Сара Мэйсон - Обман, или Охота на мачо

• Название: Обман, или Охота на мачо
• Автор: Сара Мэйсон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-039141-7

Скучная работа журналистки в провинциальной английской газете...

Вялотекущий роман с глуповатым спортсменом...

Вечные мелкие неприятности, способные довести до белого каления...

Холли Колшеннон решает — с нее хватит!

Пора круто изменить жизнь!

Например, написать репортаж о талантливом детективе Джеймсе Сэбине.

Уж его-то жизнь точно полна опасностей и приключений.

К тому же детектив весьма хорош собой...

Есть, правда, ложка дегтя в бочке меда — он собирается жениться и на дух не выносит журналисток.

Но — разве женщину, получившую наконец шанс завоевать мужчину своей мечты, остановят такие мелочи?!

---

— Бен! — восклицаю я, когда он входит, покрывая тремя гигантскими шагами расстояние от двери до моей койки. — Вчера вечером звонила Лиззи, я так беспокоился! — Он наклоняется и целует меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Просто прекрасно.

Я представляю Бена тем, кто с ним незнаком, и он пожимает всем руки. Затем садится на край моей кровати:

— Так что случилось?

Я долго рассказываю ему о дереве и то и дело указываю на Джеймса, который стоит, прислонившись к дальней стене, и выглядит удрученным. Я очень рада, что пришел Бен. Беда всегда сближает людей.

— Сколько тебе еще лежать здесь?

— Слава Богу, сегодня меня отсюда выпустят!

Он хмурится:

— У меня сегодня тренировка, но твои родители могли бы отвезти тебя домой, да?

— Конечно, нет проблем.

В палату быстрым шагом входит медсестра. У нее доброе заботливое лицо в морщинах и светло-рыжие волосы, которые, подобно языкам пламени, торчат из-под шапочки. Вместо приветствия она весело интересуется у присутствующих, все ли в порядке.

— Здесь слишком много народу, не так ли? Почему бы вам не пойти в столовую попить чаю и дать пациентке возможность спокойно съесть свой ленч? Возвращайтесь через полчаса.

Аллилуйя! Да здравствует медперсонал! Джеймс, Робин и Бен прощаются и уходят, а мои родители и Лиззи отправляются в столовую.

— Вы в порядке, милочка? Должно быть, от такого количества людей у вас разболелась голова!

Я улыбаюсь и с чувством благодарности откидываюсь на подушку. Медсестра суетится вокруг меня, поправляет мне покрывало и поднимает упавшую на пол подушку:

— Вы репортер, да? Напарница Дика Трейси?

— Да. Да, это я.

— Я как раз дежурила, когда вас доставили сюда. Этот ваш детектив вел себя абсолютно правильно.

Мое тело, лежащее под одеялом, невольно напрягается. Ну вот. У меня возникает ощущение, что эту медсестру подослала моя мама.

— Он заполнил все необходимые документы. А после того как вас поместили в палату, я сказала ему: «Джек! Вы выглядите в точности как на фотографиях!», и он посмотрел на меня так, словно я сумасшедшая!

Я немного расслабляюсь. Разумеется, Джеймс посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она была немного не в себе; а он просто забыл, что в «Дневнике» он фигурирует под именем Джек.

— Кто из этих молодых людей ваш парень? — продолжает она.

Ну, наконец-то хоть кто-то правильно понимает ситуацию. Хоть кто-то понимает: тот факт, что я посвящаю свои статьи определенному человеку, еще не означает, будто мы с этим человеком сгораем в пламени обоюдной страсти.

Я улыбаюсь, обрадовавшись ее вопросу:

— Тот высокий блондин. Он играет в регби за бристольскую команду.

— Правда? Он очень симпатичный.

— Да, это правда, — искренне отвечаю я.

— Вы, наверное, очень любите его.

— Да, я…

Я останавливаюсь в замешательстве:

— Почему вы говорите об этом?

Она смотрит на меня:

— Потому что ночью во сне вы звали его. Да, целую ночь. Вы бредили. Я села рядом с вами и дождалась, пока вы успокоитесь, но час спустя вы снова начали звать его.

— Простите, — с чувством раскаяния говорю я.

— Ничего страшного, милочка. За этим я здесь и нужна; кроме того, мне было даже приятно слышать все это.

Мне бы хотелось, чтобы здесь оказались Лиззи и мама, и услышали рассказ медсестры. Это доказало бы, что они не правы в своих глупых подозрениях. Тут мне в голову приходит ужасная мысль. Я стараюсь выкинуть ее из головы, но она возвращается вновь. У меня начинают потеть ладони, и я не знаю, как спросить медсестру о том, что мне нужно знать.

— А я звала его по имени или по прозвищу? — непринужденно спрашиваю я.

— По имени, милочка. Определенно по имени.

Пауза.

— Имя Джеймс не похоже на прозвище, правда ведь?

Глава 23

Я смотрю на принесенный мне поднос с ленчем, стараясь поймать одну из проносившихся в моей голове мыслей. Джеймс. В бреду я повторяла его имя. Ну и что? Из-за него я получила удар по голове; поэтому понятно, что я и думала о нем. Правильно. Да, должно быть, все дело в этом. Он был последним, кого я видела перед тем, как потерять сознание, и вполне естественно, что я звала его. Скорее всего, я хотела сказать: «Джеймс, ты последний мерзавец».

Я решительно хватаю вилку и смотрю на картофельный салат. У меня в руках точно такой же поднос, какие дают пассажирам в самолете. Наколов на вилку кусочек ветчины, я думаю о том, что поведала мне медсестра. Она, кажется, сказала, что я произносила его имя с теплотой. Проглатываю еду. А еще — что я, должно быть, очень люблю его. Бросаю пластиковую вилку, откидываюсь на подушки и чувствую, что начинаю заливаться румянцем. Проклятая репа. А что, если в тот момент, когда я произносила его имя, он был рядом? Что если Джеймс все слышал?

