Петр Краснов - Белая свитка (сборник)

• Название: Белая свитка (сборник)
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: Исторические приключения

Имя Петра Николаевича Краснова (1869–1947) и сегодня многие произносят с большим уважением. Боевой генерал, ветеран трех войн, истинный патриот своей Родины — он до конца не изменил своим убеждениям и принципам. И когда пришлось повесить на стену верную шашку, Петр Николаевич нашел другое, не менее сильное оружие для борьбы — слово.

Роман «Белая свитка» можно назвать своеобразным ключом ко всему творчеству Краснова, он «…является как бы мечтой, вымыслом, построенном на фактах, на бывшем, существовавшем и существующем…». Белая Свитка — это альтер-эго самого Краснова, который всю свою жизнь положил на то, чтобы однажды услышать: «Господин атаман, когда прикажете начинать?..»

---

— Убивала их? — спросил жадно прислушивавшийся Глеб.

— Конечно, убивала… Как же иначе? — просто ответил незнакомец и продолжал: — Раз в Москве она бросила бомбу в собрание коммунистов… и ушла невредимая. Мне рассказывали приезжие из Москвы. Там в милиции, среди красноармейцев, у обывателей, в народе стала даже ходить легенда: по ночам в Кремле бродит маленькая хрупкая женщина с бомбой в руках. Ее ловят, но поймать не могут. Исчезает, как призрак. Она была опять за границей, видела, кого надо, и пошла снова в Россию. Ее предали… Этот гнусный «Трест», устроенный ГПУ, завлек ее в засаду. Она с двумя спутниками была окружена целым батальоном. С пулеметами. Был долгий бой. Трое против четырехсот. Они сумели дорого продать свою жизнь. Много красных пало… Ее спутников взяли раненых. Конечно, расстреляли. Про нее кто говорит, не нашли вовсе, кто говорит, нашли убитой… Или застрелили в бою, или она сама покончила с собою: последний патрон себе… Я зову вас к такой же действенной любви к России, чтобы отдать ей и жизнь… Нас еще мало… Но когда станут нас тысячи, — такая раскачка пойдет в Совдепии, что сгинет дьявольская власть. Эта задача получше, чем убить Пинского.

Незнакомец кончил и посмотрел на внимательно слушавшего его старого Ядринцева.

— Вы, кажется, хотите что-то сказать, ваше превосходительство? — обратился он к нему.

22

— Да, — проговорил, поглаживая седую бороду, Ядринцев. — Все это верно. Я сам много по этому поводу думал. А только как? Прежде всего вождей нет… Командиров.

Подбельский повернулся к нему.

— Век такой нынче, Всеволод Матвеевич… Без вождей… Демократический теперь век… Вы оглянитесь. Была величайшая за всю историю война. Буквально мировая война. Кажется, каких бы Цезарей, Наполеонов, Фридрихов должна была родить. А где они? Поставила ли Франция памятники своим Жоффру, Фошу или Петэну?.. Нарекла ли их героями? Нет. Одна могила «неизвестного солдата…». Кто он такой? Никто не знает… Неизвестный… Никто или не́кто.

— Еще, может быть, дезертир какой-нибудь, случайно подвернувшийся под пулю, — хмуро заметил Ядринцев.

— Что ни говори, а неизвестный солдат, а не маршалы, спас Францию. Неизвестные солдаты — вот кто вожди! Люди из народа… Вот и применяйтесь ко времени. Ведь и ваших вождей — я говорю вам по-русски, но, как поляк, — разве вознесли?.. Разве поддержали, подняли, пошли за ними? Колчака предали. Деникину изменили… Врангеля бросили… Век такой, что надо как-то самим… без вождей. Те кому вы верите, оказались за границей, и заграница эта самая им не то что действовать, но и говорить-то не позволит.

Незнакомец, все время внимательно присматривавшийся к Глебу и Владимиру, сделал шаг на середину комнаты и, глядя на Глеба и старого Ядринцева, сказал:

— Наше дело — партизанское. Работать по всей России от Никольска-Уссурийского до Петербурга, от Архангельска до Баку и Батума, работать тайно, подпольно, при постоянной слежке, при невозможности держать между собой правильную связь… Как можем мы при таких условиях иметь одного вождя и слушать его приказы? Это технически невозможно. Довольно иметь единое идейное руководство, и мы его имеем.

— Ну, и будет разброд, — сказал старый Ядринцев.

— Разброда не будет, если есть единый план и единая цель… Наш вождь — единая идея спасти Россию от коммунистов. Вытравить, уничтожить их, сделать их разрушительную работу невозможной. У нас есть и далекий Вождь, Верховный Главнокомандующий. К голосу его мы прислушиваемся и его общие заветы свято храним. И он говорит, и мы сами знаем, что коренные вопросы всего русского устройства могут быть разрешены только на русской земле и в согласии с желаниями самого народа. Потому мы идем работать в Россию. Мы не несем с собою никаких партийных программ и не имеем под собою никаких политических платформ. Мы прежде всего солдаты, чернорабочие активисты, освободители России от 3-го интернационала. Мы не мстим за прошлое. У нас нет ни религиозной, ни племенной нетерпимости. Мы верим, что будущая русская государственная власть будет внеклассовой и внепартийной. Она будет властью русской, национальной. Мы идем не за отнятие у крестьян земли, а за то, чтоб она была укреплена за ними законом в полную собственность… Да и девять десятых из нас — крестьяне… Мы стоим за мир. Но мы знаем, что мир достигается не кабинетными рассуждениями и сговорами, а общим уважением к праву, могуществу, богатству и законности… Бедного толкнут — богатого не тронут… Нас были сотни… растут тысячи… Когда будут десятки тысяч, мы уничтожим коммунистов… Я скажу вам коротко: вам жизнь не нужна? Тогда отдайте ее отечеству, а не губите даром.

