Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

• Название: Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
• Автор: Эйми Уоллес
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-029678-9

Поразительное произведение, в котором эзотерические и мистические мотивы соседствуют с воспоминаниями о жизни Эйми Уоллес рядом с Кастанедой — и попыткой логического осмысления потаенных глубин его учения и поиска высшей истины в мифе, подлинного осознания — в легенде о мастере «расширения сознания».

---

Праздники же ставили меня перед трудным выбором: или семья, или группа. А праздничные вечеринки Карлоса были хорошо организованы: индейка, подарки и ужасные игры в лото, после которых он как правило кого-нибудь изгонял со словами: «Слишком сильное давление! После каждой вечеринки… Я гарантирую, головы полетят!» Мне казалось, что ему нравилось в самое трудное время до предела нагнетать обстановку.

В конце концов остался единственный кандидат Карлоса — Гвидо. Через некоторое время был назначен обед, на котором должны были присутствовать Гвидо, мать с братом и любимый друг нашего семейства, Боб. Я выбрала хороший ресторан «У Майкла» в Санта-Монике.

Когда я позвонила Гвидо, чтобы сообщить ему об этом, он одобрил мой выбор и торжественно произнес:

— Нагваль имел обыкновение туда ходить. — Но когда я сказала ему, что пригласила без разрешения еще и Боба, он взорвался:

— Эллис, тебе нельзя поступать так легкомысленно. Это — маневр! Ты просто не можешь… приглашать кого попало! Неужели не понимаешь? Это тяжело.

Наутро перед обедом Карлос сообщил мне, что Гвидо не пойдет. Никакой «энергии» больше нет — дверь, какой бы замечательной она ни была, закрылась. Я должна была заплакать за обедом, осознав, что Гвидо бросил меня. Это должно было вызвать жалость матери и, конечно, свидетельствовать о том, что я прошла испытание. Когда я позвонила Гвидо, чтобы сообщить ему об этом, он стоически выслушал и прошептал:

— Я хотел бы поцеловать тебя в шею при всех.

Вечер прошел, как и было запланировано. Я выглядела убитой горем, временами поглядывала на пустой стул возле себя, и все, казалось, сочувствовали мне. Но проблема все еще не была решена, и, когда приблизились очередные праздники, Гвидо был призван снова.

Мой брат, живущий по полгода во Франции, собирался приехать в Лос-Анджелес с двумя сыновьями-подростками. В обычный субботний вечер они с матерью планировали встретиться со мной в модной пиццерии. А я собиралась прийти с Гвидо, но ему снова было отказано.

Но на этот раз удар был еще более жестоким.

Карлос заменил его Декстером Дюпре, бывшим Хуаном Гонсалесом из Буэнос-Айреса. Обычно новое, магическое имя, совершенно не напоминало настоящее. Декстер изучал мануальную терапию, был приветлив и неплохо выглядел. В течение нескольких лет он болтался на задворках группы и наконец удостоился благосклонности Карлоса.

Декстер мне сразу понравился, он был одним из немногих, с кем можно было запросто болтать, пока он назывался Хуаном. А Буле он очень не нравился, она говорила, что у него брови «волосатые, как гусеницы!» Карлос считал волосатость в любом месте «человеческой чертой, объединяющей нас с обезьянами», — густые брови Декстера работали против него.

Декстер обожал флиртовать, и, естественно, никто не сказал ему, что это запрещено. В первые дни пребывания в классе он попытался поцеловать меня в шею, я улыбнулась и велела ему «быть поосторожнее». Кажется, он не понял. Я знала, что если предупрежу его о правилах, а он комунибудь расскажет об этом, то меня могут вышвырнуть отсюда. Поэтому все, что я могла сделать, — это лишь намекнуть, как делали это Астрид, Гвидо, Пуна и Зуна в первые дни моего пребывания здесь. У меня не было никаких романтических чувств к Декстеру, и знаки его внимания были опасны для меня так же, как и для него, если не больше, так как женщины наказывались гораздо строже, чем мужчины, а я уже слыла «кокеткой». Когда Соня заставала меня за разговором с мужчиной в офисе, она регулярно сообщала об этом высшему руководству.

Гвидо ненавидел Декстера, энергичного, уверенного в себе новичка. Симпатичный мальчик был настолько доволен собой, что ведьмы называли его за глаза не иначе, как «Антонио» или «мистер Тефлон». Из-за его самомнения к нему не прилипали советы, оскорбления и наставления. Даже Тайша, считавшая, что иметь предпочтения позорно и слишком по-человечески, виновато призналась: «Мне больше нравится Ридли». Карлос замечал: «Декстеру не хватает нескольких карт в колоде, — при этом он постукивал себя по голове, чтобы показать, где именно, и затем добавлял с нежностью:

— Он напоминает мне меня самого, когда я был молод».

