Пат Бут - Жаркие ночи в Майами

• Название: Жаркие ночи в Майами
• Автор: Пат Бут
• Издательство: ОЛМА-Пресс, Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001529-1

Красавица фотомодель Криста Кервуд решает открыть свое агентство в Майами. В ее жизнь входят новые люди — влюбленный в нее писатель-отшельник Питер Стайн, целеустремленная и порой жестокая в своем стремлении добиться успеха фотомодель Лайза, юный, скромный Роб Сэнд, из-за которого разыгрывается настоящая война между Лайзой и развратной миллионершей Мэри Уитни. Ревность, ненависть, непомерные амбиции — страсти бушуют под жарким небом Флориды. Но и в этом бурном море вечные ценности — любовь и верность помогают удержаться на плаву.

---

Стайн в ужасе глянул на табличку, потом на свою спасительницу. Она смотрела на него. Она ждала от него ответа. Ей были нужны какие-то слова, но он не мог найти нужных слов. Они затерялись где-то в его смятенном мозгу. Все ужасы прошлых лет сконцентрировались в одно целое, и в чем-то это было даже хуже, ибо из всех людей на свете эта девушка одна имела право на то, что он пишет. В Питере нарастала паника, более сильная, чем тогда, когда он подумал, что скоро умрет. На дне океана гений американской литературы оказался не в силах произнести ни слова.

В конце концов он пошевелил пальцами. Это была не та литература, за которую присуждают Нобелевскую премию. Вряд ли за нее присудили бы даже Пулитцеровскую. Только самый фанатичный поклонник лаконизма мог бы расценить это как «великое произведение». Однако Питер Стайн почувствовал невероятное облегчение, когда смог написать на табличке слово: «Благодарю».

Теперь в его мозгу билось только одно слово: «Скрыться». Он согнул колени и с такой силой оттолкнулся ото дна, словно намеревался допрыгнуть до луны. На языке аквалангистов этот маневр назывался «аварийное всплытие», и Питер Стайн не забыл применить один странный прием, который рекомендовали справочники по подводному плаванию. Когда вы всплываете на поверхность, давление воды уменьшается и воздух в легких расширяется. Если не избавиться от этого воздуха, то ваши легкие могут разорваться. Выход в том, чтобы выдохнуть воздух, и инструкторы наказывают новичкам громко кричать под водой, чтобы инструктор услышал, правильно ли его подопечный выполняет спасательный маневр. Это вполне совпадало с настроением Питера.

Когда он метнулся вверх, Криста явственно расслышала громкий крик, который он издал.

— А-а-а-а-а! — вопил он.

Криста следила за его подъемом, удивленная напряженностью их короткой встречи.

Роб сердито нацарапал на табличке: «Ну и идиот!»

— М-м, — промычала Криста, кивнув головой. Но, как ни странно, в глубине души она не могла с этим согласиться. Если говорить правду, то ее сердце вело себя довольно необычно. Оно сильно билось. Оно толкалось о ее грудную клетку. Глядя на табличку, она видела не раздраженную оценку, данную Робом незнакомцу; все ее внимание сконцентрировалось на слове «благодарю», которое ему так трудно оказалось написать. Она уже забыла о его безответственном поведении. Она помнила только горячий блеск его глаз, его раненое плечо, отчаяние поспешного исчезновения.

Кто он? Кем он может быть? Из какого одиночного ада мог вырваться этот прощальный крик отчаяния? Она хотела знать, но никогда ей не узнать этого. Он — человек, попавший в беду на дне океана. Она спасла его. Но она никогда больше его не увидит.

7

— Маффи, я не хочу выглядеть грубой… и обычно я получаю от этого максимум удовольствия… Но где, черт его возьми, Брюс? Я плачу ему пятьдесят кусков. Я не позволю, чтобы за такие деньги меня отфутболивали закадычной подруге.

Маффи Келлог не нравилось быть в роли закадычной подруги, но она, притворяясь, выдавила из себя кривую улыбку.

— Он появится позже, Мэри. Не паникуй. Ты же знаешь Брюса. Вечером все будет в порядке. Он любит неожиданности. Это оживляет подобные сборища.

Мэри Макгрегор Уитни скривила губы. Она оглядела украшенную цветами веранду с таким видом, будто ожидала увидеть там гроб.

— Маффи, давай уточним одну вещь. Я не паникую. Никогда, дорогая, и ни при каких обстоятельствах. И меня совершенно не волнует эта дерьмовая вечеринка. Все мои вечеринки оказываются неудачными. Я устраиваю их только для того, чтобы насолить моим так называемым друзьям. Что меня беспокоит, золотко, так это напрасно выброшенные деньги. Я заплатила за эту задницу, Брюса Сатку, так что позаботься, чтобы он был на месте вовремя, ясно?

Мэри многозначительно подчеркнула слово «позаботься».

— Я сейчас же разыщу его, — ответила Маффи, выругавшись про себя. Видит Бог, как она ненавидела свое положение бедной родственницы. Зарабатывать таким образом на жизнь так унизительно!

Маффи взяла сотовый телефон так, словно это дохлая мышь, принесенная в дом кошкой. Эти телефоны облегчали жизнь, но они совершенно не вписывались в привычную жизнь Палм-Бич — так же как факсы, «Феррари» и откровенный блуд.