— Но для этого, — сказал старый Ядринцев, — надо идти в Россию.

— Конечно, — холодно бросил незнакомец.

— Но туда не пускают. Нужны паспорта… визы.

— Сильному и смелому не нужны ни паспорта, ни визы. Сильный и смелый обернется серым волком и проскочит лесами… Я изъездил весь свет, и я не знаю, что такое паспорт. Наши визы — болотные туманы, наш паспорт — темный лес, а консулы наши — русские крестьяне.

— Выдадут, — сказал Глеб.

— Кто выдаст, того другие смертью накажут. Нет расчета выдавать.

— Но ведь для борьбы нужно оружие… Где достать его? — сказал старый Ядринцев.

— Оружие? — пожал плечами незнакомец. — Вы еще скажите: патроны, снаряды, аэропланы.

— Как же без них воевать?

— Да разве вас-то самих большевики оружием победили? Ленин и его присные прибыли в вагонах без всякого оружия, а у вас пятнадцать миллионов солдат и матросни под ружьем стояло… А что же вышло?

— Ну уж, — возмутился, не находя слов для ответа, Ядринцев. Он густо покраснел, и его шея стала бурой.

— Белая армия Корнилова, Деникина и Маркова побеждала безоружная… А когда получила оружие и танки, кончились и ее победы. Самое мощное оружие есть слово… Идея!.. На их жадное, подлое, развращенное слово надо найти более сильное, но честное слово и этим словом выбить из красных рук оружие.

— Это, конечно, — сказал старый Ядринцев. — Только и это не так просто… — И как бы про себя договорил: — Много ведь и провокаторов теперь по белу свету ходит.

Незнакомец твердо и смело посмотрел в серые, честные глаза Ядринцева.

— Вы, ваше превосходительство, если не ошибаюсь, служили в Тмутараканском пехотном полку?

— Восемь лет имел честь командовать этим полком. Шесть лет до войны и два года на войне, пока не получил бригады.

— Казармы полка были в Борисовой Гриве?

— Совершенно верно. На урочище Борисова Грива, подле самого городка Добротина были наши казармы.

— И совсем недалеко от Борового и фольварка Александрии, где теперь граница польской республики и где служат господа Вонсовичи?

— Недалеко-то недалеко… Двадцати даже верст нет… А вот поди ж ты. Никак туда не доберешься. Лес… топи… болота… Чистая тайга… Хуже Сибирской тайги будет.

— Но вы-то, вероятно, там всякую тропинку знаете?

— Еще бы… И охотничал… И на маневрах, и с разведками… Я, кажется, каждую сосну, каждую кривую березку на кочке там знаю, как родного кого…

— Вот и поезжайте с вашим сыном на фольварк Александрию. Там, у границы, самый воздух научит вас, что делать. Да, кстати, Бог даст, там научитесь и тому, как отличать провокаторов от честных людей.

В голосе незнакомца не было ни волнения, ни гнева. Он поклонился общим поклоном и вышел из комнаты.

— Кто это? — обратился к хозяину старый Ядринцев.

— Я не могу его вам назвать, — сказал Владек. — Это участник Братства Русской Правды и один из «Белых Свиток».

— Белая Свитка! — воскликнул Владимир. — Глеб, ты помнишь? Весна у Франболи… «Коммунизм умрет — Россия не умрет».

Часть третья Белая свитка

1

Казармы N-ского стрелкового полка рабоче-крестьянской Красной армии вытянулись вдоль шоссе, в полутора верстах от маленького городка Добротина. Они были построены за десять лет до войны Инженерным ведомством. Тогда Русское правительство, по стратегическим соображениям, отодвигало войска в глубь страны и строило для них казармы. Теперь эти казармы оказались снова около самой границы новой Польской республики.

Четыре одинаковых, точно красные коробки, четырехэтажных флигеля вытянулись в линию, отступя от шоссе. Каждый в царское время вмещал по батальону. Посередине пятый, особый, трехэтажный флигель, покрасивее фасадом, имел внизу полковой околодок и канцелярию, во втором этаже — офицерское собрание и квартиру командира полка и в третьем этаже квартиры штаб-офицеров. Под прямым углом к этой линии красных домов-коробок, образуя обширный плац, тянулись к шоссе трехэтажный офицерский флигель с квартирами ротных командиров и младших офицеров и низкие здания: широкая, разлатая, с небольшим золотым куполом и звонницей над входом церковь-манеж и длинные подслеповатые постройки конюшен, обозных сараев и цейхгаузов. Эти постройки смыкались между собою высокою кирпичною стеною в две сажени, образуя утоптанный и ровный полковой плац.