Как из Клод сделали магического пришельца, в то время как в действительности она была лишь избалованным ребенком, так Декстера превратили в превосходного раздражителя мужских эго. Ему не предъявлялось никаких мистических требований, он регулярно избегал неприятностей при всех своих грубейших ошибках и наказуемых глупостях, которые для других мужчин были бы поводом для изгнания.

Гвидо встретил известие о том, что снят с должности моего жениха, с обычной для него сдержанностью. Это было серьезным ударом по его позиции первого мужчины после Карлоса в иерархической структуре группы. Нагваль умело столкнул три эго: понизил Гвидо, возвысил Декстера и отправил меня обслуживать всех с подносом. Карлос наел дался тем, как разыграл в классе удачную шутку. Гвидо должен был выдержать удар — вместо него центральную мужскую роль в мыльной опере теперь исполнял Декстер.

Прежде всего Декстеру необходимы были имя и профессия. С подачи Нэнси, наполовину итальянки, Карлос назвал его «доктором Пьеро Ла Бруна». Доктор Ла Бруна — аристократ, имеющий два диплома магистра: один — Римского университета, другой — университета Джона Хопкинса.

Мы встретились с Дексгером в моей квартире, чтобы согласовать детали нашей легенды. Карлос сильно сократил сценарий: вместо обеда у нас должна состояться короткая встреча с моей семьей и Бобом. Пьеро должен был поспешно забрать меня, сказав, что мы опаздываем на открытие конференции мануальных терапевтов. Я подозревала, что главный результат магии Карлоса уже достигнут, поскольку три его ученика пытались совладать со своими чувствами.

Вообще-то Декстер не очень страдал, он еще больше раздувался. Когда я намекнула ему, что Гвидо был ревнив как ребенок и это еще одна причина, почему не стоит покусывать мою шею, он тупо уставился на меня:

— Что?

— Да так. Ничего, — вздохнула я. Декстеру действительно не хватало карт в колоде.

Доктор Ла Бруна, по сценарию, должен был забрать меня в зале пиццерии.

Карлос велел мне вскочить с места, страстно обнять его и обменяться несколькими словами по итальянски. Потом, после стремительного знакомства с родными, мы должны были, взявшись за руки, выскочить из пиццерии. Декстер не должен был усаживаться за стол — настолько нам не терпелось остаться одним.

Во время нашей последней репетиции Декстер начал входить в роль. Возможно, я тоже. Он начал обращаться со мной как с женой. Он приказывал мне, напоминал реплики и многочисленные инструкции Карлоса, настаивал, чтобы я поступала согласно его интерпретации. Он раздражал понастоящему. Что этот сопливый щенок себе воображает, понукая меня? Я огрызнулась на доктора Ла Бруна, и перед встречей в пиццерии мы ненадолго расстались.

За обедом я, дико нервничая, ковырялась в пицце. Мне было известно, чем могло все закончиться: если я потерплю неудачу, меня опять выгонят. Я чувствовала себя виноватой в том, что лгу своим родным, семье брата, но ведь это была магия. Конечно, я взволнованно рассказывала им о Пьеро и даже призналась матери, что ненадолго съездила к нему в Рим, чтобы встретиться с его родителями.

Я сидела как на иголках, ожидая свою «единственную любовь».

Пьеро появился вовремя, от него несло дешевым одеколоном. Я чуть не поперхнулась. Однако взяла себя в руки и бросилась в его объятья. Мы поцеловались настолько страстно, насколько позволяли приличия. Боб сказал мне потом, что мы «выглядели так, как будто не могли дождаться, когда можно будет скрыться в ближайшей спальне».

Пьеро говорил с моим братом и племянниками по-французски, задавая приличествующие ситуации вопросы о Провансе. Его манеры были превосходны, и он очаровал мою мать своим кипучим энтузиазмом. Если бы не одеколон, думаю, он был бы подходящим женихом. Олицетворяя собой «прекрасную юную любовь», мы бросились к дверям, держась за руки, в точности соблюдая инструкции.

На улице моросил дождь. Счастливые, мы с Декстером танцевали под дождем, обнимаясь и ликуя:

«У нас получилось! Мы сделали это!» Он подхватил меня и, смеясь, закружил. Мы исполнили роли в «магическом театре реальности» Карлоса Кастанеды! Мы вошли в книги великого человека!

Я позвонила Карлосу сразу после того как переоделась — моя одежда ужасно провоняла. Он был в восторге и с нетерпением слушал рассказ о реакции моей матери. Как я вскоре выяснила, Декстер снискал ее абсолютное расположение. Она была в восторге от перспективы заполучить такого зятя, успела сообщить об этом своим друзьям и спрашивала меня, назначили ли мы день свадьбы.

Следующим вечером я пошла на занятия взволнованная, с чувством какого-то освобождения. Группа посматривала на лестницу, ожидая окончания занятий йогой. Мы стояли рядом с Декстером и улыбались так, как будто готовились к съемке. Вошел Карлос, которого привезла Астрид (он больше не мог водить машину, потому что ухудшилось зрение), и обернулся ко мне: