Пирс Рид - Женатый мужчина

• Название: Женатый мужчина
• Автор: Пирс Рид
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Политика
• Год: 1990
• ISBN: 5-1-02091-2

Английский романист, драматург Пирс Пол Рид (р. 1941), автор романов «Игра на небе с Тасси Маркс» ("Game in Heaven with Tussy Marx", 1966), «Юнкеры» ("The Junkers", 1968), «Монах Доусон» ("Monk Dawson", 1970), «Выскочка» ("The Upstart", 1973), повести «Полонез» ("Polonaise", 1976), документальных повестей «Живы!» ("Alive: The Story of the Andes Survivors", 1974), «Грабители поездов» ("The Train Robbers", 1978), пьес для телевидения и радио. На русский язык переведен роман «Дочь профессора» (М., 1974). Роман П. Пола Рида «Женатый мужчина» печатается с небольшими сокращениями ("A Married Man". London, An Alison Press Book, Seeker & Warburg, 1979). По внешним признакам он следует традиции «семейной хроники». Писатель ненавязчиво подчеркивает, сколь хрупко на деле кажущееся «процветание» Великобритании 70-х гг.

---

К концу ноября бумаги на Терри Пайка поступили в контору, и клерк передал их Джону. Похоже, против Пайка имелись серьезные улики. «На основании полученной информации» был произведен обыск квартиры в Балэме, которую Терри снимал с другим парнем — Джимми Стоттом. Полиция обнаружила два завязанных узлом дамских чулка-маски, дубинку, налитую свинцом, четыреста пятьдесят фунтов наличными в пятифунтовых банкнотах с номерами, соответствовавшими похищенным из почтового фургона. В ответ на предъявленное обвинение Стотт сказал: «Черт, надо было их обменять». А Пайк: «Кто слегавил?»

Линия защиты Пайка, как предлагал поверенный, должна состоять в том, что чулки, дубинка и деньги были подброшены полицией, а слов, занесенных в протокол, они вообще не говорили. Джон только вздохнул: он по опыту знал — как бы ни были правдоподобны доводы подсудимых, присяжные редко внимают им. По совокупности улик Пайк мог загреметь минимум на семь лет.

Джон решил позвонить Пауле Джеррард и сказать об этом, он уже начал искать ее номер в справочнике, когда раздался телефонный звонок и он услышал ее голос.

— Вы получили дело? — спросила она.

— Да, — сказал он. — Только что его прочел.

— И что вы думаете?

— Надежд немного. Молчание.

— Значит, ему конец? Теперь Джон замялся.

— Этот Пайк… то есть Терри… отпущен под залог?

— Да. Мы взяли его под залог. А что?

— Можем мы об этом поговорить?

— Заезжайте.

— Когда?

— Когда угодно. Хоть сейчас.

— Прекрасно. Где вы живете?

— Пэрвз-Мьюз, двадцать три. Это недалеко от Виктория-роуд.

— Я знаю.

— Прекрасно. Жду вас через полчаса.

На улице стоял туман, было сыро. Пока Джон шел к станции метро Холборн, машины и автобусы, мчавшиеся потоком в оранжевом смоге, обдавали его грязью, измазав брюки чуть не до колен. Если он поедет на метро, а потом еще пройдет пешком от станции Глостер-роуд до Пэрвз-Мьюз, то промокнет до нитки. Само по себе это не смущало Джона, но мокрые волосы выглядят сальными; кроме того, на нем те же туфли, в которых он ездил в Бирмингем, а они промокают, и толстый старый костюм, когда намокнет, почему-то пахнет псиной. Джон повернулся и остановил такси. «Черт с ними, с деньгами, — подумал он, устраиваясь на заднем сиденье. — Много на такси не сэкономишь».

Паула Джеррард сама открыла ему дверь своего домика, а когда захлопывала ее, он еще слышал гул мотора машины, удалявшейся по булыжной мостовой. Снимая плащ, Джон огляделся и увидел, что они находятся в большой просторной кухне, из которой винтовая лестница вела наверх. Паула в джинсах и вязаной кофточке тут же подошла к холодильнику.

— Я только лед достану, — сказала она, — и пойдем наверх, в гостиную.

Джон бросил плащ и портфель на кухонный стул.

— Погода ужасная.

— Я еще не выходила.

— И в Уондзуорт не ездили?

— Нет. Собственно, я бросила это дело. — Она высыпала кубики льда в стоявшую на подносе чашу и поискала в шкафу высокие стаканы.

— Почему?

— Отец что-то занервничал. Он думает, меня могут похитить.

— А заключенным известно, кто вы?

— Пошли слухи.

Она поставила стаканы на поднос и подняла его.

— Идемте наверх.

— Разрешите, я понесу.

— Пожалуйста.

Она передала поднос Джону, взяла из ящика кухонного стола пачку «Голуаз». Джон следовал за ней, так что на крутой винтовой лестнице глаза его невольно оказались на одном уровне с ее обтянутыми джинсами бедрами; с лестницы они словно вынырнули прямо в гостиную. Это было просторное помещение, занимавшее чуть не весь этаж. У камина, в котором за решеткой потрескивал огонь, стояли три низких, обитых бежевой тканью дивана. На полу — восточный ковер, по стенам несколько картин современных художников и полки с самыми разными книгами — тут были и фолианты в коже, и дешевые издания в бумажных обложках.

