляющих особый интерес для трех стран». Вновь возвращались времена изоляции Франции, после того как конференция в Лондоне, учреждение четырехстороннего управления в Германии и Австрии, занятие Францией места постоянного члена Совета Безопасности и участие в церемонии подписания акта капитуляции Японии, казалось, положили этому конец.

Правда, предметом обсуждения на совещании «тройки» была подготовка мирных договоров с Болгарией, Румынией, Венгрией и Финляндией, и Лондон, Москва и Вашингтон оправдывали отсутствие Франции тем, что официально Франция не принимала участия в войне против этих четырех стран, ибо военные действия против сателлитов Германии начались во времена вишистского режима. На деле же речь для участников Ялтинской и Потсдамской конференций шла о проведении в жизнь тех решений, которые были в свое время приняты без нас в отношении этих несчастных стран, то есть о передаче их судьбы в руки Советской России. На уведомление, полученное от наших союзников 28 декабря относительно результатов трехстороннего совещания, мы ответили 3 января, указав, что нас достигнутые соглашения ни к чему не обязывают, тем более что у Франции в этих странах имеются свои, и очень существенные, интересы, которые не были приняты во внимание. Уклончивый ответ на нашу ноту свидетельствовал о том, что три державы просто рассчитывали обвести нас вокруг пальца, надеясь на скорые изменения в нашей внутренней жизни.

Та же участь ожидала окончательное урегулирование болезненного ближневосточного вопроса. После майского кризиса в соответствии с моими директивами франко-британские отношения были заморожены. В Сирии и Ливане наши слабые силы и крупные доставленные туда английские соединения оставались на занятых ранее позициях; политиканство местных руководителей продолжало провоцировать беспорядки; правительства Дамаска и Бейрута рассылали многочисленные ноты и послания с требованием вывода всех иностранных войск; соседние арабские государства — Египет, Ирак, Трансиордания, Палестина — дружно вторили «своим угнетаемым братьям», прекрасно приспособившись при этом к британской опеке и оккупации.

Так обстояли дела, когда в начале декабря мне был представлен проект соглашения, подготовленный английским правительством и нашим посольством в Лондоне. Судя по тексту проекта, французам и англичанам надлежало одновременно покинуть сирийскую территорию, причем французам предлагалось сконцентрироваться в Ливане, но ничего конкретного не требовалось от англичан. Для нас это не имело существенного значения, поскольку большинство французских войск уже было расквартировано на ливанской земле. Но англичане считали, что этим соглашением они делают нам значительные уступки: во-первых, они выводят свои войска из Сирии одновременно с нами; во-вторых, они уходят из Ливана, в то время как мы там остаемся; в-третьих, они-де признают за нами право сохранить в Ливане наше военное присутствие до тех пор, пока набирающая силу Организация Объединенных Наций не освободит нас от наших обязательств по мандату, полученному от Лиги Наций. Зная, на какие проделки способно Министерство иностранных дел Великобритании, и видя, какое угнетающее бессилие проявляет наша дипломатия в отношениях с Великобританией, я сразу же усомнился в добропорядочности представленного мне проекта. Но поскольку Кэ-д'Орсэ в Париже и наше посольство в Лондоне заверили меня в безосновательности моих подозрений, я дал добро на заключение соглашения. 13 декабря г-да Бевин и Массигли подписали в Уайтхолле два документа: о передислокации войск и о совместных консультациях по предотвращению инцидентов на Востоке.