Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

• Название: Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
• Автор: Эйми Уоллес
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-029678-9

Поразительное произведение, в котором эзотерические и мистические мотивы соседствуют с воспоминаниями о жизни Эйми Уоллес рядом с Кастанедой — и попыткой логического осмысления потаенных глубин его учения и поиска высшей истины в мифе, подлинного осознания — в легенде о мастере «расширения сознания».

---

Следующим вечером я пошла на занятия взволнованная, с чувством какого-то освобождения. Группа посматривала на лестницу, ожидая окончания занятий йогой. Мы стояли рядом с Декстером и улыбались так, как будто готовились к съемке. Вошел Карлос, которого привезла Астрид (он больше не мог водить машину, потому что ухудшилось зрение), и обернулся ко мне:

— Задница! Дерьмо! Babosa! Ты что?! Возомнила, что вы поженились? Ты поверила этому! Ты думаешь, Декстер — твой мужчина? Carajo! Pendeja! Шлюха…

Он брезгливо отвернулся. Астрид печально посмотрела на меня — все начиналось сначала. Я пошла к своему привычному месту в конце класса, желая, чтобы оно было как можно дальше, там, где я могла бы спрятаться. Декстер все еще улыбался — это я провалила спектакль. Но почему я должна брать всю вину на себя?

Меня не вышвырнули, но Карлос все равно избегал встречаться со мной и высмеивал меня. Теперь, как он сказал, я должна буду закончить пьесу, иначе я «разрушу все». Эпизод с доктором Ла Бруна закончен, и у меня появились оправдания моего отсутствия на семейном празднике. Я спросила Карлоса, что, по его мнению, я должна сказать матери?

И тогда он выкинул один из самых жестоких за все время нашего знакомства трюков. Он обратил против меня извращенные сексуальные отношения моей матери с доктором. Возможно, это было «испытанием», но оно отдавало садизмом.

Карлос предложил:

— Расскажи ей, что ты поехала с ним в Италию и там поняла: он использовал тебя ради денег. Он — паршивый альфонс, мужик, который не может даже заплатить за свою выпивку! А самое поганое — ему нужно отсасывать шесть раз в день! Позвони ей! Расскажи ей! Это то, что ты должна сделать!

Я отошла от телефона и заплакала. Потом позвонила Дафне и Ридли, двум членам группы, которым доверяла, чтобы обсудить, как все это сделать. Они помогли мне отрепетировать, подсказав подходящие слова, и я позвонила матери. Мог ли Карлос каким-то образом читать мои мысли, или, может быть, Дух наблюдал за мной, но я сказала матери, что семья Ла Бруна хоть и была аристократической, но без гроша, и что в действительности Пьеро не хочет работать, значит я застряну за океаном, как «итальянская жена», занимаясь бесконечной стиркой. Потом я подробно рассказала о наших сексуальных проблемах.

Мать это совершенно не задело. «Мужчины! — воскликнула она. — Иногда они бывают такими эгоистами! Ладно, один уйдет, другой придет! В море рыбы не счесть. Мне жаль, девочка моя, но я довольна, что ты все выяснила сразу!»

Хронически безразличная к потрясениям, которые касались сексуальных вопросов, моя мать помешала плану Карлоса вывести ее из равновесия. По мере того как его болезнь все более и более прогрессировала, заговоры Карлоса по разрушению отношений его учеников с их семьями становились все более и более извращенными; но он не учел экстраординарности моей матери. Он был весьма разочарован, когда я сказала ему, что все прошло безболезненно.

глава 25 ЖИР И ПЛОТЬ

Ужасные опыты заставляют задуматься, не является ли тот, кто проделывает их, сам чем-то ужасающим.

Фридрих Ницше «Человеческое, слишком человеческое»

Никакой рассказ о жизни с Карлосом Кастанедой не был бы полным без обращения к вопросу о телесной полноте.

Карлос был помешан на жире: своем собственном, своих учеников, на жире целого мира вообще. Он писал об этом в своих книгах, он говорил об этом на лекциях и в интервью, он ежедневно донимал придирками самых близких своих людей, если они не соответствовали его физическим стандартам.

Жир плоти не был «магическим».

Первые двадцать лет моего знакомства с Карлосом он был пухленьким. Он никогда не выглядел тучным, а был округлым крепышом — приятным, мягким, симпатичным и бесполым.

Перед началом занятий по тенсегрити я вновь увидела Карлоса, он стал худым, и это поразило меня.

Мне он показался гораздо более привлекательным. Я тогда заметила, что его черные волосы красиво отливали серебром, и к шестидесяти пяти годам он утратил младенческую припухлость, — это меня удивило. Худой, мускулистый, Карлос в целом казался мне более мужественным.

