Зигфрид Обермайер - Храм фараона

• Название: Храм фараона
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02002-5

Египет. Времена правления Рамзеса II. Эпоха истории человечества, когда государствами правили Цари Небесных Династий, те, кто считался живым воплощением богов. Мечтая прославить имя любимой жены Нефертари, Рамзес II приказал молодому и талантливому скульптору Пиайю воздвигнуть величественный храм в ее честь. Но, создавая свой шедевр, скульптор хотел воспеть совсем другую женщину — дочь Рамзеса Мерит.

---

Он повернул на север, где долина граничила со скалами и где были поставлены только несколько стрелков, потому что бегство в этом направлении казалось невозможным. Меру, однако, знал, что ему удастся сбежать, если он осмелится на неожиданное, невероятное, очевидно невозможное.

Он пригнулся на лошади и понукал ее ударами пяток и криками подниматься в гору. Еще до того как удивленные лучники смогли выстрелить в него, Меру зарубил одного из них и прорвал цепь. Однако вслед ему полетели стрелы. Две попали в кожаный панцирь, одна угодила Меру в бедро, две другие пронзили бок его лошади, и одна из них осталась там. К счастью, он уже выиграл приличное расстояние, когда всадники ниу смогли начать преследование. Меру чувствовал ноющую боль в бедре, усиливающуюся от того, что стрела не была извлечена из раны. Его лошадь, которую боль заставила бежать еще быстрее, летела по пустыне, как камень, выпущенный из пращи. А Меру, который уже многие годы не молился, а только проклинал, теперь громко воскликнул:

— Себек, ты меня слышишь! Задержи ниу, заставь их лошадей захромать, заставь их потерять след! Я посвящу тебе жизнь и пожертвую все состояние, только спаси меня на этот раз!

Он снова и снова выкрикивал эти слова в раскаленный пустынный воздух. Ему было на руку, что он знал здесь каждый камень, каждое укрытие. Он знал, что за низким холмом, который показался слева от него, есть маленькая, едва различимая ниша в скале.

Меру оглянулся. Преследователей не было видно, но каждое мгновение один из них мог вынырнуть из-за скалы или из низины. Не раздумывая, разбойник подскакал к укрытию, соскочил с лошади, преодолевая боль, и успокоил тяжело дышавшего, покрытого потом коня, в боку которого все еще торчала стрела. Однако она сидела неглубоко, и Меру смог ее вытащить. Ему самому стрела глубоко вонзилась в верхнюю часть бедра, и удалить ее просто так было нельзя. Меру обрезал ее и забрался в нишу. Он подвел к себе лошадь и похлопывал ее мягкую влажную морду, чтобы тотчас зажать ее, если конь издаст хотя бы звук.

Из-за потери крови его мучила жгучая жажда, и он уже пару раз был готов опустошить запас воды, но силой воли удерживал себя. Вода могла стать его спасением, и он должен был ее экономить.

Лошадь скоро успокоилась и стояла с опущенной головой неподвижно, как статуя. Меру охотнее всего сорвал бы с головы свои фальшивые уши, чтобы лучше слышать, но ему предстояло прорваться в Фаюм, и никто не должен был узнать в нем искалеченного преступника. Меру подумал о своем таинственном заказчике, обещал снова объявиться, но это дело прошлое. Если он убьет сына Рамзеса, это будет его собственное дело, а не Амона.

В этот момент послышался шум. Меру различил ржание лошадей вдали и к вечеру, когда Ра уже приближался к горизонту, ясно услышал голоса нескольких человек, которые, должно быть, находились совсем близко. Он сжался в своей скальной нише, одну руку положил на голову коня, закрыл глаза и ждал с лихорадочно бьющимся сердцем. Обильный пот ужасно раздражал в тех местах, где были приклеены уши и нос, но Меру ничего не мог сделать. Оставалось только радоваться, если клей выдержит еще несколько часов.

Острие стрелы, торчавшее в бедре, вызывало все более сильную боль. Рана больше не кровоточила, но бедро опасно распухло, и Меру ощутил возрастающий жар раневой лихорадки. Он знал, что ниу после захода солнца махнут на него рукой, и он хотел светлой, лунной, прохладной ночью отъехать как можно дальше.

Едва Ра скрылся, Меру покинул укрытие и осторожно огляделся. Царила гробовая тишина, только тихий ветер кружил песок. Беглец вылез из своего кожаного панциря, выпил маленькими глотками одну восьмую часть хеката воды и аккуратно вытер лицо. Около двух четвертей он налил во взятую с собой деревянную миску и дал лошади. Этого было, конечно, слишком мало, но цель была так близка, что он об этом не заботился.

Преодолевая сильную боль, Меру взобрался на лошадь, которая была теперь свежей и отдохнувшей, и спешно поскакал на юг. Хотя тело его горело от лихорадки, зубы выстукивали дробь, а боль в ноге давно стала невыносимой, Меру все погонял коня и на рассвете добрался до северной границы Фаюма. Почти без сознания он упал с лошади и тотчас заснул. Легкое похлопывание по плечу пробудило его от бессвязных лихорадочных снов. Рядом стояли двое мужчин и робко глядели на него.

— Ты упал, господин? Мы должны позвать на помощь? Мы рыбаки и принадлежим храму Себека. Сегодня у нас был хороший улов, и мы отправляемся прямо туда…

— Да, мой друг, прямо туда. Я хочу попасть к жрецу Гебу, который, наверняка, наградит вас. Вы видели мою лошадь?

— Лошадь? — недоверчиво спросил один из мужчин.

— Здесь нет лошадей…

— Хорошо, — сказал Меру торопливо, — я поеду с вами.

Или кто-либо украл лошадь, или же она убежала в дальние луга плодородного Фаюма. Рыбаки помогли раненому встать и повели его к лодке. Он едва мог ступать на поврежденную ногу. Боль резанула его с удвоенной силой, и Меру должен был собрать все силы, чтобы подавить громкий стон.

Большая сеть с бившейся в ней добычей заполняла почти все пространство лодки. Меру вынудил себя опуститься и лег спиной на мокрую сеть. Под собой он ощущал двигающиеся тела рыб. По его просьбе рыбаки протянули ему кувшин с водой, который Меру большими глотками опустошил до половины. «Было бы лучше, — подумал он, — если бы лошадь, увешанную оружием, никогда бы не связали со мной». Остаток золота и серебра Меру носил зашитым в поясе вокруг голого тела, а об остальном он больше не заботился. Ниу и без того присвоят большую часть сокровищ банды и заверят, что большего они не нашли.

Некоторые из маленьких рыбок прорвались сквозь щели сети и скользнули Меру по лицу и по рукам, когда он их стряхнул, появились другие. Это вызвало такой смех у обоих рыбаков, что они едва смогли остановиться.

— Рыбы любят тебя, господин, это знак, что Себек расположен к тебе.

Горящее лихорадкой лицо Меру исказила ухмылка.

— Надеюсь, мои друзья. Да будет Себек милостив ко всем нам.

Оба рыбака гребли сильными движениями по спокойному озеру, которое было таким большим, что лежавшая напротив деревня исчезла вдали.

Лихорадка схватила Меру своими горячими клешнями, и он начал нести околесицу. Он говорил о молодом соколе Гора, которого он хочет подстрелить своей стрелой, несколько раз призывал Себека, а потом внезапно сказал:

— Я — Себек собственной персоной. Если хотите, можете мне молиться.

Рыбакам уже было не смешно. Они также обнаружили горящую огнем воспаленную рану, из которой торчала обрезанная стрела. Они гребли так быстро, как только могли, и наконец стал виден южный берег.

Едва лодка пристала к берегу, младший из двух рыбаков выпрыгнул из нее и побежал к храму. Гебу сразу же узнал нового помощника жреца и приказал тотчас отнести Меру в пустую приготовленную для него квартиру жреца.

Когда они остались одни, жрец спросил:

— Что случилось, мой друг? Ты можешь говорить?

Меру устало кивнул:

— На меня напали разбойники… — с трудом вымолвил он, — я смог уйти от них, но стрела…

Он указал на раненую ногу. Гебу отодвинул передник и внимательно осмотрел рану.

— Тут может помочь только лекарь. Я сейчас же позову одного.

Меру удержал его.

— Остановись, возьми сначала вот это.

Он указал на пояс с набитыми кожаными мешочками.

— Положи это к другим в сокровищницу.

— Себек сохранит твое имущество, — ответил старый жрец и успокаивающе прикрыл свои морщинистые веки. При этом он еще больше стал походить на старого крокодила.

Меру глубоко вздохнул. Теперь он в безопасности. Здесь до него никто не доберется. Скоро он найдет нового искусного бальзамировщика, который заново укрепит ему нос и уши.

Меру впал в беспокойный сон, из которого его пробудил подошедший врач. Еще молодой, хорошо одетый мужчина проговорил спокойно:

— Я, конечно же, должен резать. Если бы стрела осталась в ране еще один день, ты бы отправился к Озирису.

Он открыл свой изящный ящичек с инструментами из полированного украшенного символами Сехмет черного дерева. На чистой льняной салфетке он разложил свои ножи и пинцеты, ложки и зонды.

— Все позолоченное, — заметил он гордо. — Рана, которую лечат золотом, уже наполовину зажила, вот увидишь.

Он кивнул Гебу, который хлопнул в ладоши. Подошли четыре помощника, двое ухватили Меру за плечи, один сел ему на ноги. Врач взял узкий острый нож, который выглядел как перо Маат, и быстро, ловко сделал разрез вокруг лезвия стрелы. Из воспаленной плоти тут же потек гной, который врач вытер платком, смоченным в вине из лечебных трав. Он осторожно потянул стрелу, но острие все еще сидело очень крепко. Тогда более длинным ножом, тонким, как лист папируса, врач еще глубже врезался в рану, пока, наконец, не нащупал острие стрелы.