Паула подошла к столику и показала, куда поставить поднос; здесь уже стояла дюжина бутылок, но ни одной с потеками на этикетке или захватанной пальцами, как у них в доме в Холланд-Парке.

— Не церемоньтесь, — сказала Паула.

— Что вам налить?

— Я выпью виски с водой. Ах ты… — Она выругалась. — Воду забыла.

— Принести?

— Я сама.

Она вскочила с дивана, подошла к двери, за которой, как он подумал, была ее спальня, и тут же вернулась с расписным кувшинчиком.

— Спускаться, подыматься — лень.

Джон налил ей виски с водой, растерянно размышляя, чего бы выпить самому, наконец взял джин с тоником и уселся напротив Паулы.

— Ну, и чем вы теперь заняты? — спросил он.

— Ничем. — Она насупилась, явно не одобряя такое начало.

— Не скучаете? — осведомился он.

— Нет. — Она снова нахмурилась, и Джон решил, что не следует больше задавать личных вопросов.

— Я посмотрел бумаги по делу Терри, — сказал он, — и, конечно, готов взять на себя его защиту, хотя особых надежд на то, что его удастся вытащить, не возлагаю.

— Но вы же видите, как это все несправедливо. — В ее голосе звучало скорее раздражение, чем тревога. — Полиция ведь подбросила улики.

— Так говорит Терри.

— Он не стал бы мне лгать.

— Он отрицает свое участие? Она ответила не сразу.

— Нет. Я уже вам говорила, он, видимо, имел какое-то отношение к грабежу, но самое косвенное. И уж конечно, не он оглушил водителя. Он не из таких. — Она отпила виски, закурила.

— И каким же образом, по-вашему, его втянули? — спросил Джон.

— Он познакомился с Джимми в тюрьме, — сказала Паула.

— Это со Стоттом?

— Джимми был под следствием за какие-то пустяки, его, собственно, оправдали…

— За что именно, не помните?

— Кажется, за ограбление кондитерской.

— Продолжайте

— Их освободили одновременно, и они вместе сняли квартиру. Джимми знал, что планируется ограбление почтового фургона, в котором повезут жалованье, ну оба и ввязались.

— Это Джимми втянул Терри?

— Да.

— А у Джимми уже были судимости?

— Не думаю. А что?

— Потом объясню.

— Кто-то определенно навел полицию, — сказала Паула, — причем кто-то из банды, иначе полиция ничего бы не узнала про Джимми и Терри.

— Выдал кто-нибудь из сообщников?

— Нет. Не осмелились бы.

— Терри говорит, будто полиция подбросила им дубинку, чулки и деньги, правильно?

— Да. И я ему верю. Не настолько же он глуп, чтобы оставлять такие улики.

— А Джимми?

— Не знаю. Я его в глаза не видела.

— Терри, значит, не устраивал вечеринку, чтобы познакомить вас со своими друзьями?

Она покраснела:

— Нет.

— Извините, но могу я вас спросить… а ваши чувства здесь не примешаны?

Она поднялась, чтобы налить себе еще.

— Что вы подразумеваете под чувствами?

— Вы не состоите с ним в интимных отношениях?

— Нет. Конечно, нет. Он же на семь лет моложе меня. Но если вы хотите знать о моих чувствах, то я действительно не хочу, чтобы он зачах за решеткой.

— Даже если он ограбил этот фургон?

— Я не думаю, что он действительно… грабил. — Она снова села на диван и подобрала под себя ноги.

Джон вздохнул:

— Не сомневаюсь, что полиция, особенно Летучие отряды[35], способна подбросить улики. Но Джимми и Терри — мелкая рыбешка, это во-первых.

— Понятно.

— А во-вторых, не представляю себе, откуда у полиции могли оказаться похищенные банкноты, чтобы их подбросить, — тогда ведь и банки должны участвовать в сговоре…

— Они же взяли не все деньги.

— Кто — они?

— Воры.

— Почему?

— В спешке они что-то оставили.

— Но, согласно данным следствия, похищено все.

— Еще бы. Просто остальное прибрала к рукам полиция. Не думаете же вы, что они откажутся от нескольких тысяч наличными?

— Вот как… То есть, по-вашему, полиция украла то, что оставили воры, но подбросила четыреста пятьдесят фунтов в качестве улики против Джимми и Терри?

— И всех остальных.

— Многовато для улики, — сказал Джон. — Пятидесяти фунтов или даже десяти было бы вполне достаточно.

— Ясно. — Паула вдруг разрыдалась. — Извините, — сказала она, размазывая по щекам слезы, и тут же громко и зло выкрикнула: — Ненавижу себя такой.

Джон поднялся, но, будучи истым англичанином, смутился не зная, как себя вести. Пауле следовало самой взять себя в руки. И хотя ему хотелось утешить ее, он не решался до нее дотронуться.

— Не отчаивайтесь, — сказал он.

— Ох, все так запуталось. Я так старалась помочь Терри; я ведь думала, он доверяет мне и говорит правду, а теперь просто не знаю… не знаю, чему верить, но все равно не хочу, чтобы его посадили в тюрьму.

— Выход один, — сказал Джон.

— Какой? — Она шмыгнула носом и перестала плакать, а Джон тем временем поднялся и пошел налить себе еще джина с тоником.