Он говорил нам, что дон Хуан беспощадно дразнил его из-за полноты, утверждая, что он (Карлос) поедает «одиннадцать бутербродов с беконом в день», а его представления о нирване связаны со вкусом «бутерброда из хлеба» — два куска хлеба по краям и один кусок посередине! Карлос любил «вкусненькое», постоянно боролся с этой слабостью, но так никогда и не победил ее. Он обожал каппучино, но запретил остальным пробовать его, за исключением тех случаев, когда сам поил женщин с ложечки прямо из своей чашки. Карлос виновато рассказывал нам о своих пиршествах с кофе и пирожными, устроенных вместе с Клод, после которых оба заболели. Он показывал нам, как она молила его: «Завтра мы можем умереть, так что давай пить кофе!»

Однажды Клод заставила Карлоса изгнать из «Клеаргрина», класса и постели «отца» одну из его новых возлюбленных, — все из-за того, что молодая женщина якобы предложила Ридли кофе. Ее никогда не предупреждали о правилах, и она пила кофе из рук Карлоса. Ридли колебался, но когда девушка настояла, он из вежливости сделал глоток. Клод появилась неожиданно, набросилась на Ридли с криком, что он «не мужчина», и зашипела на новую служащую. Ее никогда никто больше не видел. «Я потеряла свою лучшую работницу!» — ныла Соня. У девушки произошел нервный срыв, и потребовалось серьезное лечение, чтобы оправиться от столь сурового увольнения.

В течение многих лет Карлос рассказывал всем участникам семинаров, что никогда не прикасался к кофеину, говоря, что «мы слишком чувствительны для того, чтобы пить даже чай, — на пути к Бесконечному нужно отбросить кофе, сахар и углеводы». В последние месяцы его жизни меня тайно посылали в пекарню на углу, чтобы купить ему к завтраку кофе и печенье. Флоринда превращала эти миссии в увлекательные и таинственные приключения. «Это для нагваля, — шептала она, как будто я не догадывалась. — Не позволяй никому увидеть тебя! Я буду ждать за дверью! Торопись!»

Карлос был превосходным кулинаром, он делал изумительные чили-верде, ростбифы и десерты из сливок, которыми иногда кормил меня после любовных утех. Считалось, что и без того восхитительно вкусная пища была наполнена его энергией. Я разделяю народное поверье, что настроение, с которым готовится еда, влияет на ее аромат, но Карлос довел эту философию до крайности. Флоринде запрещалось готовить для нагваля. «Я не знаю почему, но моя еда для него оказывается ядом, — сказала она мне, — хотя я хорошо готовлю». Тем не менее она была счастлива, что ей не приходится выполнять эту обязанность.

Так что приготовление пищи досталось многострадальной Тайше, которую вечно критиковали за ее пресное кулинарное творчество. Я регулярно предлагала ей ходить за покупками, она благосклонно соглашалась, благодарила и всегда аккуратно, до последнего пенни, со мной расплачивалась. Когда мы вместе ходили в магазин, она обычно покупала бутылку «Столичной» водки и говорила, что это не для нее. Хотя ни для кого не было секретом, что Тайша выпивала. Карлос умел делать восхитительный коктейль из водки и фруктов под названием «Атомная бомба». Другое «сочинение» из водки, которым он угощал, имело неясное происхождение. Карлос говорил мне, что этот рецепт принадлежал дону Хуану. Мастер учил его собирать зрелые кумкваты и мариновать их в течение нескольких месяцев в водке до такой степени, что потом один кумкват имел крепость двух бокалов мартини. Саймон сказал мне, что этот рецепт был его изобретением. Я же полагаю, что это было произведением Карлоса. Я никогда не видела, чтобы Карлос выпивал больше стакана-двух вина или портвейна, и он часто давал мне стакан портвейна, как восстанавливающее силы после занятия любовью.

Что касается Тайщи, то учитывая под каким огромным давлением она находилась, я с облегчением узнала, что шутки о ее питье основывались не на пустом месте. По словам Флоринды и Карлоса, нагваль прекратил заниматься сексом с ней за пятнадцать лет перед тем, как я присоединилась к группе. Она смирилась со множеством критицизма от остальных с верхушки иерархии, со скудной признательностью в ответ. Она отдавала всю себя приготовлению еды для Карлоса, тем не менее он периодически обвинял ее в попытке отравить его.

Единственное, что сказал мне Карлос по поводу отношений с ней, было: «Вобщем, моя маленькая Тайшита — она была моей шлющкой, такой вкусняшкой! А потом она пересекла границу с неорганическим миром, и когда вернулась назад, стала сухим существом». По теории Флоринды, эта депривация и была источником Тайшиного хронического напряжения.