Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

• Название: Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
• Автор: Эйми Уоллес
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-029678-9

Поразительное произведение, в котором эзотерические и мистические мотивы соседствуют с воспоминаниями о жизни Эйми Уоллес рядом с Кастанедой — и попыткой логического осмысления потаенных глубин его учения и поиска высшей истины в мифе, подлинного осознания — в легенде о мастере «расширения сознания».

---

Я ждала, преследуемая строчками Беккета

Избитые фразы толкутся в ступе сердца снова:

Любовь, любовь, любовь — гулко выстукивает старый пестик, Неизбежно вверх взбивая слова.

Опять потрясение

Из-за нелюбви,

Из-за любви, но без тебя,

Из-за любви, но не твоей,

Из-за понимания, но без понимания притязаний,

Притязая.

Я и все остальные будут любить тебя,

Если тебя любят.

Через два дня Гвидо позвонил. В его голосе слышались слезы:

— Малыш, спасибо тебе. Я был… потрясен. Ты понимаешь?

— Да.

— Ты… — голос сбивался, и я едва слышала его. — Ты видела, что на кармане у маленького мальчика написано «Даллас»? Ты знала это?

— Конечно.

— Так мелко…

— Да.

Внезапно изменившись, как в фильме ужасов, его голос стал жестким — на грани срыва. Он отрубил:

— Это не… Я… — раздался какой-то гортанный звук. Связь оборвалась. Я усмехнулась: «Как все банально» — за последние пять лет никогда так часто не бросали трубку, как в эти дни.

Я ждала, как невеста во время войны.

Я думала: а вдруг он… любит меня? У меня не было объяснений. Когда Гвидо вошел в офис, я стояла к нему спиной и рассказывала по телефону о «пути воина» восторженному японцу. Мое сердце вдруг сильно заколотилось и чуть не выскочило из груди в отчаянной попытке освободиться, как у больного клаустрофобией в лифте. Но я изо всех сил старалась не подавать вида.

Гвидо был в черном комбинезоне, легкомысленном и нелепом, поверх которого был накинут черный плащ, как у бандита. Поглядывая на него уголком глаза, не поворачивая головы, я продолжала говорить о дриминге, цитируя Кастанеду своему собеседнику, который беспокоился о тратах в шестьсот долларов плюс перелет и проживание.

Гвидо принес мне стакан перье и, широко улыбаясь, поставил его передо мной, как идеальный… возлюбленный. Как влюбленный или как официант. Я оттаяла. Он больше не злился на меня. Я была так счастлива, как когда-то, когда встретила свою школьную любовь после каникул.

Я вышла на кухню, где собрался весь офис послушать техасские рассказы Гвидо. Он был лучом света в нашем суровом «храме», как Карлос называл «Клеаргрин», и буквально ходил по тонкому льду из-за своего юмора, не щадящего никого.

Во время общего ланча мы с Гвидо и Рамоном ели простую и вкусную еду пластиковыми вилками из бумажных тарелок: сыр с луком, бублики с горчицей, оливки и копченую рыбу. Остальные питались из индивидуальных глиняных плошек, ели без соли и приправ низкоуглеводное мясо на пару, принесенное в офис в специальных пластиковых контейнерах. Это напоминало тюремную еду.

Гвидо отрезал роскошный ломоть копченой лососины, смазал бублик плавленым сыром и шлепнул сандвич на мою тарелку со словами:

— Главное — уметь преподнести.

Гвидо заставил нас смеяться целый час.

Я была взвинчена и эгоистична, как влюбленная женщина, и была уверена, что все за столом читали мои мысли. Когда я говорила, мой голос казался странным и чужим. Я не могла встречаться глазами с Гвидо.

Когда вся группа разошлась, я осталась мыть посуду и вдруг почувствовала, что Гвидо приближается ко мне сзади. Он притворился, что тянется за тарелкой, и всем телом прильнул ко мне. Когда он обхватил меня руками, чтобы помыть тарелку, по мне прошла дрожь. Его грудь тепло прижалась ко мне, я почувствовала себя маленькой и беззащитной, как загнанный зверек.

Он прошептал мне прямо в ухо:

— Играем в домик.

Мы не говорили друг с другом до закрытия офиса, только однажды наши пути пересеклись в темнеющем фойе. Мы инстинктивно потянулись друг к другу он погладил мои волосы, я слегка прикоснулась ладонью к его груди, а кончиками пальцев дотронулась до шеи.

Гвидо позвонил мне вечером перед занятиями. У нас родилась странная форма интима по телефону, я понимала ее как «неделание» (термин из книг Карлоса) секса по телефону. Нам понравилось молча сидеть у телефона по пять, десять, пятнадцать минут, слушая дыхание друг друга. Время от времени один из нас шептал: «Ты хочешь сейчас уйти?»

Другой хрипло отвечал: «Нет».

