Иван Рожанский - История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи

• Название: История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи
• Автор: Иван Рожанский
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-02-008048-7

Рожанский Иван Дмитриевич. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи.

Книга посвящена различным аспектам генезиса науки в эпоху раннего и среднего эллинизма и времен римского владычества. Естественнонаучные идеи мыслителей прошлого даны в тесном сопряжении с философскими, религиозными, вообще гуманитарными представлениями той эпохи.

Для философов, историков философии, всех интересующихся историей философии и историей науки.

---

Рассматривая интеллектуальную жизнь этой эпохи ε более широком плане, можно выделить следующие основные направления:

1. Научное направление, связанное в основном с александрийской школой, важнейшие представители которой были только что перечислены. Особенностью научных изысканий александрийских ученых во II–IV вв. н. э. было то, что они не только существенно продвинули классические греческие дисциплины, к каковым следует отнести прежде всего геометрию, геометрическую алгебру, теоретическую и наблюдательную астрономию, но и наметили ряд новых путей, получивших развитие уже в XVI–XVIII вв. Известную стимулирующую роль при этом сыграло использование достижений восточной, в частности вавилонской, науки, существенно отличавшейся от греческой науки классического периода как по своим задачам, так и по методам.

В области астрономии это означало, прежде всего, усвоение богатейшего наблюдательного материала, накопленного вавилонскими звездочетами на протяжении многих столетий. Греческие астрономы заимствовали также принятое у вавилонян деление круга на градусы, минуты и секунды. Любопытно, что именно в связи с этим делением у Птолемея впервые появляется понятие нуля, отсутствовавшее в классической греческой математике. Но в основном деятельность Птолемея была скорее деятельностью завершителя, чем пролагателя новых путей. Его система мира была итогом усилий многих греческих ученых, начиная с Эвдокса, направленных на построение рациональной геоцентрической модели мира, которая позволила бы объяснить все факты, относящиеся к движению небесных тел (σώζειν φαινόμενα — «спасти явления», как говорили греческие авторы). Дальше Птолемея астрономии, основанной на принципе геоцентризма, идти было некуда. Мы говорили выше, при обсуждении системы Птолемея, что эта система уже содержала в зашифрованном виде всю гелиоцентрическую астрономию, какой она предстала человечеству после открытия законов Кеплера. Задача состояла, казалось бы, в немногом — в изменении точки зрения (тем более что в лице Аристарха мы уже имели соответствующий прецедент). В том, что на это потребовалась тысяча с лишним лет, греческие ученые были не виноваты. Можно не сомневаться, что при нормальном развитии, без тех катаклизмов, которые вскоре постигли Европу и прилегающие к ней культурные ареалы, указанный процесс мог бы осуществиться в более короткие сроки.

Еще в большей степени это относилось к математике. В этой области уже в античности: появились новые свежие ростки, свидетельствовавшие о том, что греческая математика была способна выйти за пределы геометрической алгебры классического периода. Ярчайшим примером этого служит «Арифметика» гениального Диофанта. Представляется несомненным, что истоки открытий Диофанта восходят в конечном счете к методам вавилонской алгебры, хотя из-за отсутствия данных мы не в состоянии восстановить промежуточные звенья, соединявшие Диофанта с вавилонянами. Бесспорной заслугой Диофанта было создание алгебраической буквенной символики; правда, эта символика еще очень непохожа на нашу (так, например, в ней еще нет знака +, хотя существует особый символ для вычитания), она кажется нам сложной и неуклюжей, и тем не менее самый факт создания такой символики был громадным шагом вперед. Но дело не только в этом. Развитые Диофантом методы решения неопределенных уравнений были воскрешены из небытия в XVI в. и оказали огромное влияние на работы Виета и Ферма. Эти методы находятся в таком же отношении к позднейшей алгебре и теории чисел, в каком архимедовские методы вычисления площадей и объемов послужили предвосхищением анализа бесконечно малых. Но и помимо Диофанта математика поздней античности содержит ряд «прорывов в будущее». Если зачинателем тригонометрии можно считать еще Гиппарха, то в ныне утерянной книге Менелая Александрийского тригонометрия получила дальнейшее значительное развитие. Кроме того, Менелай заложил основы новой дисциплины — сферической тригонометрии, изложенной в трех книгах «Сферики», дошедшей до нас в арабском переводе. Некоторые теоремы Паппа, содержащиеся в ого «Математическом сборнике», были вновь доказаны в XVII в. Дезаргом и Паскалем и положили начало проективной геометрии, как особой ветви математической науки.

