Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести

• Название: До свидания, Светополь!: Повести
• Автор: Руслан Киреев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988

В свою во многих отношениях итоговую книгу «До свидания, Светополь!» известный прозаик Руслан Киреев включил повести, посвящённые землякам, жителям южного города. В этих произведениях писатель исследует духовный мир современника во всем разнообразии моральных и социальных проявлений.

---

— Как проверить? Разве туда пускают?

— В школу‑то? Со мной? Назовёшь только — Кожухов, и иди, пожалуйста.

Он горячо убеждал её, обещал дать баян, а Рая, хоть и не верила ему, все равно видела, как играет она во дворе на площадке, все восторженно слушают, а у своего парадного стоит, затаив дыхание, изумлённая Иванова.

Кожух тянул её за руку.

— Посидим… Я ещё расскажу.

Рая высвободила руку.

— А можно и на пианино, и на баяне? Чтоб вместе?

— Можно! Все можно. И на пианино, и на аккордеоне — пожалуйста.

Но она о другом спрашивала.

— Чтоб не одна… Чтоб вдвоём. Один — на баяне, другой — на пианино.

— Дуэтом? Пожалуйста! И ноты покажу, и баян — пожалуйста.

Рая увидела вдруг, что он нехорошо дрожит — как тогда, на чердаке. Разом очнулась она. В руке у неё торчал кулёк с конфетами. Зачем? Отдать, выбросить! —и она снова будет в безопасности, но Кожух крепко сжимал ей руку.

— Пойдём, а? Последний раз? Пойдём, слышишь!

Она отчаянно помотала головой. Ладонь его была влажной.

— Не бойся… Это в первый раз больно, а сейчас ничего.

К воротам тянул, за которыми стояла кромешная тьма, но она упиралась и, стиснув зубы, мотала головой. Вокруг разноцветно плясали окна.

— Ну, как хочешь, — — зло сказал Кожух и отпустил её. — Только чтоб не пеняла потом.

Окна остановились. Кожух молчал, но она поняла его угрозу. Весь двор узнает о том, первом разе.

— Я боюсь, — оцепенело выговорила Рая.

Он усмехнулся.

— Чего тебе бояться — больно не будет. Ничего не будет — можешь у Ники узнать, у кого хочешь.

Он говорил так, словно теперь ему было плевать — пойдёт она или нет, и от этого Рае становилось ещё страшнее.

— А если узнают?

— Кто узнает? Ключ от чердака у меня, вот он.

Он сунул руку в карман, но ключа там не оказалось. Ни там, ни в другом кармане. Встревоженный, вытаскивал спички, какие‑то бумаги, папиросы, перекладывал все с места на место, сопел и злился. Рая, застыв, следила за его лицом.

— Фу ты! — Он хлопнул себя по лбу и полез в задний карман. Ключ блеснул в свете уличного фонаря. Все тяжело опустилось в Рае.

Их окна были черны. Мать с НИМ. Если б появилась она сейчас! Как бросилась бы к ней Рая, как радостно слушала б её ворчанье и все, все делала б дома!

В тени акации стояли они.

— Иди первая, — чуть слышно приказал Кожух.

— Ты первый… — попросила она, но он нетерпеливо перебил:

— Ты! Никого не будет — на чердак сразу. Жди на ступеньках, — и легонько подтолкнул её.

Она поднялась на балкон. Сюда доставали ветви двух старых шелковиц. Ветер шевелил их, и ветви постукивали и шуршали о дерево балкона, царапали железную крышу. На первом этаже распахнулась дверь, свет упал на землю, на кусты жасмина и водопроводную колонку. Рая бесшумно отступила. На цыпочках вошла в коридор. Скорее! В любой момент мог кто‑нибудь выйти…

С простёртыми руками кралась вперёд. Пальцы коснулись перегородки, за которой ютился чулан тёти Полины, побежали влево, к лестнице на чердак. Перегородка была сколочена из узких крашеных дощечек. Кульком с конфетами задела замок, он звякнул, Рая замерла. Где‑то невнятно бормотало радио. Она переждала секунду и двинулась дальше. Перегородка кончилась, рука провалилась в пустоту. Рая нащупала ступеньку и высоко подняла ногу: лестница была крутой. На четвереньках пробиралась вверх. Под пальцами катались соринки и скрипел песок. Попав в паутину, брезгливо отдёрнула руку. Дальше не полезла. Полуобернувшись, глядела скошенными глазами на сереющий внизу проем.

Тогда, в первый раз, они лазили сюда днём, и так страшно не было. Кожух наврал, что из слухового окна видно в бинокль светопольское море. Раньше он не замечал Раи, а тут принялся расписывать, какой замечательный вид с чердака. Она волновалась и понимала, что не затем зовёт он её, и тут же рисовала себе, как расскажет о Кожухе Тепе — и что ему уже шестнадцать, и что у него баян. Кожух Рае не нравился, и все во дворе не любили его, поэтому пойти с ним на чердак было не стыдно — лишь бы не застукали. Но когда он полез к ней, перепугалась насмерть. Совсем–совсем по–настоящему будет — поняла вдруг. Дрожала и упрашивала отпустить её, обещала пойти в следующий раз, но Кожух не слушал её.