Когда мы решили закончить общение, чтобы подготовиться к занятиям, я выпалила:

— Я ненавижу тебя, Гвидо.

И услышала, как он затаил дыхание:

— В самом деле? — прошептал он. — Я тебя тоже, Элли.

Тем же вечером на занятиях он кинулся ко мне с широкой улыбкой на лице — Ты действительно ненавидишь меня? Так же как и я ненавижу тебя, я надеюсь?

— Да, так же как и ты ненавидишь меня.

Он развернулся и убежал, радостно сияя.

Когда он провожал меня до машины, то незаметно вручил мне тяжелый конверт. Я бросила его на сиденье. Там был дагерротип в деревянной рамке счастливая девочка в кудряшках, с улыбающимися зелеными глазами. (Гвидо позже рассказал мне, что это маленькое сокровище он нашел в магазине Мехико давным-давно). Сувенирная ложечка из серебра выпала из конверта, на ее ручке было написано «Даллас». Еще там была простая белая открытка с надписью: «Я думаю, ты знаешь, кому это принадлежит». Карлос без конца подшучивал надо мной, повторяя: «Эллис родилась с серебряной ложкой в culo».

Но за этой фразой Гвидо стояло нечто большее, — его доброе сердце.

Вскоре Флоринда стала приглашать Гвидо в наши регулярные походы в кино. Несколько месяцев мы ходили втроем. Часто получалось два или три вечера в неделю. Я точно знала, что выходы Флоринды обычно управлялись Карлосом. Он, они, что-то задумав, проверяли нас. Придерживаемся ли мы правил группы? Поднимемся ли мы над страстями человеческой любви? Или, может быть, Флоринда опять играла в куклы? Нет, все было не так просто; она никогда не режиссировала представление без нагваля. Они хотели с грохотом ударить по нашему эго — за всеми этими безобидными ширмами Кастанеда сжигал своих учеников.

Однажды вечером Гвидо посадил нас в «большую черную американскую машину», которую всегда арендовал, и повез в любимый суши-ресторан.

Удивительно, что Флоринда пригласила Алису, давнего, но вечно маргинального члена группы, которую недолюбливали и Гвидо, и я. Флоринда сказала:

— Умные еврейские детки, такие как ты и Гвидо были проклятьем для Алисы в школе. Чтобы получать хорошие оценки и быть лучшей ученицей, ей приходилось сидеть, как проклятой над уроками, в то время как вы, насмешливые и благополучные еврейчики, никогда не пускали ее в свой круг. В отношении меня это звучало бессмысленно, кроме того, я не училась в Беверли-Хиллз. В частной школе Вермонта не было еврейских групп и совсем не было таких бедных chicanas, как Алиса. Флоринда утверждала, что Алиса была безумно влюблена в Гвидо, который игнорировал ее годами.

Возможно, из-за возникшего напряжения мы напились сильнее, чем обычно. Алиса была «на пути к выздоровлению» и не принимала спиртного лет двадцать. Гвидо — не любитель выпить — шумно и экстравагантно ухаживал за ней. Флоринда сказала мне, что такое беспрецедентное внимание смущает Алису.

Та стала задыхаться, распухла и покраснела.

Мы с Флориндой, оцепенев, наблюдали за ней. Когда одышка уменьшилась, потекла слюна.

Флоринда брезгливо отвернулась. Только Гвидо, работавший парамедиком[39], понял, что это смертельно опасная ситуация. Одним прыжком он подскочил к Алисе и по методу Хеймлиха резко надавил на ее грудную клетку ниже роскошного бюста. Огромный комок риса с реактивной скоростью выскочил у нее изо рта и чуть не попал Флоринде в глаз.

Постепенно у Алисы восстановился цвет лица. Преодолев неловкость, она начала причитать:

— Это была морская капуста, это была морская капуста..

Гвидо погладил ее и успокоил. Флоринда прошептала мне на ухо: «Это отвратительно. Она больше не пойдет с нами в кино!» — и рьяно взялась за дело:

— Ладно, ладно, Алиса, теперь ты в порядке. Тебе необходимо выпить! Сакэ прочистит тебе горло.

Гвидо, налей чашечку.

— Нет, нет, я не могу, — взмолилась Алиса. — Я двадцать лет не дотрагивалась до спиртного!

— К черту! Ты должна выпить! — настаивала Флоринда.

Наконец Алиса сдалась, вновь обрела достоинство и сказала свое последнее слово:

— Это была морская капуста!

Когда мы собрались уходить, Флоринда откровенно отделалась от Алисы (та уже много лет получала болезненные отставки), и мы втроем сели в черную колесницу Гвидо. Я расположилась на заднем сиденье.

Флоринда начала представление в духе Карлоса, который мог демонстративно положить руку девушки себе между ног на виду у ревнивых женщин. Однажды я отказалась участвовать в подобной акции, травмирующей других женщин, и он с отвращением выгнал меня.