2. Философия в эпоху поздней античности претерпела сложное развитие. В течение последних веков до н. э. наиболее влиятельными философскими школами оказались стоики и эпикурейцы, в то время как перипатетическая школа быстро пришла в упадок, а так называемая Средняя Академия, наиболее значительными руководителями которой были Аркесилай и Карнеад, отошла от ортодоксального платонизма и подпала под влияние скептицизма;

……

Плотин родился в 204/5 г. н. э. в Египте, учился в Александрии, а после 244/5 г. переехал в Рим, где и основал свою школу. В учении Плотина элементы платонизма и аристотелизма гармонично сливаются, образуя систему детально разработанного абсолютного идеализма, в центре которой лежит понятие Единого — первичного трансцендентного начала, второй и третьей ипостастью которого оказываются Ум и Душа. Дальнейшей разработкой и популяризацией учения Плотина занимались его ученики — Амелий и Порфирий.

Следующий, «сирийский» этап развития неоплатонизма связан с деятельностью, прежде всего, Ямвлиха, включившего в систему неоплатоновской философии многочисленные культово-религиозные и мистериальные элементы. Высшей точкой общественного влияния неоплатоников было правление императора Юлиана (Отступника), который сблизился с учениками Ямвлиха Эдесием, Максимом, Хрисанфием, принял философию неоплатонизма, а в качестве народной религии восстановил языческие культы. Гибель Юлиана в 363 г. коренным образом изменила ситуацию, после чего центр деятельности неоплатоников переносится в афинскую Академию.

Наиболее известными философами «афинского» периода неоплатонизма были Плутарх Афинский, Сириан (прозванный «великим») и, наконец, Прокл — наиболее универсальный ум среди неоплатоников, оставивший после себя громадное рукописное наследие. Дошедшие до нас трактаты Прокла затрагивают самые различные области знания и в значительной части все еще остаются неизученными. Даты жизни Прокла: 410–485 гг.

Учеником Прокла был Аммоний, сын Германия (которого не следует путать с Аммонием Саккасом, учителем Плотина). Перебравшись в Александрию, он возглавил там филиал неоплатонистской школы. Вместе со своими учениками, среди которых известны имена Иоанна Филопона, Асклепия, Олимпиодора и Симгагикия (учившегося также у Дамаския в Афинах), Аммоний направил основные усилия школы на комментирование трактатов Аристотеля. Многие из этих комментариев сохранили непреходящее значение вплоть до нашего времени.

Афинская школа не выдвинула после смерти Прокла ни одного сколько-нибудь значительного мыслителя. В 529 г. указом императора Юстиниана деятельность Ака демии была прекращена. Жившие в Афинах философы были изгнаны из Греции и вынуждены были искать убежища и Персии. Так закончилось более чем тысячелетнее развитие греческой философии.

3. Третьим направлением, характеризовавшим духовную жизнь эпохи Римской империи в первых веках нашей эры, было христианское богословие. Нe следует думать, что оно было неизменно враждебно греческой философии. Между этими двумя потоками интеллектуальной жизни существовало сложное взаимодействие: борясь с язычеством (и в том числе, разумеется, с греческой философией), отцы церкви многое брали от стоиков, Платона и Аристотеля, а впоследствии, конечно, и от неоплатоников.

Христианское богословие, как это отмечал еще Энгельс, в немалой степени обязано учению Филона Александрийского, жившего на рубеже обоих тысячелетий (ок. 25 г. до н. э. — ок. 50 г. н. э.). К этому времени еврейская община, существовавшая в Александрии, подверглась интенсивному процессу эллинизации. Именно таким эллинизированным иудеем был и Филон. Хотя он оставался верным приверженцем иудаизма, близким ему языком был уже не иврит, а греческий. Во всяком случае, все его сочинения написаны по-гречески, и Библию Филон цитирует не по оригиналу, а по каноническому переводу Септуагинты.

Филон был виднейшим представителем так называемой библейской экзегетики. Следует, впрочем, заметить, что аллегорическое толкование библейских текстов предпринималось и ранее; этим, например, занимался Аристобул (II в. до н. э.). Образцов этой ранней экзегетики мы не знаем, от Филона же до нас дошло множество сочинений, пользовавшихся большим авторитетом среди идеологов раннего христианства. Не случайно Энгельс назвал Филона Александрийского «отцом христианства»[366].

Основная идея экзегетики Филона состояла в том, что, по его мнению, Пятикнижие Моисея и греческая философия говорят, в сущности, об одном и том же, хотя ценность их далеко не равнозначна. Мудрость греческих философов — Пифагора, Платона, стоиков, — так полагал Филон, — восходит, в конечном счете, к Пятикнижию, в котором содержится вся полнота божественной истины, облеченной в иносказательную форму. Задача толкователя состоит в том, чтобы под внешней мифической оболочкой обнаружить глубочайший смысл библейских текстов. Именно эту задачу пытается решить Филон в своих экзегетических сочинениях.