Мэри Уитни вскинула руку, останавливая ее.

— Потом, Маффи. Прежде я хочу осмотреть поле, где потерплю поражение. И я хочу увидеть список, как будут рассаживать гостей. Этим всегда можно позабавиться. Ты не забыла посадить Партриджей рядом с четой Фиппс, чей сын бросил их дочь ради танцовщицы? Им будет о чем поговорить во время исполнения ламбады.

Она рассмеялась горловым смехом, выгнув длинную шею, позволяя ветру, дующему с моря, играть своими остриженными по моде шестидесятых волосами. Мэри Уитни чувствовала себя великолепно. Бизнес процветал, а именно бизнес определял ритм биения ее сердца. Сегодня утром она получила от бухгалтеров из Нью-Йорка итоги за первый квартал. Доходы «Уитни энтерпрайзис» выросли по сравнению с прошлым годом на тридцать процентов, несмотря на общий экономический спад. При сохранении такого уровня за год сумма от продажи дойдет до миллиарда долларов. Если оценивать, как принято в бизнесе, умножая на десять, это значит, что стоимость ее фирмы составляет десять миллиардов долларов. Дело не в том, что она собиралась продавать свою компанию. Уитни не продают то, чем владеют: это было бы признаком дурного вкуса.

— Так что там насчет роз? — спросила она.

— Сто двадцать роз на длинных стеблях на каждый стол, за которым будут сидеть восемь человек. Пятьдесят столов. Это значит семь тысяч роз, считая запасные. Завтра днем они прибудут в Вест-Палм из Нью-Йорка самолетом в упаковках со льдом. Бутоны раскроются как раз ко времени вечеринки.

— А на следующий день станут мусором, — заметила Мэри Уитни.

Маффи могла поклясться, что в голосе Мэри прозвучало удовлетворение по поводу неизбежности этого превращения красоты в тлен. И Маффи уже в который раз подивилась, почему Мэри, с ее длинной родословной, способна получать удовольствие, выбрасывая десять тысяч долларов на эти кроваво-красные розы. Это смахивало на поведение нуворишей. Маффи подавила в себе дрожь отвращения. Если присовокупить к этим десяти тысячам стоимость лилий, орхидей и гардений, то деньги, затраченные на цветы ради этого единственного вечера, могли бы оплатить обучение ее брата в колледже, хотя, по правде говоря, этот бездельник не выказывал ни желания, ни склонности к учению.

Мэри Уитни прошла по террасе к колоннаде, перегнулась через перила, опершись острыми локтями на истершийся камень, и стала смотреть на море. Океан был спокоен, вода приняла аквамариновый оттенок Карибского моря. Внизу на траве мужчины натягивали материю на черный металлический каркас. Мэри придирчиво осмотрела десять акров принадлежащего ей великолепного имения на берегу океана, старый особняк, величественно возвышавшийся на участке, стоившем многие миллионы долларов. Она вздохнула. Деньги, возможно, не могут купить счастья, но уж наверняка позволяют тебе приносить несчастья окружающим. Она обернулась к Маффи.

— Есть среди приглашенных хоть кто-нибудь занимательный? — раздраженно осведомилась она.

— Я полагаю, ты хочешь сказать «знаменитый», — отозвалась Маффи с саркастическим смешком. Как равной Уитни по происхождению, пусть и нищей, ей иногда дозволялись критические высказывания в адрес Мэри.

— Не пренебрегай славой, дорогая. Это просто иной способ набирать очки. Заработать их можно одной маленькой деталью, которая называется «талант». Хотя я понимаю, что здесь, на земле, где известность передается по наследству, это слово звучит как бранное.

Маффи засмеялась, довольная, что ей удалось царапнуть Мэри Уитни.

— Ну, за исключением нью-йоркских светил, живущих с тобой, боюсь, что в списке приглашенных маловато коронованных особ, если ты не считаешь за них героев, дарящих нам листерин, клинекс и кукурузные хлопья. Кто сейчас может оказаться занимательным? Есть ли вообще такие? О, чуть не забыла! Ты помнишь Кристу Кенвуд? Она здесь с каким-то занудным фотографом, который ее снимает. Я наткнулась на нее на берегу и пригласила на вечеринку. Надеюсь, я не ошиблась. Криста занятная и знаменитая, а ты дала мне карт-бланш в отношении жителей Палм-Бич. А она выросла здесь.

— Я знаю Кристу Кенвуд, — фыркнула Мэри Уитни. — Она живет в реальном мире, Маффи. Она могла ходить с нами в школу, но в конце концов сбежала. Сбежала, как и я. Она очень многое сделала для своей фирмы. Она — звезда и душка. — Мэри помолчала. — Ты помнишь ее желтые трусики? — сказала она наконец.

— Данфорт Райтсмен что-то болтал о них на сборище у Дины. Странно, что именно такие мелочи застревают в памяти.

— Я слышала, что она перестала выступать как фотомодель и открывает собственное агентство, — задумчиво проговорила Мэри. — Причем создает его в Майами. Там, на Южном побережье, будет бойкое место. У Кристы весьма разумная идея. Хорошо, я рада, что она приедет. Она украсит вечер мужикам, которые предпочитают женщин… если такие еще остались. Посади ее за мой стол.