И вот она опять здесь. Даже не заметила, как он уговорил её. Но сейчас уже она знала, что ждёт её, и ей было страшнее, чем в первый раз.

Стоять было неудобно, а выпрямиться не решалась. В тишине поплыл свист — Кожух, беспечно насвистывая, приближался к лестнице. Потом она разобрала, как поднимается он — быстро и мягко, сразу через несколько ступенек. Силуэт его возник в проёме.

— Здесь?

Она хотела ответить, но язык не слушался. Кожух согнулся и бесшумно полез наверх. Что‑то мягкое коснулось её щиколотки, она вздрогнула, но тотчас сообразила, что это его рука. По–паучьи перебирая пальцами, рука взобралась к коленке, потом побежала по платью и исчезла.

— Дай пройду…

Она прижалась спиной к холодной стене, с ужасом думая, что касается паутины. Он протиснулся мимо и растворился в темноте. Было тихо, так тихо, словно ни одной живой души рядом. Она уже собиралась окликнуть его, но расслышала, как он сопит где‑то над ней. Заскрежетал ключ в замке, потом протяжно, с паузой заскрипел открываемый люк. Хоть проблеск света ожидала увидеть Рая, но все та же темнота кругом.

— Лезь, — прошептал он.

— Я не вижу…

— Лезь! — с раздражением повторил он, и она поспешно закарабкалась вверх. Под рукой громко зашуршала бумага. Рая втянула голову в плечи.

— Вставай, открыто.

Она неуверенно выпрямилась. Он нашёл её руку, потянул к себе, и она ощутила под ногами мягкую насыпь.

Кожух осторожно опустил люк и только после этого чиркнул спичкой. Шарахнулись тени, выступили балки — выступили и грозно замерли. Темнота, попятившись, окружала их теперь ещё гуще и ужаснее. Что‑то белело неподалёку. Или это мерещилось ей?

— Что это? — прошептала она.

— Где?

В его голосе мелькнула тревога. Спичка погасла. Он торопился, зажигая следующую. Некоторое время оба вглядывались в непонятный белый предмет — неподвижный, словно кто‑то замер, высматривая их. Потрескивало пламя.

Кожух облегчённо выдохнул, и тени задёргались.

— Белье это… Осиповы сушат.

В спёртом, прожаренном за день воздухе обрадованно различила она домашний аромат мыла и синьки. В прошлый раз, вспомнила, тоже висело белье.

— За мной иди. По балкам, а то слышно.

Он зажигал спичку, они шли, а когда спичка догорала — останавливались, и он чиркал новую.

— Голову! — предупреждал он.

Рая старательно пригибалась, но раз все же больно стукнулась.

Добрались до перекрытия из неоштукатуренного ракушечника. Квадратный проем вёл на правую половину. Пролезли, упираясь ладонями в шершавый камень, и сразу же впереди замерцал слабый свет. Звезды… Заворожённо двинулась было Рая к слуховому окну, но Кожух свернул влево.

— Квартира Полины, — предупредил он чуть слышно.

Толстуха Полина славилась скандальностью. Помню, с какой осторожностью путешествовали мы по тонкому чердачному перекрытию над её владениями. Вот и Рая сейчас не шла, а кралась, высоко подымая вытянутые носки, но получалось все равно громко. Громоздкой и неуклюжей чувствовала она себя.

— Все, — прошептал Кожух, останавливаясь. — Здесь кухня, там нет сейчас никого.

Круто слетающая вниз крыша едва не доставала головы. На полу, собранные в кучу, темнели тряпки.

— Я сейчас, — сказал он.

— Куда?

— Сейчас. Мешок принесу.

Он бесшумно удалялся, вытягивая вперёд руку со спичкой. Огонь погас, и она подумала — вдруг он не вернётся? Уйдет и оставит её одну. Но он уже пробирался назад. Зыбко желтело освещённое снизу лицо.

— Садись, — прошептал он. — Здесь чисто.

Только теперь, когда опасный путь был позади, Рая вспомнила, зачем они здесь.

— Я постою, — выдавила она.

Прежний страх опять завладел ею. Пугала не только боль, но и то, что терпеть её надо молча. Она не знала — кричала ли в прошлый раз, только помнила на своих расплющенных губах его потную ладонь, не дающую дышать, и сиплый шепот у самого уха.

Не зажигая больше спичек, Кожух возился в темноте с тряпьём. Потом нашарил её руку и молча потянул к себе, вниз. Рая упиралась, но он тянул, и она опустилась на колени.

— Я боюсь…

— Иди сюда! — И, схватив второй рукой, протащил коленками по полу.

Рая осторожно села. Кажется, все ужасное минуло.

— Как быстро! — неуверенно засмеялась она. — И не больно совсем…

— Я же говорил, — буркнул он, делая что‑то в сторонке.

В руке у неё был кулёк. Она так и не выпустила его.

— Будешь конфету? — Ей хотелось отблагодарить его.

— Что? — В его голосе прозвучала досада.