Что я испытываю по отношению к нему? Действительно, что? Я сосредоточенно вспоминаю несколько недель, проведенных вместе с Джеймсом. Вспоминаю его лицо, глаза, улыбку. Потом начинаю думать о его свадьбе, о Флер. И тут я все понимаю. Меня пронзает боль. Сама мысль о его свадьбе становится невыносимой. Я знаю, что люблю его.

У меня начинает дрожать нижняя губа. Как, черт возьми, это могло случиться? Еще одна жуткая мысль приходит мне в голову. Господи, это настолько очевидно… Нижняя губа продолжает предательски дрожать. Все, абсолютно все считают, что между нами что-то происходит. Моя мама, Лиззи, миссис Мердок из деревни, даже женщина из больничной столовой. А с чего они это взяли? Просто я написала об этом, вот с чего. Виноват не он, а я. Виной всему не то, как он относится ко мне, а то, как я к нему отношусь. Все оттого, что я открыто выражала в «Дневнике» свои чувства, это было написано черным по белому, для всеобщего обозрения, и люди, разумеется, подумали, что в этом деле не обошлось без романтики. Из-за того, что в последние две недели я с радостью описывала те случаи, когда мы с Джеймсом просто разговаривали друг с другом, а не ругались (что само по себе было прогрессом), все решили, что между нами «что-то происходит». Какой идиотизм! И как бы я хотела, чтобы это было правдой.

Я прижимаю ладонь ко рту. Как я могу так думать? Как? Ведь Флер так хорошо ко мне относится!

Чувствую, как кровь приливает к лицу и глаза наполняются слезами. Мне хочется спрятаться под одеялом и не выбираться оттуда, скажем, до Рождества. Как вы думаете, в больнице заметят пропажу пациентки? Наверное, да. Я озираюсь по сторонам: где у них хранится кислород? Где кислород, предназначенный для будущих мам?

С грустью осознав, что в комнате нет нужного мне вещества, я начинаю грызть ногти, чего не делала уже добрых десять лет. Я стараюсь не заплакать, потому что знаю: если разревусь, то уже не смогу остановиться. Пытаюсь не думать о волнующих меня вещах. Думаю о евро. О выборах местного правительства. Но мои мысли сами собой возвращаются к Джеймсу Сэбину.

С некоторых пор мой «Дневник» стал походить на бесконечное любовное послание, оттого читатели и пришли к выводу о том, что между мной и Джеймсом что-то есть. Все, наверное, смеются надо мной и говорят: «Вот дает эта журналисточка! Она втюрилась в детектива, у которого через неделю свадьба!». Это ужасно само по себе, но есть еще Джеймс. Джеймс, который через неделю женится на Флер. Я повторяю про себя эти последние слова, чтобы они прочнее укоренились в моем сознании. Мне становится ясно, что я всегда намеренно избегала мыслей о его свадьбе. Я медленно прокручиваю в голове картины предстоящего торжества: Флер, входящая в церковь, ее платье с кремовыми кружевами, Джеймс, ожидающий у алтаря. Я представляю все это и чувствую, что теряю его. Теряю, едва поняв, что люблю его.

Мне хочется плакать. Одинокая слезинка скатывается по щеке. «Все хорошо, — говорю я себе. — Успокойся. Не надо истерик».

«Может быть это не любовь? — с надеждой думаю я. — Может быть, это что-то вроде увлечения, временного помешательства? Давай смотреть правде в глаза: он красивый парень, и я провела вместе с ним много времени. Разве похищенные девушки не влюбляются иногда в своих похитителей? Разве нет? Может быть, это как раз такой случай. Да, должно быть, все так и есть…

Как бы там ни было, я уверена в одном: он не испытывает тех же чувств по отношению ко мне. Определенно не испытывает. Джеймс женится на другой. На следующей неделе. Женится на прекрасной и доброй девушке, совсем не похожей на меня. Не говоря о том, что у него уже был роман с не менее красивой и совершенно не похожей на меня особой.

Через минуту все вернутся. И маме, как и моей лучшей подруге, станет ясно, что что-то произошло. Быстро подумай о чем-нибудь другом. Бен. Вот горох. Хороший выбор, Холли, хороший выбор. Отлично, подумаю о Бене. Почему бы и нет? Это менее болезненная тема для размышлений, чем Джеймс. Здесь не будет никаких слез. Я кусаю губы, собираясь думать о Бене. Ну же, Холли. Думай о Бене. Не получается. Я хмурюсь и втягиваю голову в плечи. Думай. Неужели думать — это так трудно? Еще минуту назад я не могла вздохнуть от обрушившегося на меня потока мыслей, но сейчас они, похоже, объявили забастовку. Я жду еще минуту и затем сдаюсь. Не получается у меня думать о Бене. Нет, я могу представить себе его лицо. Согласна с тем, что он очень хорош собой, но ничего более. Я не могу понять, почему я когда-то хотела выйти за него замуж? Как я могла думать, что он тот, кто мне нужен? Я ведь никогда не любила его. Мне нравились его глаза, нравилось, что он играет в регби, нравилось, что за ним всегда бегали толпы девчонок… Но если убрать все вышеперечисленное, то ничего не останется. Я считала его главной фигурой в своей жизни, а он, оказывается, просто промежуточный этап. Понимание этого изменило мою жизнь. Я устраиваюсь поуютнее в постели и закрываю глаза в надежде на то, что все дурные мысли улетучатся сами собой. Я поставила не на ту лошадь.